Дик Фрэнсис - 2011, Азартная игра
На вечеринку в ЛШЭ я так и не попал.
Вместо этого мы с Клаудией пошли в паб поужинать. Но то была не романтическая встреча, оба мы были настроены на чисто деловой лад. Для меня студенческая жизнь обходилась куда как дороже, нежели я рассчитывал, Клаудии нужно было наскрести определенную сумму, чтоб закончить школу искусств Вайам Шо.
К концу вечера мы заключили сделку. Она согласилась жить в гостевой спальне моего дома и выплачивать мне некоторую сумму за жилье, чтобы мне, в свою очередь, было легче погасить задолженность за дом.
К концу того же месяца она перебралась из гостевой спальни в мою в качестве полноправной возлюбленной, хоть и продолжала использовать гостевую комнату в качестве мастерской.
Это соглашение между нами существует до сих пор, хотя студенческие годы остались позади, причем с каждым годом плата за жилье все уменьшалась, пока и вовсе не сошла на нет; мои заработки росли, а ее оставались равными нулю.
- Быть настоящим художником вовсе не означает иметь коммерческий успех, - всякий раз возмущалась она, когда я начинал ее подкалывать. - Все придет и окупится, если личность творческая.
В том, что она была личностью творческой, я ничуть не сомневался. Просто иногда хотелось подтверждений, хотелось, чтоб и остальные оценили ее достижения, выписывая чеки на приличные суммы. Но поскольку этого не наблюдалось, третья спальня в нашем доме все заполнялась и заполнялась новыми полотнами, уложенными вдоль стен так плотно, что места для кровати уже не осталось.
- Однажды, - говорила Клаудиа, - все они уйдут за десятки тысяч долларов, и я стану богачкой.
Но главная проблема состояла в том, что ей совсем не хотелось расставаться с этими работами, и она даже не пыталась продавать их. Похоже, она создавала их для собственного удовольствия. И, надо сказать, они были рассчитаны на особый вкус - темные, тревожные, наполненные сюрреалистическими образами, отражающими боль и беспокойство.
За исключением одного карандашного эскиза, сделанного еще во время обучения в школе искусств и украшавшего одну из стен, все они пылились в третьей спальне; я отказывался развешивать их по стенам, потому как на меня они производили угнетающее впечатление.
Какое-то время я даже тревожился о психическом состоянии Клаудии, но, похоже, все свои мрачные мысли она изливала на полотна, где они и оставались, а сама жила вне их, в ярком и веселом разноцветном мире.
У самой Клаудии не было ни одного приемлемого объяснения тому, почему она писала именно так, а не иначе, и когда я выдвигал предположение, что, должно быть, обусловлено это внезапной смертью ее родителей - бедняжка осталась сиротой еще в детстве, - она начинала яростно все отрицать. И говорила, что получается у нее это как бы само собой, стоит кисти прикоснуться к полотну.
Одно время я даже подумывал отправить несколько самых отталкивающих ее полотен психоаналитику - пусть решит, является ли такой стиль признаком нарушений в психике, - но делать этого без ее согласия не хотелось, а сам я не осмеливался спрашивать, из боязни, что она откажется.
Итак, я не предпринял ровным счетом ничего. Я всегда старался избегать семейных конфликтов, и не только потому, что родители мои часто ссорились - это еще слабо сказано, ссорились, непрерывно сражались не на жизнь, а на смерть на протяжении тридцати лет, и развелись, лишь когда обоим было уже под шестьдесят.
- Но здесь сказано, - снова обратился я к Клаудии и ткнул пальцем в газету, - что, судя по почерку, убийца являлся членом организованной преступной группировки. И я уж наверняка знал бы, если б Геб был каким-то образом связан с бандитами.
- Готова побиться об заклад, у моих друзей каких только скелетов нет в шкафах, и мы о том не знаем ни сном ни духом.
- Как ты цинична, - заметил я. Но и тут она была права. Среди друзей Клаудии действительно попадались весьма странные типы.
- Не циник я, а реалист, - заметила она. - Все лучше, не приходится потом разочаровываться.
- Разочаровываться?
- Да, - кивнула она. - Если думать о людях худшее, то не будешь разочарован, узнав, что так оно и есть.
- Ты и про меня тоже так думаешь?
- Не глупи, - сказала она. Подошла и погладила испачканной в муке ладонью по волосам. - Уж я-то тебя знаю вдоль и поперек. И худшие, и лучшие стороны.
- И ты разочарована?
- Всегда! - со смехом ответила она.
А я призадумался. Может, она снова права?..
