Светлана Храмова - Контракт
Во вторник, три дня прошло, Илона вернулась из Лондона. Злая, готова была любого на части разорвать. Запостила в блоге признания, преувеличивая и перевирая, но успокаиваясь в то же самое время.
Восхитительная штука интернет-дневник! Пишешь глупости, называешь их правдой, беззастенчиво утрируешь глубину страдания, словечки модные вставляешь, но отходняк наступает легче становится, без сомнения. По некоторым данным, у нее пятьдесят тысяч читателей, и каждый день им подавай новую легенду. Но читают! Читают взахлеб, потом обсуждают, гадости пишут. Когда-то она начала эту интернет-возню с единственной целью — вывести блог в рейтинговый рай, не просто «попасть в топ», олицетворять его. Вначале не получалось ничего, пока возвышенные тексты размещала. Потом поняла, что людям интересен шум-гам и ничего более. Преуспела. Имя на устах у всех, сама добилась. Знакомым сразу объяснила, что читать надо как фантастику, зато при необходимости может каждому из них услугу оказать, довести необходимую информацию до сведения широких масс, не вставая с постели.
Газетные не возражают, вызывающая интерес журналистка рейтинги поднимает, платят больше и аккуратно в срок. И все благодаря незатейливому сетевому дневничку, где каждое утро, а иногда дважды-трижды на дню, она пишет примерно то, что время от времени приходит в голову каждой женщине. Интонация найдена верная, други и недруги равнодушными не остаются. Если ввязалась — то законам надо следовать. Принципы те же, что в жизни, — есть счастливчики, есть отверженные. Ну и много грязи в сети — как и в жизни, опять же. Илона относилась к своим исповедям как к бульварной литературе, принципы этого жанра знала назубок, был период, когда всерьез собралась писать романы. Но пришло смутное время, неразбериха, гонорары за книгу смехотворны, сочинительство превратилось в модное занятие обеспеченных домохозяек, а дрессированные издатели с готовностью рекламировали творения очередной мающейся от скуки писательницы, называя их достижением и прорывом, если финансирование поступало.
Решила, что путь тупиковый и бессмысленный. Куда проще проснуться утром и написать несколько строк для разминки, толпы бездельников будут обсуждать Илону онлайн день и ночь напролет, мнения их разделятся, кто-то пустится в крайности, кто-то с кем-то переругается в пух, без вреда для семьи и детей выпустит пары негативной энергии, вполне гуманная у Илоны миссия. Дать причину поплакать над своей сложной судьбой она никогда не забывала. Сама себя записала в число счастливиц, а тут главное — с везением не перегибать. И матери у нее нет и не было толком, и мужчины ее бросают, это темы резонансные, вызывают у широкой публики повышенный интерес и сочувствие. Уже три дня она навзрыд жаловалась на Павла (интересно, читает он или нет? Неважно, она художественное произведение создает, тут соотношение правды и вымысла четко просчитано, она ему сто раз объясняла. Супермен-бизнесмен воспринимал плохо, но базовые моменты усвоил).
В общем и целом, Павел ее утомил неимоверно, даже депрессия началась, он ей вовсе не нравился. Хлопот с ним масса, общаться — мучение и спектакль по пьесе Петрушевской протяженностью во много часов; в сексе груб и прямолинеен, одна радость — виделись нечасто. Но фигура знаковая, за ним стоял успех, миллионы в фунтах и баксах, зависть окружающих. И пропало все. Ни Павла, ни миллионов, ни зависти. Брак по расчету сорвался, значит, рассчитала неверно, так, кажется, говорят в таких случаях.
Илона уже числила его мужем, свадьбу обсудили в деталях, она была почти уверена, что жизнь наконец устроилась. Из-за пустяка расстались, незначительная ссора завершилась ее внезапным вылетом домой. Лондонские время от времени каникулы, видимо, закончились навсегда. Если искать причины — то не Павел виноват. Илона давно начала нервничать, встречаясь на светских раутах с опальными олигархами, недавними персонажами российских новостных сюжетов и бойких газетных передовиц, обосновавшимися в Лондоне прочно, надолго. Павел от них ничем не отличался, ее неуверенность от этого только усиливалась. Сотни женщин, бывших жен других Павлов, ничем от ее избранника не отличавшихся, попадались там подозрительно часто. Мужья их или погибли во внезапной перестрелке, или живы-здоровы, но с глаз долой, из сердца вон — отправили благоверных, усердно перекроенных пластическими хирургами, усовершенствованных прилежным посещением спа и фитнеса, на просторы Туманного Альбиона, и те казались рыбами на берегу, безжалостным штормом выплеснутыми из привычной жизни. Они пытались устраивать жизнь заново, редко у кого получалось, в основном спивались незаметно. Илона поневоле примеряла на себя происшедшее с ними, перспектива пополнить ряды брошенных и сосланных женщин ей никак не улыбалась. А ведь запросто можно оказаться в такой ситуации. И что тогда?
