Валерия Вербинина - Самый лучший вечер (сборник)
Он жалко улыбнулся.
– И поэтому вы решили организовать вечер у себя дома, – подытожил Кошкин, словно не видя его мучений. – Так?
– А… Д-да, – пробормотал Свиридов.
– Ну так и надо было сразу же сказать. – Кошкин быстро что-то записал. – Еще один вопрос. Вы до сегодняшнего вечера никогда не встречали Пономарева, верно?
– Не встречал.
– И никогда не слышали о нем?.. – скорее вопросительно, чем утвердительно заметил капитан.
– Нет, не приходилось.
Кошкин поглядел на руки Свиридова и заметил, что они дрожат. Тем не менее капитан сказал:
– Это все, что я хотел знать. Вы свободны… пока.
Алексей вздрогнул, услышав последнее слово.
Почему? Чего он боится? Свиридов в панике, что видно невооруженным глазом… Но, конечно, бесполезно сейчас его расспрашивать, правды он все равно не скажет.
В комнату вошел Садовников. Волоча ноги, Алексей кое-как дотащился до двери, затворил ее за собой и прислушался.
В гостиной меж тем лейтенант докладывал Кошкину:
– Значит, так, Олег Петрович. Насчет машины: была, родименькая. Свидетели, двое собачников, видели.
– Что за машина?
– Внешне раздолбанная в хлам, но с места рванула так, что любо-дорого смотреть. Кстати, именно поэтому ее и заметили.
– Старая история: под древний капот ставится хороший мотор, – проворчал Кошкин. – Что насчет пассажиров?
– Четверо, товарищ капитан. Шофер, и еще двое вели пьяного. Усадили его в машину и поехали.
– Да не пьяного, а мертвого, – раздраженно бросил капитан. – Это и был наш снайпер. Номер машины?
– Было слишком далеко. Свидетельница говорит, что вроде в нем семерка была. А может, ей просто показалось.
– Н-да, негусто… – Кошкин крепко о чем-то задумался.
Стоя возле двери, Алексей почувствовал, что у него колет сердце. В коридоре показался милиционер с пачкой снимков.
– Вы что тут, гражданин? – подозрительно осведомился он.
Алексей скрипнул зубами. Ничего себе! В собственном доме! Приходится выслушивать такие вопросы! Но Свиридов взял себя в руки и ответил мирно:
– Ничего. Извините.
Когда дверь отворилась, Кошкин поднял голову. Вошел Федор Протасов, один из его коллег, и доложил, что принес готовые снимки убитого Пономарева.
– Вот фотографии, которые вы просили, товарищ капитан.
– Спасибо, Федя. – Капитан кивнул. – Можешь идти.
Протасов поколебался, но все же сказал:
– Там телевизионщики приехали, Олег Петрович.
Садовников с любопытством глянул на шефа.
– Пошли их к черту, – буркнул Кошкин, на которого известие о прибытии прессы не произвело ровным счетом никакого впечатления.
– Слушаюсь, – козырнул Федя. – Да, товарищ капитан… Тут у двери какой-то хмырь лысый стоял. Подслушивал, не иначе.
– Это хозяин квартиры. Ничего страшного.
– Хозяин квартиры? – хмыкнул Садовников, когда Протасов ушел.
– Очень правдивый и откровенный человек. – Глаза Кошкина блеснули таким озорством, которое трудно было ожидать от этого замкнутого, кажущегося непроницаемым человека.
И Садовников решился:
– Олег Петрович, а что вы вообще об этом деле думаете?
Кошкин недовольно поморщился.
– Шось тут нэ тэ, как говорит наш хохол Фоменко. Короче, что-то тут не так. Знаешь, Коля, – внезапно сказал он, – проверь-ка ты Алексея Свиридова по нашим каналам. В особенности поищи его возможные связи с Пономаревым.
– Вы подозреваете, что Свиридов причастен к убийству? – Садовников во все глаза смотрел на своего начальника.
– Не знаю. Но что-то он уж слишком нервничал, когда я допрашивал его. Не нравится мне это. И все остальное тоже не нравится. У Свиридовых денег куры не клюют. На кой черт устраивать вечер встречи дома, когда можно было просто снять ресторан? А ведь как раз напротив их квартиры располагается отличная точка для снайпера – нежилой дом, с крыши которого открывается наилучший обзор. Убить человека в таких условиях – раз плюнуть. Очень много совпадений, Коля. Чересчур много.
– Да, подозрительно. – Садовников немного поколебался. – Олег Петрович, а телевизионщики…
Кошкин с улыбкой поглядел на него:
– Что, хочешь на экране покрасоваться? Ну, скажи им что-нибудь.
– А что именно? – с готовностью откликнулся Садовников.
– Да что всегда говорят. Произошло убийство, ведется следствие…
Садовников шагнул к двери.
