Алексей Тарабрин - Паханы
Молва быстро разнесла весть, что Очко убрал Цирюль. Противники казначея тут же попытались использовать это в своих интересах и публично обвинили его в убийстве. Однако Цирюль и на этот раз выкрутился. Теперь с ним стали считаться и те, кто был на равных и выше.
Свое дальнейшее продвижение в криминальной власти Цирюль проводил нагло, и этому не мешал затворнический образ жизни, который он вел все последнее время. Ведь, расправившись с одним врагом, он нажил себе другого. Когда молва разнесла, что со старым вором расправился Цирюль, это резко осудил известный вор в законе Япончик, или Вячеслав Иваньков. Но Цирюль и здесь нашел нужные ходы. Он немало постарался для освобождения Иванькова из мест не столь отдаленных. В благодарность за хлопоты тот на какое-то время оставил казначея в покое.
В 90-х Цирюль управлял уже целой преступной организацией, чье ядро составляла мощная долгопрудненская группировка, куда входили группировки поменьше: мытищинская, ивантеевская, лобненская. На периферии Цирюль крепко зацепился в поволжской Республике Марий Эл. Один из информированных источников, например, утверждал, что за счет общаковых средств здесь финансировались выборы одного из руководителей местной власти. Такой щедрый жест был проявлен Цирюлем не случайно. В МВД республики отрабатывалась версия о его причастности к крупным хищениям на территории Марий Эл. Будут ли они вскрыты — вопрос времени. Можно лишь предполагать, что полной картины здесь, скорее всего, не будет. Зато уже известно другое — в одном из живописных уголков Марий Эл для щедрого мецената построена вилла. Иногда Цирюль отдыхал здесь, устав от дел, а быть может, скрываясь от какой-либо напасти.
Правда, вилла в окрестностях Йошкар-Олы не идет ни в какое сравнение с той, что была возведена в подмосковном Жостове. Говорят, что он сам готовил для нее проект и предусмотрел все: тайники для общака и для склада оружия, другие специальные помещения.
Этот огромный особняк в Подмосковье впечатляет даже своей наземной постройкой. О том, что под землей спрятано еще два уровня, мало кто догадывался. Огромный подвал, а под ним второй, заглубленный, вполне можно назвать самыми что ни на есть рабочими комнатами. Сюда вела крутая бетонная лестница, по которой в последний раз спускались обреченные на заклание жертвы. Здесь имелись два специальных склепа, предназначенные для содержания заложников и их пыток. Душераздирающие стоны и крики о помощи надежно глушились толщей земли и бетона.
По большому счету, в подземной части цирюлевского особняка находилась самая настоящая тюрьма.
— Однажды пришлось разговаривать со следственно-арестованным, — рассказал Петрович. — Вместе с уголовным розыском мы тогда раскручивали информацию по побегу из колонии. Снимали показания с молодого парня, который побывал в подземном казначеевском централе за какую-то провинность.
Так он рассказал, что ходка на зону выглядела поездкой на курорт.
Секретных выходов из подземелья было два. Один — для Цирюля и его сообщников — вел в соседний лес. Другой заканчивался в коллекторе местной канализации. Этот использовался для того, чтобы бесследно избавиться от жертвы, чье тело расчленяли и сбрасывали в зловонные стоки, навсегда растворяя в нечистотах. Возможно, именно там скрыта тайна исчезновения коммерсантов. Одни оказывались несговорчивыми, другие лишними в той игре по-крупному, которую вел Цирюль.
— А что-то известно о богатствах казначея? — поинтересовался я.
— Об этом в свое время и в прессе писали. Не читал? Так слушай. — Кум-ветеран положил перед собой толстую красную папку, бросил на нее свою сухую и крепкую ладонь. — Вот этого вроде как и нет в действительности. Понял?
— Не понял. Чего нет?
— Вот этих документов.
— А что это?
— Досье на казначея. Пожалуй, самое полное и достоверное. — Петрович вынул из папки несколько исписанных от руки листков. — Вот, например, документы о допросах Захарова, перечень изъятого у него…
Оказывается при задержании воровского казначея был наложен арест на имущество и…автопарк. Он у Цирюля состоял из одиннадцати иномарок, среди которых были самые престижные — «мерседесы», «форды» и БМВ. А вот общак так и не нашли. А он был. Валентин Захаров, родной брат авторитета, дал показания, что на следующий день после ареста Павла прибыли какие-то люди. Заперев его в ванной, они занялись делом: почти два часа что-то грузили в машины.
После их визита остались лишь пустые тайники. Говорят, Цирюль на одном из допросов прихвастнул, что общая сумма хранившейся у него наличности составляла около двухсот миллионов долларов. И большая часть этих грязных денег была сделана на наркотиках.
