Анатолий Дроздов - Месть колдуна
Мне совершенно не нужен был этот осмотр – знака на ладони для диагноза хватало с избытком. Но когда еще представится возможность проверить интересующие нас слухи…
Я сделал вид, что внимательно изучаю распластанное на постели белое тело. Даже сейчас в нем была видна уверенная, мощная сила. Наш губернатор (если верить елейным сюжетам местных телеканалов) встает в пять и играет в теннис, чтобы, взбодренным, приступить к решению важнейших проблем края. Лучше бы он в это время пил…
Едва получив удостоверение об избрании, директор уехал в Москву и побыл там неделю. Никто не знал, с кем он там встречался и о чем говорил. Но случилось следующее чудо: еще до инаугурации в крае сменили всех руководителей силовых ведомств. Новые были людьми директора и, в свою очередь, пропололи каждый свой аппарат. Скоро в крае стали происходить странные вещи. Вдруг бесследно пропали главари преступных группировок, державших всех в страхе. Затем в два дня были арестованы подручные главарей – сразу несколько десятков человек. Начались процессы, на которых осмелевшие судьи лепили вчерашним хозяевам жизни огромные срока. Электорат рукоплескал. За бандитами пришла очередь местных олигархов. Тем из них, кто поначалу хорохорился, заявляя, что на следующих выборах они возьмут реванш, пришлось сменить просторные особняки на тесные тюремные камеры, остальные поняли толстый намек. Электорат опять рукоплескал. И почти никто поначалу не обратил внимания на то, что в край возвращается страх. Только если раньше боялись бандитов, то сейчас власти. Она не церемонилась. Любой, кто осмеливался вякнуть поперек, как минимум терял работу сам. У наиболее ретивых выгоняли на улицу жену и взрослых детей. У самых непослушных в машинах и квартирах находили наркотики или оружие. Расправа творилась быстро и энергично. В окружении любимого губернатора преобладали молодые люди с хищным блеском в глазах…
Я деловито глянул на ладонь другой руки директора – там был тот же знак. Повинуясь моему жесту, медсестра с охранником перевернули тело спиной кверху…
Я едва не засмеялся от радости – побелевший, но хорошо заметный шрам от хирургической операции с крошечными пятнышками от швов заканчивал линию позвоночника на копчике. "Что касается менее распространенного верования в прирожденных колдунов и ведьм, то таковыми считаются родившиеся от колдуна… они появляются на свет с хвостами". Нам ничего не известно о родителях директора. Но когда прыткие журналисты попытались раскопать государственную тайну (директор родился в другой области и в край попал после пединститута), то десант не доехал до деревни любимого руководителя. Энергичные молодые люди, повстречавшиеся журналистам на пути, ласково посоветовали акулам пера и телекамеры возвращаться восвояси, если они не хотят повторить судьбу бесследно сгинувших главарей преступных групп. Аргументы в устах незнакомцев звучали убедительно, дважды повторять не пришлось…
Как там далее у добросовестных российских этнографов девятнадцатого века? "Хвостики молодых ведьм и ведьмаков бывают не более полувершка или вершка, а к 40 и 50-ти годам они достигают длины в 5 вершков…" В пятое свое десятилетие наш любимый губернатор вступил накануне своего триумфального избрания на высокий пост… Беспокоило, значит? Одно дело два-три позвонка пониже спины, а тут расти принялось… Естественно, были приняты меры. Вот откуда непонятные сообщения дружеской и, злобные, вражеской прессы о странной операции "по поводу заболевания сустава" за пределами родной страны… Зачем оперировать сустав в дальних пределах, когда в отечестве работает один из лучших в Европе медицинский центр? Тем более мы так любим и защищаем все отечественное. Кто, интересно, господин губернатор, дал вам этот идиотский совет – удалить? Конечно, руководителю не совсем приятно носить такое украшение позади, но на официальных приемах в штаны не заглядывают. Или вы думали, что эти "пять вершков" совершенно ни к чему, а ваш электорат и впредь будет заворожено смотреть вам в рот? И что неприятности последних месяцев – чистая случайность? Слушания в парламенте по вашему вопросу, через три недели – известны точно день и час. Враги, но не те, которых вы в обилии придумываете, а настоящие, умеют ждать…
Соблюдая ритуал, я осмотрел и ступни. Там были точно такие же отметки, как и на ладонях. В начале моей знахарской карьеры я искал их у каждого пациента, но впервые увидел только много месяцев спустя. Когда уже знал, что их присутствие совершенно не обязательно для самого печального диагноза. Но здесь знаки были. Мастер в расцвете творческих сил с удовольствием подписывает законченную картину – чтобы знали автора. Эти знаки означали такую подпись. И я уже знал чью…
Повинуясь моему знаку, охранник с медсестрой быстро одели пациента и снова накрыли его одеялом. Пришло время держать ответ…
Я молча проследовал за человеком с усиками по коридору. Кабинет, в который мы зашли, был на удивление небольшой и странно голый. Стол буквой "Т", официального образца стулья и цветной портрет только что оставленного нами человека на стене.
