Алексей Макеев - Роковая неверность

Алексей Макеев

Роковая неверность

Известие

Как обычно в половине восьмого Жорик Привольнов отправился на работу. Стояло раннее сентябрьское утро, не такое жаркое, как еще месяц назад, однако достаточно теплое для того, чтобы можно было обходиться без верхней одежды.

Привольнову тридцать шесть лет, он выше среднего роста, широкоплечий. Одевается неброско, как сегодня, например – в черные джинсы и белую, обтягивающую мощный торс футболку. У Жорика скуластое гладковыбритое лицо с суровыми чертами, кустистые брови, темные зоркие глаза, короткая стрижка. Не красавец, конечно, но женщинам он нравится. Однако Жорик не бабник. Он мужчина серьезный. Между прочим, холостяк.

Привольнов спустился в подземный переход, прошел по тесному, застроенному с двух сторон стеклянными лотками нутру его и вынырнул у большого магазина детских игрушек. На этой стороне дороги находилась нужная Привольнову остановка. Едва Жорик влез в переполненный автобус, как зазвонил мобильник. Было тесно. Вызывая кое у кого из пассажиров излишними в давке телодвижениями скрытое недовольство, Жорик, изловчившись, достал из заднего кармана брюк телефон и приложил к уху. Звонила давняя знакомая Тамара Ситникова.

– Алло, Жорик! – раздался в трубке ее низкий взволнованный голос. – Ты где сейчас?

Звонок озадачил Привольнова. Хотя он и был с женщиной в приятельских отношениях, однако не до такой степени, чтобы звонить ему в восемь утра и интересоваться, где он находится.

– В автобусе еду на работу, – ответил Жорик. – А в чем дело-то?

– Зайди ко мне после работы домой, Жорик. – Ситникова была здорово возбуждена. На последнем слове голос у нее сорвался. Она прокашлялась и добавила: – Очень нужно.

– Хорошо, Тома, я обязательно зайду.

Через пару остановок Привольнов соскочил с автобуса.

Работал Жорик в ЧОП охранником. В частное охранное предприятие его взяли с удовольствием как бывшего спецназовца. Устроил его на работу приятель, тоже бывший спецназовец, а ныне начальник отдела профилактики майор милиции Стражников. Само собой, протекция милиционера сослужила хорошую службу. На работе к Привольнову относились с почтением – как-никак протеже начальника всех участковых района. Но Жорик хорошим отношением к нему не злоупотреблял, работал на совесть. В общем, Привольновым на службе были довольны, он службой тоже. Заработка на жизнь ему хватало, и даже кое-что оставалось про запас.

Весь день Жорика мучил вопрос: зачем он понадобился Ситниковой? Нутром Привольнов чувствовал, что дело у Тамары важное, причем касающееся его самого, но вот что за дело – ума не мог приложить. После работы, не мешкая, отправился к знакомой домой.

Жила Тамара на другом конце города, и, чтобы добраться до нужного места, потребовалось более часа времени. Жорик соскочил на конечной остановке автобуса, поплутал среди домов жилого массива и вышел к пятиэтажке, замыкавшей собой небольшой тихий квартал. Поднялся на второй этаж и надавил на кнопку звонка. За дверью тотчас раздались шаги, затем наступила тишина, гостя разглядывали в глазок, но наконец щелкнул замок, и дверь открылась.

Тамара Ситникова была тридцативосьмилетней хрупкой блондинкой с миловидным лицом. Вдова. Несколько лет назад ее муж, военный летчик, разбился на самолете. От брака осталась дочь Оксана, которая сейчас училась в другом городе в театральном институте. Сама Тамара работала врачом в военном госпитале.

– Привет, Жорик! – излишне радушно, чем следовало бы, учитывая характер их не очень близких отношений, воскликнула Ситникова. – Проходи. Я тебя давно поджидаю.

Привольнов протянул коробку конфет, прихваченную по дороге в магазине, и переступил порог квартиры.

– Здравствуй, Тома. – Он чувствовал себя почему-то не в своей тарелке. – Это тебе.

Ситникова взяла конфеты, закрыла за гостем дверь и проводила его в кухню. Там уже был накрыт стол. На нем стояли чайник, две чашки, варенье в розетке, печенье в вазочке и еще кое-какие сладости.

– Садись! – Тамара положила на стол конфеты и вместе с гостем уселась за стол. – Чаю налить?

– Давай, – пожал плечами Привольнов. – Не откажусь.

Когда Ситникова наливала чай, носик чайника то и дело звякал о чашки. Женщина ужасно волновалась. Волнение Тамары передалось и Привольнову. Он постарался взять себя в руки. Поднял чашку, поднес ко рту. Жорик ждал начала разговора. Наконец Тамара решилась.

– Я хотела поговорить с тобой о Наташе, – заявила она, поставив чайник.

