Алексей Макеев - Роковая неверность
Жорик покосился на идущего рядом голодранца, усмехнулся своим мыслям и, замедлив шаг, заговорил, причем откровенно, сам не зная, почему его вдруг на эту самую откровенность с оборванцем потянуло:
– Сашка – сын мой. Пил я раньше здорово, опустился, в общем, чуть ли не бомжевал. А потом подставили меня типы одни, пришлось с бухаловом завязывать да выбираться из переплета. За то время, что пьянствовал, жена меня бросила. Забрала сына, тещу и укатила в Москву. Да вот несчастья на семью обрушились. – Жорик горестно вздохнул: – Теща вначале умерла, а потом жену какая-то гадина убила. Менты, да и окружавшие мою семью люди пофигистами оказались. Никто не протянул парнишке руку помощи, никто не захотел присмотреть за ним. Сашка оказался на улице, бродяжничать стал. Вот теперь я и приехал за ним. Хочу разыскать да домой забрать.
Парнишка внимательно слушал Привольнова. Он шагал рядом, опустив голову, пиная по асфальту камушек. Когда Жорик закончил свой рассказ, беспризорник поднял голову и грустно заметил:
– Знакомая история. Я тоже никому не нужен на этом свете стал. Мать у меня алкашка, била меня, да и сожитель ее лупил. Жрать дома нечего, у мамаши на уме водка одна. Родне до меня дела нет. Вот и сорвался из дому. Теперь сам себе на пропитание добываю.
На углу под фонарем стояла напавшая на Жорика стайка беспризорников. Завидев Привольного и шедшего с ним мальчишку, компания заволновалась, однако спутник Жорика поднял руку и громко сказал:
– Все нормально, братва! Сейчас подойду.
Ребятишки успокоились, а парень остановился. Пришлось остановиться и Привольнову.
– Вот что, дядька, – сказал беспризорник. – Жалко мне пацана твоего и тебя. Попробую помочь. Не сегодня, конечно, сегодня уже поздно, а завтра поспрашиваю у знакомых о твоем сыне. Может, кто что о нем и знает. Ты завтра с утра в зале ожидания на каком-нибудь вокзале торчи. Я тебя найду. – Парень собрался уже было уходить, однако задержался. – Послушай, мужик, а ночевать-то тебе есть где?
Привольнов отрицательно покачал головой.
– Не устроился еще.
– А то, если хочешь, к нам давай, – беспризорник предлагал на полном серьезе. – Место найдем.
– Это в подвале где-нибудь? – хмыкнул Жорик.
Мальчишка пожал худенькими плечами.
– Ну почему в подвале? Можно и получше местечко найти.
– На чердаке, да? – Привольнов рассмеялся. – Нет уж спасибо. Обчистите еще ночью.
Расхохотался и беспризорник. В темноте блеснули два ряда белых зубов.
– Вообще-то, можем и обчистить. Ну, как хочешь, дядька Жорка. Я пойду. До завтра! – Парнишка развернулся и побежал к своим товарищам.
Вскоре он влился в стайку оборванцев, и компания исчезла за углом. Привольнов постоял еще немного, затем отправился в здание вокзала.
Встреча
Привольнов открыл глаза. Он полулежал в кресле в зале ожидания вокзала, рядом с ним стоял сержант милиции и стучал ногой по подошве обуви Привольнова. В горле пересохло. Жорик всухую сглотнул, сел ровно и уставился на милиционера.
– Ваши документики, – сказал тот.
– Пожалуйста! – Привольнов встал, достал из кармана паспорт, протянул милиционеру.
Сержант был молоденький, безусый, дотошный. Он долго разглядывал паспорт, сравнивал лицо на фотографии с оригиналом, затем изучал вложенный в паспорт билет на самолет. Наконец спросил:
– Цель вашего прибытия?
Не будет же Привольнов каждому встречному поперечному объяснять, что жену убили, сын вот потерялся, теперь разыскивает его. Не нужно все это.
– В гости приехал, – заявил Жорик.
– К кому? Зачем? – с нахальной улыбкой полюбопытствовал сержант.
«Молодой да ранний, – подумал Привольнов. – Начнет сейчас резину тянуть, чтобы денег выдоить».
– Так, сержант! – довольно резко сказал Жорик. – Претензии к качеству бумаги российского паспорта и билету на самолет есть?
Парень не сразу понял суть вопроса.
– Нет, а что? – сказал он удивленно.
– Да ничего. Если претензий к качеству выпускаемой бумажным комбинатом продукции нет, то верни документы. – Привольнов бесцеремонно выхватил из рук опешившего милиционера паспорт и билет и сунул их в карман рубашки. – Да все нормально, командир. Прилетел я вчера, а в столице нашей Родины могу находиться без регистрации аж три дня. Разрешите идти, товарищ сержант? – Жорик сделал жест, похожий на отдание воинской чести.
Мент скрипнул зубами и вломился в амбицию.