Вытягивать губки пренебрежительно, изображать безразличие, как ее подруга Милка? Муж высылает ей содержание, крайне нерегулярно, кстати, сам живет в Москве с заезжей моделькой и шляется по клубам, невзирая на опасный возраст, явно критический для невоздержанности в питии и любовных проказах.
Только не это, только не это, что угодно, только не это — Илона даже дрожь ощутила, что означало надвигающуюся истерику, в таких случаях она предпочитала забыть о причине раздражения намертво, это актерствующие дилетантки по любому поводу руки заламывают, по-настоящему подверженные приступам показухи избегают.
И каждый раз Илонины интрижки, длительные или мимолетные, натыкались на «только не это». Претенциозный молодой писатель Алик, считающий себя стильным парнем, отправлен ею на свежий воздух без суда и следствия еще до встречи с Павлом. Тоже — «только не это». Стареющий владелец газет и пароходов Марк Савельевич получил от ворот поворот еще до встречи с писателем, «только не это». Как долго она могла бы перечислять — слухи, естественно, не в ее пользу, не принято верить, что женщина может сама бросать мужчин с методичной последовательностью, одного за другим бросать без права переписки, такие фразочки под кодовым названием «не верь не бойся не проси» Илона обожала. Да, она свободна в выборе, за что мамочке спасибо огромное. Если б не Тинины деньги — пришлось бы туго, никто ведь не знает, как и на что покупает она свои сумочки и пальтишки, обставляет квартиру — о чем постоянно докладывает широкому читателю не то чтоб в деталях, но ситуацию в общем и целом описывает добросовестно.
Создает эффект присутствия могущественного покровителя, нечто вроде Большого Брата — он за другими тайно подсматривает, а Илоне тайно помогает. Она поясняет любопытствующим, всегда ведь есть люди, задающие неудобные вопросы, получающие удовольствие от самого произнесения слов с повышением интонации к концу фразы, когда в очередном вопросе очередной каверзный подтекст, она отвечает незамедлительно, слегка тягучим голосом, кокетливо протягивая гласные, приподнимая левое плечико при этом (она даже не чеканит: какое твое мудачье дело, закрой фонтан и заглохни, придурок, — нет, нет и нет, Илона мила и вежлива): «Моя карточка время от времени пополняется сама собой, не могу найти этому никакого объяснения».
А это мама Тина, ее имя неизвестно в Питере никому. Да и вообще, образ матери Илона растоптала, разрисовала так ожесточенно и утрированно — сил нет, но и подозрений о родительских взносах тоже нет. Дочь, брошенная на произвол судьбы в нежном юношеском возрасте, пробивалась сама. Нежный подснежник решителен — Илона тоже не промах, таранила пласты равнодушия, недоброжелательства, снисходительности. Насчет снисходительности — усердствовала особо. Стреляла бы надутых индюков-идиотов за преследовавшее ее по пятам снисходительное, да что там, презрительное, иначе не скажешь — «ну что вы такого можете, смазливенькая милашка, не более». Холопы подозревают холопство в других. А тут секрет такой и везение, подростком неприкаянным выстраданное: деньги матери, гарантированно валящиеся с неба вместе с курьером. С нарочитой размеренностью метронома.
Илона не суетится, она спокойно и царственно дает отставку одному за другим, вслух и письменно кручинясь, что уж замуж невтерпеж.
Подумал бы кто, факты бы сопоставил: ну зачем ей замуж? Свободна и невидима, несмотря на кажущуюся публичность персоны. Она сама задумалась как-то — зачем ей замуж-то? Ответ простой, банальный, читатели б ей не простили такой примитив, Илона ведь цитатами ни к селу ни к городу сыплет, нецензурщину небрежно, мизинчик отогнув, употребляет, как травку легкую покуривает — силуэт и образ объемней выглядят, простор для фантазий. Немудреный у Илоны ответ: любить и быть любимой, такой брак ее устраивает, другого не надо.
Она завтра же позвонит, договорится о встрече, пусть Митя сыграет для нее начало знаменитой «Сонаты» Эмиля Барденна, там пастораль сменяется фанфарами. Призывные фанфары — к бою. К любви и победе.
