Патриция Вентворт - На краю пропасти
Прохаживаясь между деревьями, она придумывала, что бы сказать. Не так уж трудно сочинить какую-нибудь сказку, если умеешь врать. Можно сказать, что она внезапно почувствовала себя плохо и не хотела лежать в постели вдали от дома. Рейф и Алисия были так напуганы ее вчерашним состоянием, что вполне убедительно могли бы подтвердить ее слова. Но Лайл не привыкла выходить из затруднений при помощи лжи. Ложь сама по себе отвратительна, а о том, чтобы солгать Дейлу, и думать страшно. Что ж, тогда сказать правду? К несчастью, об этом тоже было страшно думать. Как она сможет сказать ему: «Я стояла за изгородью и услышала двух женщин — я не знаю, кто они. Они сказали, что с Лидией произошел несчастный случай, потому что тебе были нужны ее деньги. И они сказали, что со мной, возможно, тоже такое случится».
Лайл внезапно вздрогнула, вспомнив, как холодная вода заливала ей подбородок, потом рот, потом глаза десять дней назад, всего лишь десять дней назад. Она заставила себя успокоиться и вышла из тени деревьев, чтобы согреться на солнце. Она не может солгать Дейлу. Но и правду сказать тоже не может.
Она обернулась и увидела, что он идет к ней. Страшные мысли моментально исчезли. Радость в одно мгновение захлестывала Лайл, стоило ей увидеть Дейла. С самой первой их встречи. Что-то было в том, как он смотрит, в посадке головы, в уверенности, звучащей в его голосе, в улыбке, которая сияет в его глазах только для нее. Темные глаза, но светлее, чем у Рейфа, кожа не такая смуглая, как у двоюродных брата и сестры. Они сложены легко и грациозно, у него же высокая, тяжеловесная, сильная фигура. Когда он обнимал Лайл, она чувствовала, как легко эта сила могла бы сокрушить ее, и до сих пор это ощущение одновременно пугало и доставляло наслаждение. Теперь же она чувствовала нечто другое. Даже когда он поцеловал ее, она ответила поцелуем, трепеща от страха, и ничто не могло унять эту дрожь. Лайл была рада, когда он отпустил ее. Рада и обессилена.
— Дейл, я не осталась.
— Я вижу.
Пока он не сердился. Возможно, он вообще не рассердится. Если бы только она могла выбрать правильные слова… Но Лайл удалось всего лишь выдавить:
— Мне захотелось вернуться домой.
Она почувствовала, что его рука сжала ее плечо.
— Почему?
— Дейл…
Лайл отвернулась. Он развернул ее к себе. Голос его прозвучал довольно грубо:
— Что все это значит? Вчера вечером я позвонил, а Мэриан Крэйн сказала, что ты сбежала сразу после завтрака. Когда я спросил почему, она ответила, что ты, кажется, получила телеграмму. Я полагаю, ты так ей сказала?
— Да.
— Ты получила телеграмму?
— Нет, Дейл…
Она не будет лгать ему.
— Тогда почему же ты уехала?
До этого Лайл не смотрела на него. Теперь она подняла глаза. Взгляд ее был неподвижен и полон печати.
— Я не хочу говорить.
— Но это же чепуха! Ты должна сказать!
— Дейл…
Он сердито засмеялся.
— Да что на тебя нашло? Крэйны — мои друзья. Ты едешь к ним на уикэнд и убегаешь через день. Нельзя делать такие веши без объяснений. Ты поссорилась с Мэриан?
Щеки Лайл порозовели — от облегчения, а не от смущения.
— Конечно нет! Я не ссорюсь с людьми.
Она отступила назад. Дейл отпустил ее плечо.
— Миссис Крэйн не имеет к этому никакого отношения. Я расскажу тебе все, что смогу. Это случилось после завтрака. Я вышла в сад и случайно подслушала разговор двух женщин. Я не знаю, кто они, в доме была большая вечеринка.
— И что же они сказали? — В его голосе звучала насмешка.
На мгновение она ощутила болезненное любопытство: а что было бы, если бы она ему сказала? Но она не могла этого сделать. От одной мысли об этом дыхание у нее перехватило.
— Я не знаю, кто они.
— Ты уже говорила. Я хочу знать, что они сказали.
О господи, почему она не может сказать ему и покончить с этим? Дейл считает, будто она устроила идиотский скандал из-за его дружбы с Мэриан! Он никогда не отличался терпеливым характером, и мысль, что жена сбежала из-за такой ерунды, сильно его разозлила. Лайл заметила, что лицо его потемнело, и продолжила торопливо:
— Это было очень глупо с моей стороны, но я почувствовала, что не смогу встретиться с ними после этого. Я не хотела знать, кто они. О Дейл, неужели ты не можешь понять? Они сказали ужасную вещь, и я не хотела знать, кто это был… или… или встречаться с ними! Но если бы я осталась, мне пришлось бы с ними встретиться, а я ведь слышала их голоса, так что я бы поняла, кто они. Ах, неужели ты не понимаешь?