Как рассказал Петрович, задолго до последнего ареста воровской казначей находился в поле зрения оперативно-следственной группы МВД — ФСБ, занимавшейся проблемами незаконного оборота наркотиков в Москве и области. На Цирюля вышли после ареста вора в законе Бархошки, или Николая Самана. Тоже историческая фигура, к слову, известная уголовному розыску еще советского периода. Бархошку задержали в мае 1993 года. Сам завзятый наркоман, он не гнушался и черновой работой курьера. Вез очередную партию зелья из Прибалтики в столицу. На Московской кольцевой автодороге его машину остановил спецпатруль ГАИ. В скромном багаже Бархошки почти ничего не было, лишь 18 кг маковой соломки. Именитого курьера отправили в СИЗО «Лефортово», где через месяц он скончался в тюремной больнице от цирроза печени. Однако кое-что, видимо, облегчая душу перед встречей с Господом, он сказал. Ниточка потянулась сразу к нескольким ворам в законе, контролирующим наркобизнес: Алику Зверю, Молдавану, Тенгизу Пицундскому и, наконец, к Цирюлю.
В отличие от Бархошки, Цирюль работал с зельем через посредников. В данном случае им оказался азербайджанец Таги, имевший широкую сеть распространителей среди земляков, осевших в столице или приезжающих сюда на гастроли. Дело было поставлено так, что почти весь поток наркотиков, попадающих в Московский регион, оказывался у Таги. Именно за этим строго следил через своих людей Цирюль: с каждой партии ядовитого зелья в воровской общак шли немалые поступления.
Дело было поставлено на широкую ногу. Удалось установить, что через Таги и его распространителей шел сбыт синтетических наркотиков — пакистанского метадона и индийского бупренорфина. Если с ними возникали трудности, тут же находилась замена. Торговцам было безразлично, чем они травят своих клиентов, в основном молодежь. Цель — максимальная прибыль при любом раскладе. Так в Москве появился метадон, который со столичных рынков распространился чуть не на все обширные территории бывшего Союза ССР.
Когда накопилось достаточно компромата, к Цирюлю нагрянули с обыском. В то время Паша проживал на даче в элитном подмосковном поселке Новогорск. К большому разочарованию, при обыске не нашли того, что искали. А уже тогда имелась информация о его причастности в том числе и к воровскому общаку. Позже агентурные источники донесли, что, спустя несколько часов после визита милиции, на даче побывали неизвестные на нескольких машинах. Вырыли во дворе огромную яму, извлекли какие-то свертки и контейнеры. Все это быстро загрузили и были таковы.
В Новогорск рванула погоня, но никого не застали. А вот яма во дворе была. Но никаких следов, которые бы вывели на землекопов, обнаружить не удалось. Ничего не дал и опрос соседей.
Тем не менее материал по Цирюлю все накапливался и накапливался. По расчетам оперативноследственной группы МВД — ФСБ, его арест готовился на март 1995 года. Но вмешался его величество случай или была четко исполнена заранее спланированная комбинация неведомого всесильного противника.
В октябре 1994 года Павел Захаров был задержан сотрудниками Московского регионального управления по борьбе с организованной преступностью за незаконное хранение и ношение огнестрельного оружия.
— Брал казначея мой однокашник, — не без гордости сказал Петрович. — Мы с ним в Питере учились, в военном училище МВД СССР, вместе на соревнованиях по самбо выступали…
— Мир тесен.
— Это точно. Но не только в этом дело. Сегодня настоящих оперов в милиции или в других каких структурах не так уж много. Их и в былые времена можно было по пальцам пересчитать. Сейчас остались самые идейные, те, которые не за деньги, а за совесть вкалывают. Как думаешь, сколько получает сыщик в чине старшего офицера?
— Столько, чтобы на жизнь хватило, — попытался я уйти от цифр.
— Не угадал. Он получает ровно столько, чтобы не сдохнуть с голоду. — Петрович тоже не стал оперировать конкретными величинами. — Если ему платить меньше, он вымрет, как мамонт.
Этот крик души старого оперработника был выдан чуть не на одном выдохе. Чувствовалось — это боль Петровича, маленького человечка, всю жизнь исполнявшего свое большое дело. Хотя не совсем так. Сколько примеров знает правоохранительная практика, когда воров задерживали, осуждали, но вот похищенное возвратить не удавалось. Именно в этом Петрович и преуспевал. Последнее его дело — когда он раскрутил хищение золота на астрономическую сумму. С его слов, все получилось просто: мол, получивший срок очень переживал за свою долю и то, как распорядятся огромной добычей оставшиеся на воле подельники. Для этого он буквально бомбардировал тех письмами и записками. Но подельники предпринимать что-либо для его освобождения не спешили. Просчитав эту ситуацию, Петрович нашел общий язык с метавшимся осужденным, и тот в конце концов сдал и тайник с золотом, и подельников. Государству было возвращено ценного металла на многие миллионы рублей, а вот Петровичу ничего не перепало. Следователю и операм из уголовного розыска, с которыми работал в плотном контакте, хотя бы благодарность объявили и премии дали. Недоразумение? Нет — правило. Нашедшему клад государство гарантирует почти четверть. Возвратившему похищенное оно показывает фигу. Вот и становится все меньше желающих работать за так, особенно в обществе с рыночными отношениями.