– И данные на Свиридова мне как можно скорее представь, хорошо? Я хочу знать, что он за гусь.
– Сделаем, Олег Петрович! – весело ответил лейтенант.
9
– Убийство криминального авторитета всколыхнуло общественность. Милиция пока отказывается от комментариев…
Бойкая журналистка вела прямой эфир, стоя возле дома, где располагалась квартира Свиридовых. Николай Ведерников отвернулся от экрана. Его уже тошнило от всего этого.
– Вранье, – мрачно обронил ветеринар, – никого оно не всколыхнуло. Наоборот, каждый решил: туда Пономареву и дорога. – Он повернулся к Сергею, в чьих руках находился пульт: – Выключи, а? Надоело всякую муть слушать.
– Отстань, – отмахнулся Соколов.
На экране телевизора было видно, как из подъезда вышел Садовников. Корреспондентка с микрофоном наготове бросилась ему наперерез.
– Вы ведете следствие? Скажите, каковы предварительные результаты?
Садовников кашлянул и приосанился.
– Произошло убийство, мы собираем сведения.
Лейтенант двинулся к милицейской машине, но журналистка не отставала.
– Убийство заказное? – напирала она.
– У нас нет в этом никаких сомнений.
Последние слова долетели до слуха Елены на пороге кухни. Отчего-то ей не хотелось встречаться с Кошкиным, и она старалась не заходить в комнаты. Однако на кухне она столкнулась с Алексеем, который, держась за сердце, искал что-то в шкафчике, где находилась аптечка с лекарствами. Таким Елена мужа никогда не видела.
– Алексей! – вырвалось у нее.
– Они знают, Лена, – вместо ответа просипел бизнесмен. – Они что-то знают.
– Боже мой, Леша, что они могут знать?
– Ну не знают, так подозревают! Какая разница!
– Леша, успокойся, пожалуйста. Ничего ведь еще не произошло.
– Я же говорил тебе! – теперь Алексей почти кричал. – Предупреждал, что ничего не получится!
Он в ярости шагнул к ней:
– Ты хоть представляешь себе, в какое дерьмо мы вляпались по твоей милости?
– Леша, но… – Гордость подсказала Елене, что сейчас самое удобное – искренне возмутиться. И она перешла в наступление: – Я ни в чем не виновата! Почему ты кричишь на меня?
– Не виновата, значит? – Лицо Алексея перекосилось от бешенства. – А кто же тогда виноват, а? Кто придумал этот дурацкий вечер встречи? Кого, скажи мне, кого ты рассчитывала обмануть?
– Леша, перестань! – Елена почти плакала. – Я же хотела как лучше! Я ведь старалась только для тебя!
Но муж не слушал ее, нервно ходил по кухне, в отчаянии хватаясь за голову.
– Зачем, зачем я согласился с тобой? Боже мой! Я ведь мог попросить отсрочку! А теперь все пропало! Нас подозревают в убийстве! Ты хоть понимаешь, что это значит?
– В убийстве? – пролепетала Елена. – Леша, этого не может быть!
– Оставь меня!
Алексей отшатнулся. Ты… ты… – Он почти шипел. – Меня от тебя тошнит, понятно? От тебя и от твоих никчемных, дурацких идей!
С опозданием подняв голову, Свиридов заметил, что в дверях стоит Лариса, которая с острым любопытством прислушивается к каждому их слову.
– Я вам не помешала? – со змеиной вкрадчивостью произнесла Обельченко.
Лица супругов Свиридовых говорили сами за себя.
10
Олег Петрович Кошкин размышлял.
Кого вызвать следующим, кого? Кто может дать ему ниточку к тому, что же на самом деле произошло в этой красивой, богатой, внушающей зависть квартире? Он вспомнил лица участников вечеринки, их глаза, полные у кого паники, а у кого деланого безразличия. Попробовать, что ли, побеседовать с женщинами? Они от природы более разговорчивы и с ним, Кошкиным, почему-то легко идут на контакт. Но сейчас дамы охвачены ужасом, еще переживают произошедшее, и вряд ли от них будет большой толк как от свидетелей. Значит, надо вызвать мужчину. Кого? Усатого одноклассника с желчным лицом и складками возле рта? Или малого с цепким взглядом, кажется, журналиста? Но капитан не любил журналистов, и на то у него были свои причины.
Нет, сказал он себе, нужен кто-то, кто не побоится подробно рассказать обо всех присутствующих, кто-то, стоящий как бы в стороне от них. И в памяти Кошкина всплыло умное загорелое лицо, аккуратный, хоть и не слишком шикарный, костюм. Мужчина сидел отдельно, вспомнил капитан, и только поглядывал с сочувствием на рыдающую полную женщину, которая, похоже, совсем недавно родила. Все остальные собирались в группы, жались друг к другу, а этот…
– Федя! Позови-ка сюда того, знаешь, загорелого… Из комнаты, где свидетели сидят.