Так вон в чем дело. Жорик напрягся. Наташа – бывшая жена Привольнова. Года два назад она бросила его и, прихватив сына и мать, уехала в другой город. Адреса Привольнову не оставила. Однако Жорик подозревал, что Ситникова, подруга и сослуживица Наташи, знает, где осела его бывшая супруга. Однажды она сообщила о кончине тещи Привольнова Марии Андреевны. Правда, сослалась на то, что новость узнала из письма Наташи, которое та якобы отправила без обратного адреса. Да врет, наверное, просто адрес давать не хочет. А сведениями о своей семье Жорик живо интересовался.

– Да, я слушаю, – затаив дыхание, сказал Привольнов.

– В общем, дело вот в чем, – длинные нервные пальцы хирурга, словно по клавишам рояля, пробежались по краю стола, потом затеребили край открывающего колени платья. – Наташи больше нет.

На душе у Жорика стало пусто. Давно он не получал дурных известий.

– Как это нет? – упавшим голосом спросил Привольнов, прекрасно понимая, о чем идет разговор, однако втайне все еще на что-то надеясь.

– Погибла Наташа, убили ее, – произнесла Ситникова и испытала облегчение оттого, что самая трудная часть разговора позади. Она заторопилась, желая побыстрее избавиться от груза неприятных сведений, которыми располагала: – Вчера сообщение из Москвы пришло, Наташа там осела. Ну, милиционеры мне телеграмму прислали, чтобы я, значит, кого-нибудь из ее родственников нашла. Короче, Жорик, тебе нужно поехать в столицу и забрать сына. Вот адрес. – Тамара взяла лежавший на краю стола листок бумаги, положила его перед Привольновым. Не выдержав, всхлипнула.

А Жорик был далек от того, чтобы заплакать. Он личность сильная. Много чего в жизни повидал, в том числе и смерть близких. Привольнов стиснул зубы.

– Подробности о смерти Наташи известны? – после паузы глухо спросил он.

Тамара снялся с крючка чистое посудное полотенце, промокая им глаза, покрутила головой.

– Нет. В телеграмме об этом ничего не сказано.

Привольнов взял листок с адресом, стал вертеть в руках. Со стороны даже могло показаться, что Жорик холодно воспринял известие о гибели бывшей жены, но это не так. На самом деле он был глубоко потрясен.

– Не могу сказать спасибо за сообщение, – наконец произнес он и сунул листок в нагрудный карман. – Не тот случай. Но за чай благодарю. Ладно, прощай! – Привольнов встал и направился прочь из кухни.

Тамара проводила гостя.

Поездка в Москву

Дела на работе Жорик уладил быстро. Узнав, в чем дело, шеф без лишних слов отпустил Привольнова на месяц в отпуск. Уже на следующий день вечером, купив билет на самолет, Жорик вылетел в Москву.

Привольнов был в шоке. Чего скрывать, в душе он надеялся на воссоединение с семьей. Он рассчитывал, что Наташа, которую он до сих пор горячо и нежно любил, все же в скором времени согласится с ним сойтись. Теперь все планы рухнули. Косвенно в смерти бывшей жены он обвинял Ситникову. Самого себя, конечно же, в первую очередь, сам виноват в том, что жена сбежала. Но если бы Ситникова в свое время дала ему адрес Наташи, то он обязательно съездил бы к ней, поговорил и, возможно, давно бы сумел убедить ее начать совместную жизнь заново. И сейчас Наташа была бы жива. Теперь Наташи нет. Единственное, что утешало Привольнова в сложившейся ситуации, это близкая встреча с сыном. Сашка остался на свете единственным родным и близким для Жорика существом. Впрочем, он таковым же являлся для сына.

Москва встретила Привольнова неприветливо. Наверное, так же неприветливо встречает нового человека любой другой город на земле. Во всяком случае, так чужакам кажется. Нет, никто на Жорика не смотрел враждебно. Просто Привольнов чувствовал себя немного неуверенно, белой вороной, что ли. Чужая земля, чужой город, чужие люди.

Из аэропорта Домодедово Жорик добрался до города, там, на метро, до шоссе Энтузиастов. Еще три остановки на трамвае, и Привольнов у цели.

Нужный дом представлял собой длиннющую кирпичную девятиэтажку, стоявшую вдоль дороги. Застекленные силами жильцов, а потому кое-как и по-разному балконы и сушившиеся на них разноцветные тряпки портили внешний вид улицы, наводя на мысль, что в девятиэтажной коробке расселился цыганский табор.

Двести семьдесят вторая квартира находилась в седьмом подъезде. На двери был установлен кодовый замок, поэтому Привольнову пришлось подождать, когда в подъезд войдет кто-либо из жильцов. Проскользнув в дверь, Жорик поднялся на четвертый этаж, поставил у ног небольшую дорожную сумку и нажал на болтавшуюся на проводе кнопку звонка. В квартире долго никто не отзывался, и лишь после того, как Привольнов позвонил в третий раз, где-то в глубине квартиры щелкнул замок, потом загрохотала наружная дверь, и на площадку выглянула хозяйка. Ею оказалась лахудра лет тридцати, с крашенными в рыжий цвет свалявшимися волосами и бульдожьим лицом. Зубы у нее были золотые, в углу рта торчала сигарета. Одета в потертый халат, на бледных жилистых ногах с синими прожилками вен дырявые тапочки.