Дейл помрачнел. Брови его сошлись у переносицы.
— Пока нет, но собираюсь понять. Ты не сказала мне, о чем же они говорили. Ты услышала нечто, заставившее тебя обойтись с Крэйнами крайне невежливо. Так что ты услышала?
Кровь опять отхлынула от ее лица.
— Это о Лидии. Дейл, пожалуйста, не сердись! Я этого не ожидала, и для меня это было шоком. Я просто не могла остаться.
— Лидия? Лидия? Что-то, сказанное о Лидии, так тебя потрясло? Что ты услышала?
Голос Лайл стал совсем тихим:
— Они сказали, что с ней произошел несчастный случай.
Его глаза изучающе смотрели на нее из-под нахмуренных бровей.
— Но ты же знала об этом.
Она прижала руку к щеке.
— Да. Но это был… Они сказали…
О чем можно умолчать? Что придется ему сказать? Он ждал, и Лайл заставила себя продолжать:
— Они сказали… Это был удачный несчастный случай для тебя.
Она не собиралась отводить взгляд. Глаза ее заблестели. Пульс колотился тяжело, казалось, в горле.
Мгновение Дейл стоял совершенно неподвижно. Потом произнес очень сдержанно:
— Так дело в этом? Старая история! Я-то думал, с этим уже покончено. Я не думаю, что тебе стоило убегать.
Лайл подняла глаза и испугалась. Она и раньше видела его рассерженным, но не так. Сейчас это был гнев, замороженный презрением. Ужаснее всего, что это она вызывала у него презрение. Потому что сначала она выслушала клевету, а потом сбежала из-за нее. Правда, успокаивало, что он больше ни о чем не спрашивает. Если бы он продолжил свой допрос, ей пришлось бы сказать ему все. Но тогда их отношениям пришел бы конец. Лайл не думала об этом. Пока ей негде было как следует подумать — иррациональное убеждение подсказывало, что случится именно так.
Дейл сделал несколько шагов и вернулся.
— Тебе придется научиться не терять контроль над собой каждый раз, когда ты подслушаешь злобный разговор, — сказал он. Теперь его голос звучал почти беззаботно. — Люди часто говорят такие вещи, знаешь ли. Они и сами не верят в то, что говорят. Но в этих словах есть отрава, и ты видишь, как она действует. Нельзя прожить в этом мире, шарахаясь от всего, что тебе не нравится, — тебе лучше подумать об этом. А то, боюсь, в нашей светской жизни возникнут сложности. Надеюсь, Мэриан не будет держать на тебя зла, но тебе придется придумать более убедительную причину своего отъезда, чем эта телеграмма. Жаль, что я позвонил, а то ты могла бы сказать, что она от меня. И я бы мог давать объяснения. Подозреваю, я намного лучше умею врать, чем ты.
Лайл подняла глаза, чтобы посмотреть, улыбался ли он, произнося слова. Но, несмотря на небрежный тон, взгляд его был тяжелым и мрачным. Он проговорил резко:
— Я два дня провел в поездах и офисах. Пойду пройдусь.
Не сказав больше ни слова, Дейл быстро пошел прочь.
Глава 6
Лайл спустилась к стене у моря. Она не любила Тэнфилд, но этот узкий невысокий обрыв над водой ей нравился. Зеленая аллея вела туда, где деревья, расступаясь, открывали дугу пляжа и воду, беспрерывно меняющую цвет: то освещенную солнцем, то темнеющую от набегающих тучек. Обрыв стал небезопасным еще лет пятнадцать назад, и, хотя до воды было не больше пятнадцати или двадцати футов, отец Дейла огородил его резкий выступ низкой каменной стеной; у единственного проема в ней начиналась лестница, ведущая на пляж.
Лайл уселась на стену и устремила взгляд вдаль, на море. Была уже половина шестого, и солнце клонилось за Тэйн-Хэд. Скоро оно совсем скроется за мысом, и густая тень, словно разлитые чернила, покроет воду и будет расти, пока не достигнет подножия обрыва. Но сейчас поверхность воды была еще светлой и яркой. День был жарким, но с моря дул свежий ветер. Почувствовав его прохладное прикосновение сквозь зеленое льняное платье, Лайл поежилась. Да, Дейл рассердился. Она прекрасно знала, что он разозлится. Даже если бы она рассказала ему все, ее побег все равно вызвал бы у него гнев. Гнев и презрение. Это презрение причиняло ей даже большую боль, потому что, если Дейл презирает ее, то и она сама себя будет презирать. Она сбежала, когда должна была остаться и противостоять клевете, опираясь на собственную веру в Дейла. Лайл смотрела в морскую даль, и на глаза ее медленно наворачивались слезы. Ей казалось, что это слезы стыда. Но трудно было признаться себе, что в глубине души притаился страх.
