Андрей Кивинов - Роль второго плана
– Бочкарев говорил вам, что его жена собиралась в театр? – Жора решил зайти с другого фланга.
Глупый вопрос. После прокола с алиби, только идиот ответит утвердительно.
– Да говорил. Если не ошибаюсь, на «Калигулу». Идиот.
– Когда и где он это сказал?
– На совещании. Утром. Кто-то случайно заговорил о театре, Илья Сергеевич и упомянул.
Не идиот. Потому что, есть свидетели разговора. Да, Рудольф Аркадьевич, да ты не прост. Я киваю напарнику на дверь, мол, пора убираться восвояси. И так сколько времени угрохали. В отделе ждут материалы, которые в мусор не выкинешь. (Хотя, добрую половину следовало бы). Жора улавливает мой знак, ставит чашку на край стола и поднимается со стула.
– Хорошо. Не будем вас задерживать.
Что ни говори, а любит напарник слегка покаламбурить. «Не будем задерживать». Хорошо, не «арестовывать»… Ну, хорошо, не будем. Всему свое время.
– Да, вот еще что, – вспоминает Георгий, – нам бы в кабинет Бочкарева заглянуть. Так, для внешнего осмотра.
– Но он опечатан. И там уже нечего смотреть.
– Смотреть всегда есть что. Давайте ключ. Или он тоже в прокуратуре?
– У Маши есть второй, но…
– Пойдемте.
– Машенька, подай господам ключ от кабинета Ильи Сергеевича, – велит Шилов, вышедший за нами.
Приказ выполняется без отрыва от макияжа. Похоже, авторитетом Рудольф Аркадьевич у секретаря не пользуется. «Ну, как ваш шеф? Да уж, скорей бы…» Жора безжалостно срывает прокурорские нашлепки, комкает и бросает их на пол. Отворяет дверь. В угол срывается крыса и ныряет под плинтусом. Бедное животное. Мечтало поживиться. Да уже нечем! Пусто! Все изъято в интересах следствия. Даже жалюзи с окон. В столы и шкафы соваться бесполезно, это мы с Жорой понимаем сразу. Еще бы, в прокуратуре не дураки – любая бумажка может вывести на след преступника, не говоря уже о телефонных аппаратах и телевизоре, антенна к которому сиротливо свисает с потолка.
– А холодильник-то где?! – заглядывает в кабинет Рудольф Аркадьевич, явно не знакомый с особенностями национального уголовного процесса.
– Тайна следствия, – отвечает напарник, – не волнуйтесь. Ничего не пропадет.
Это точно, не пропадет. Вот вернется ли, сказать уверенно нельзя. Георгий секунду-другую обыскивает глазами пустоту, замечает что-то в районе директорского стола. Подходит, нагибается, приподнимает его ножку. На полу кругляшок, по размерам чуть больше пятирублевой монеты.
– Что там? – я сгораю от нетерпения.
– Казино «Бармалей». Жетон. Стол качается, вот и подложили. Увы, это все, что у нас осталось, – напарник прячет находку в нагрудный карман, – повезло, что стол не пролазит в дверь. Рудольф Аркадьевич, а что, Илья Сергеевич любил побаловаться рулеточкой?
На лице Шилова вновь налет смятения.
– Не знаю… На… Наверно.
– Ладно, закрывайте.
– Простите, а если спросят, кто сорвал пломбы?
– Валите на крыс. Я смотрю, их тут у вас много…
Вечереет. Мы с Укушенным стоим на остановке в ожидании общественного транспорта. Рабочий день позади, осталось пара часов на личную жизнь, потратить которые надо с умом. Жора остался в отделе беседовать с Лабудянским, объяснять ему тонкости милицейского ремесла. А заодно и напроситься в эпизод. Для чего предусмотрительно куплена бутылка коньячного напитка и лимончик. Надеюсь, творческий вечер пойдет на пользу обоим. Борька едет домой, Лидуся, его ревнивая супруга не принимает оправданий вроде «оперативная необходимость», «засада» или «ненормированный рабочий день». Это Шишкина можно дурачить, а Лидуся «прокачивает» грамотно, не хуже бойцов «СМЕРША» из «Момента истины». Поэтому Укушенный не рискует.
Автобуса на горизонте не видно, мы закуриваем, нанося очередной удар по легким. Рядом с остановкой уличный холодильник под зонтиком. Девушка – продавец вяленым голосом предлагает прохожим товар.
– Пельмени, пельмени… Блинчики… Пельмени.
Товар расходится плохо, девушке явно не хватает рыночной хватки.
– Борь, пельмени не нужны?
– Нет, Лидка сама валяет. Жалко, Жоры нет, он их любит.
Я улыбаюсь, вспомнив, как однажды напарник проголодался во время дежурства и решил подкрепиться пельмешками. Сбегал, купил. Отварить не успел, привезли задержанного с поличным квартирника. Допрос длился часа два, после чего Георгий решил вернуться к трапезе. Поставил кастрюлю на плитку, сунулся в пакет, а пельмешек и след простыл. Только тут мой друг почувствовал вкус перца на языке. Оказалось, что, увлекшись допросом, он сгрыз их замороженными, по одной выуживая из пакета, словно карамельки. Я называю это призванием.