– Чего, умный, да?
– Да уж не дурак, – огрызнулся Привольнов. – Если хочешь, пойдем в отделение милиции, и пусть твой начальник разъяснит, в чем я не прав.
Сержант уничтожающе взглянул на Привольнова.
– Понаехали тут, – буркнул он и несильно пнул по стоявшей на полу сумке Жорика. – За вещами следи.
– А вот за совет спасибо! – Привольнов поднял сумку, закинул за плечо и пошел прочь из зала ожидания.
Побродив по вокзалу, отыскал дверь с табличкой «М», открыл и вошел внутрь. В туалете Жорик умылся, причесался, затем отправился в буфет. Позавтракав кофе с булочкой и сосисками, вернулся в зал ожидания, уселся в кресло и стал ждать.
«Обманет или нет?» – гадал Привольнов, то и дело поглядывая на большие электрические часы, висевшие в зале. Большая стрелка прыгала по циферблату, отсчитывая минуту за минутой, а беспризорник все не шел и не шел. И вот, когда Жорик потерял надежду дождаться мальчишку, он вдруг появился. Парень возник в дверях зала ожидания, обвел глазами зал и, заметив вскочившего Жорика, махнул рукой.
– Выходи! – Парень повернулся и так же внезапно, как появился, исчез.
Привольнов вышел на улицу. Подросток сидел на огораживающих тротуар перилах, поджидал Жорика. Когда тот подошел, легко спрыгнул на землю, протянул руку и деловито сказал:
– Здравствуй, дядя Жора.
Привольнов пожал узкую, холодную, будто лягушачья лапка, ладошку.
– Привет. Как спал?
– Нормально. Сам как?
– Тоже неплохо, но спал бы еще дольше, если бы сержант не разбудил. – Привольнову не терпелось узнать новости о сыне, однако он помалкивал, дожидаясь, когда преисполненный важности мальчишка сам заговорит на интересующую Жорика тему.
– Это менты могут, – со знанием дела, солидным тоном изрек беспризорник. – Им до честного человека докопаться все равно что два пальца об асфальт. По себе знаю.
Привольнов наконец не выдержал.
– Ну, узнал что-нибудь про Сашку?
Парень с достоинством солидного человека кивнул:
– Узнал. – Не спеша стал рассказывать: – В общем, разыскал я твоего пацана, дядя Жора. Здесь он неподалеку побирается. Работает на мужика одного, афганца. Только не афганец он никакой, а так, калекой прикидывается, чтобы люди жалели да денег давали, – и парень презрительно сплюнул через щель в зубах. – Крыса. Но человек он опасный. Я тебе покажу улицу, на которой сын твой работает, но только пойду впереди тебя, чтобы никто не догадался, что я тебе стукнул про пацана. И ты про наш разговор никому не рассказывай. А то Афганец узнает, башку оторвет.
Известия о Сашке обрадовали и одновременно огорчили Привольнова. Обрадовали, потому что мальчишка нашелся, огорчили – понятно почему. Сын, его сын, нищенствовал, работал на какого-то псевдоафганца. В том, что Сашка оказался в таком положении, Жорик винил только себя. Он сам развалил семью, не уберег жену, бросил на произвол судьбы сына. Теперь комплекс вины перед сыном Жорик, наверное, будет испытывать всю оставшуюся жизнь.
Привольнов был признателен беспризорнику за то, что тот отыскал Сашу. Он потрепал его за загривок и по-отечески заботливо поинтересовался:
– Ты завтракал?
Парень кивнул:
– Конечно. Ты что же думаешь, я с утра голодным хожу? – Мальчишка вдруг засобирался: – Ну, ладно, дядька, я пошла, а ты за мной.
Привольнов удивленно посмотрел на беспризорника.
– Что ты сказал? – спросил он резко и выставил ухо, словно прислушиваясь к далекому крику неведомой птицы.
Оборванец неожиданно смутился и густо покраснел.
– Ничего, пошел, говорю. А ты за мной. – Он собрался было ускользнуть, однако Жорик преградил ему путь.
– Постой, постой! – Он взял подростка за подбородок, повертел голову из стороны в сторону, потом внимательно оглядел парнишку с головы до ног. Черт возьми, как же он раньше не заметил. Округлые, совсем не как у мальчика формы, длинные стройные ноги, изящные руки, а самое главное – наметившаяся под майкой грудь. И лицо, бог мой! Отрастить волосы подлиннее, и на конкурс красоты отправлять можно. – Так ты же девка! – тихо и обалдело произнес Жорик.
Подросток вырвал из руки Жорика подбородок, отступил на шаг и задирчиво сказал:
– Не девка я, а девочка! Надей меня зовут.
Жорик все еще не мог прийти в себя от потрясения.
– Ну, ты, Надька, даешь! – проговорил он не то с восхищением, не то с изумлением. – Это ж надо, так провести меня!
Девчонка неожиданно расплылась в улыбке. На ее щеках появились ямочки.