Я достал из кармана сигареты. Человек с усиками поморщился, но извлек из ящика стола большую настольную зажигалку. Я знал, что он не курит: в окружении некурящего губернатора фрондировать таким образом не принято. Но мне было наплевать. Это был мой день.
– Ну? – не выдержал мой визави.
– Если позволите, сначала спрошу я.
Он на мгновение задумался, затем кивнул.
– Как давно он без сознания?
Человек с усиками помялся:
– Почти сутки.
– Тогда вы зря за мной посылали. Через час-другой он придет в себя.
Он смотрел на меня во все глаза.
– И будет чувствовать себя хорошо?
– Как обычно. Если не считать того, что ничего не вспомнит о происшедшем.
Он снова испытующе посмотрел на меня:
– Вы хотите сказать, что ничего страшного не произошло?
– Я не хочу этого сказать. Тем более, и вы это знаете, что это не так. Это ведь второй приступ?
Молчаливый взгляд его широко открытых глаз доставил мне неизъяснимое удовольствие.
– Первый был примерно полгода назад. Не так ли?
Он молча кивнул:
– В Сочи, на отдыхе. Врачи тогда подумали: тепловой удар, смена климата…
– И продолжался этот "удар" часов пять-шесть? А потом снова все было в норме, только пациент ничего не помнил?
На него было жалко смотреть. Именно за такие минуты я люблю свою новую профессию.
– Вы знаете, кто это сделал? – наконец хрипло выдавил человек с усиками. Он, наконец, вспомнил о своих обязанностях.
– Я думаю, что вы тоже знаете.
Наступила высшая минута моего торжества. Простите, Учитель. Если бы я знал тогда о сегодняшнем дне, возможно, наш последний разговор сложился бы иначе. "Не плюй в колодец…"
Человек с усиками молчал, видимо размышляя, стоит ли мне доверять важную государственную тайну. И я поторопил.
– Что он попросил у губернатора на память? Галстук? Рубашку? Или пиджак с барского плеча?
– Авторучку, – проронил он тихо. – Которой губернатор подписал первые государственные документы. Как самый ценный сувенир. ("Барское плечо" он проглотил, не заметив).
Авторучку, ну конечно же! "Самый ценный сувенир…" А у вас от радости в зобу дыханье сперло. Хороший "паркер" с золотым пером стоит недешево, но подарком его может считать только "шестерка" из свиты. Авторучку носят в левом внутреннем кармане пиджака, рядом с сердцем. Век живи… "Колдун может наслать порчу через произнесение особой магической формулы, наговора над предметом, к которому прикасается жертва…" Лучше бы вы дали ему пистолет – из него хоть можно промахнуться.
– Что ж вы так? Не заплатили?
– Вы задаете слишком много вопросов! – взгляд визави опять стал суровым и жестким.
– Простите, – повинился я совершенно искренне. Действительно, зачем мне это было спрашивать? И так ясно.
– Что будет дальше?
– Следующий приступ случится через три месяца. А потом через месяц…
– А после? – он весь напрягся.
– После вам придется искать другую работу. Впрочем, у вас еще есть время попросить, чтобы вас упомянули в завещании…
Мне стоило больших усилий сдержать довольную ухмылку. Но в голосе (я это понял по его лицу) все же что-то прорвалось.
Минуту он сидел, раздумывая.
– Вы можете это остановить?
– Нет, – совершенно искренне признался я. И пояснил, отвечая на недоверчивый взгляд: – Понимаете, есть люди, которые завязывают железный прут узлом. А чтобы этот узел развязать, нужен человек еще более сильный. Я не могу даже завязать…
Я немного кривил душой. "Завязать" мог и я. Другое дело, что никогда и ни за что…
– А вы можете попросить… – он замялся. – Ну, этого…
– Не могу. У меня нет ни адреса его, ни телефона. И отношения у нас неприязненные. Лучше все-таки вам самим, напрямую.
– Мы пробовали… – вздохнул визави. Впервые за время нашего разговора я увидел перед собой живого человека – искренне озабоченного и страдающего. Но я не собирался ему сочувствовать. Это человек с усиками был инициатором уничтожения мелких конкурентов нефтяного бизнеса в крае (крупные уже были в их руках), а под этот каток угодила и моя фирма. С туризма я начинал, он и оставался у нас – но больше для души. После военного училища тыла я стал специалистом по горюче-смазочным материалам, и после того, как снял погоны, понял, что старые связи среди оптовых поставщиков и покупателей горючего могут хорошо кормить. Не только людей в погонах, которым не совсем удобно было открыто пользоваться своими властными полномочиями в корыстных целях, но и маленького человека, помогавшего им этой досадной неприятности избегать.