К продавщице подваливает молодой короткошерстный крепыш с незатейливой внешностью, характерной для низшего звена организованных бандформирований. За спиной розочка, на лице улыбка.
– Привет, Надюх.
– Привет.
– Это тебе, – розочка втыкается в стойку с ценниками.
– Спасибо, Паш. Красивая.
– Ну, дык! Как торговля?
– Плохо. Все в универсаме закупаются, сюда уже полные приходят. А шеф вечером накатывает – мало продала, мало продала… А что мне, застрелиться, чтоб покупателя заманить?
– Дык, счас решим вопрос, Надюх… Какие проблемы? Давно бы сказала.
– Эй, братуха! Иди сюда! Сюда, говорю, иди, по натуре!
– Вы меня? – братуха покорно подходит, озираясь по сторонам, в надежде, что позвали не его.
– Тебя, тебя… Куда гребешь?
– Домой, вообще-то.
– Пельмени любишь?
– Ну, люблю…
– А чего тогда не покупаешь? – крепыш стальной хваткой бульдога берет мужичка за рукав плаща и пододвигает к холодильнику, – Так, быстро взял и купил!
– Простите, но я уже… В универсаме, – тот разворачивает авоську и демонстрирует содержимое.
Крепыш брезгливо косится внутрь, затем извлекает из авоськи сморщенную пачку.
– Ты это пельменями называешь? Это говно голимое! Отстой полный!
– Мне сказали, хорошие, – интеллигент явно растерян.
– Кто сказал?
– Там, в универсаме.
– Да тебя развели как лоха полного, братуха! Кому ты веришь? Им бы только свое дерьмо собачье впарить. Во где конкретные пельмени, – парень кивает на холодильник, – давай бабки! Быстро бабки гони, урою щас!
Не дожидаясь, он запускает руку братухе за пазуху, выдергивает кошелек, и, отсчитав нужную сумму, возвращает его на место. Открывает холодильник, находит заледенелую пачку пельменей и бросает их в авоську.
– Вот это другая тема. Все, свободен.
– Но они точно такие же…
– Вали отсюда, говорю!
Не дожидаясь третьего повтора, мужик отваливает. br? – Не боись, Надюха… Все нормалек будет. Эй, тетя! Ползи сюда!…
Я называю это любовью…
Автобуса все нет.
– Слушай, ты завтра на заявах? – интересуется Укушеный.
– Да, – подтверждаю я, – а что?
– Черт, хорошо, вспомнил… Мне сегодня Серега Луков звонил, который у нас раньше дежурным работал. Земляк мой. Он сейчас в оргинспекторском. Короче, предупредил, что завтра проверка приема заяв будет.
– Это как?
– Ну, припрется к тебе какая-нибудь кочерыжка с заявой, обокрали там, или еще чего. А на самом деле это клерк переодетый. Поглядит, как ты на заявления граждан реагируешь. Со всеми вытекающими. Так что, гляди, не проколись. Не вздумай отшить или нахамить. И главное, улыбайся. Клерки это любят.
– А твой земляк поконкретнее не уточнил? Ну, что за заява?
– Он сам не знает. А! Они могут и не придти, а вызвать откуда-нибудь. И поглядеть, как отреагируем. Не оплошай.
Не оплошай… Легко сказать. С правого фланга Шишкин и компания на мозги капают – отшивай, отшивай, отдел в заднице, нужны показатели, а с левого всякие проверяющие со своими подставами. У них свои показатели и интересы– уличить меня в нерадивости и фальсификации. А я посередке. С пистолетом наголо.
Я называю это романтикой.
– И так каждую ночь! Сколько это будет продолжаться?! Сколько мне терпеть?! Принимайте меры, иначе, я за себя не ручаюсь!
– И что вы от нас хотите, Роза Дмитриевна?
– Как что? Это ж изнасилование! Уголовщина в чистом виде! Идите и арестуйте этого извращенца! А меня везите на экспертизу! Я требую экспертизу! Что вы на меня так смотрите? С недоразумением?
А как прикажите смотреть на человека, заявляющего, что его, вернее, ее виртуально насилует сосед по коммуналке? Понимаете? Виртуально. Как в рекламе «Пепси». Загружается в программу, переходит в другое измерение, проникает сквозь стену и материализуется прямо в койке уважаемой Розы Дмитриевны. Не стесняясь мужа, лежащего в той же койке. Насилует в извращенном виде и назад, за стенку. К компьютеру… И как прикажете реагировать на подобное заявление? Уверен, любой, даже не отягощенный службой в милицейских стенах отреагирует соответственно. «Вам, Роза Дмитриевна, действительно на экспертизу надо, только немножко на другую. Туда и ступайте. Вместе с мужем. Можем подсказать адрес»… Но мы – не любые. Любых не испытывают, прикидываясь потерпевшими. Любых не ждет служебная проверка и ее горькие результаты, связанные с последующим материальным ущербом. Не говоря уже о моральном. Любых не берут в космонавты… Только вежливых профессионалов.