В понедельник в восемь пятнадцать утра я прибыл по адресу Ломбард-стрит, 64, к офисам «Лайал энд Блэк», что располагались на четвертом этаже здания. Дверь мне преградил мощного телосложения констебль полиции в полной униформе, пуленепробиваемом жилете и шлеме.
- Извините, сэр, - холодно заметил он, когда я собирался прошмыгнуть мимо него, - но никому нельзя входить в эти офисы без специального на то разрешения от моего непосредственного начальства.
- Но я здесь работаю, - возразил я.
- Ваше имя, сэр?
- Николас Фокстон.
Он сверился со списком, который достал из кармана брюк.
- Мистер Н. Фокстон, - прочел он. - Что ж, сэр. Можете войти. - И он немного посторонился, давая мне пройти, но, как только я сделал это, быстро занял прежнее место, точно предполагалось целое нашествие со стороны тех, кого не было в списке.
Никогда прежде не доводилось мне видеть в конторе «Лайал энд Блэк» такой бурной активности, как в этот понедельник.
Оба главных партнера, Патрик Лайал и Грегори Блэк, находились в приемной для клиентов, стояли и томились в ожидании, привалившись к стойке.
- О, привет, Николас, - сказал Патрик, когда я вошел. - Полиция уже здесь.
- Вижу, - ответил я. - Из-за Геба?
Они закивали.
- Мы здесь с семи утра, - сказал Патрик. - Но они не пропускают нас в наши кабинеты. Велели стоять здесь и ждать. И никуда не уходить.
- А они говорили, что именно ищут? - спросил я.
- Нет, - резко и раздраженно буркнул Грегори. - Полагаю, надеются отыскать какой-то ключ к тому, кто его прикончил. И знаешь, это меня не радует. У него на столе вполне могут оказаться материалы, затрагивающие весьма чувствительные интересы клиентов. Я бы не хотел, чтоб их видели посторонние. Информация строго конфиденциальная.
Я подумал, что вряд ли полицию заинтересует информация, пусть и строго конфиденциальная, но не имеющая ни малейшего отношения к разоблачению убийцы.
- Когда вы узнали, что он убит? - спросил я, подозревая что имя Геба все-таки прозвучало в позднем выпуске воскресных новостей.
- Вчера днем, - ответил Патрик. - Позвонили из полиции и попросили встретиться здесь прямо с утра. А ты?
- Звонил тебе все воскресенье, но ты не отвечал, - сказал я. - Вообще-то, я был рядом с Гебом, когда его застрелили.
- О боже, - пробормотал Патрик. - Ну да, все правильно. Вы же вместе ездили на скачки.
- Стоял прямо рядом с ним, когда его убили, - добавил я.
- Ужасно, - протянул Патрик. - А ты видел, кто в него стрелял?
- Краем глаза, - ответил я. - Вообще-то, смотрел только на пушку.
- Ума не приложу, - Патрик удрученно покачал головой, - кому это понадобилось убивать Геба?
- Нам только этого не хватало. - Грегори тоже покачал головой. - Вся эта история может самым отрицательным образом сказаться на бизнесе. Ничего хорошего…
«Ничего хорошего не было в том и для Геба», - подумал я, но вслух решил не говорить. «Лайал энд Блэк» - компания хоть и небольшая, но один из ведущих игроков на рынке финансовых услуг - и все благодаря целеустремленности и энергии Патрика Лайала и Грегори Блэка. Туда, куда вела «Лайал энд Блэк», следовали все остальные. Они умудрились выработать инновационный подход к своим клиентам и их инвестициям и чаще рекомендовали схемы и операции, которые другие, более ортодоксальные финансисты сочли бы слишком рискованными.
От всех независимых финансовых консультантов требуется, прежде всего, определить и оценить склонность клиентов к риску. Капиталовложения с низкой степенью риска, такие, как банковские счета с фиксированным процентом или государственные облигации с самым высоким рейтингом надежности 3А, обладают низкой степенью доходности, зато основная сумма вклада остается сохранной. Инвестиции среднего риска включают: акции в крупных компаниях, паевые фонды - здесь доходность выше, но всегда есть шанс потерять часть капиталовложений из-за падения рыночных цен на акции. И, наконец, к рискованным инвестициям относятся венчурные трастовые фонды и операции с иностранной валютой - они могут принести высокие доходы, но и потери тоже бывают весьма высоки.
Консультанты «Лайал энд Блэк» советовали также делать инвестиции в предприятия, где уровень риска просто зашкаливал - к примеру, финансировать фильмы и театральные постановки, покупать доли акций в виноделии, в иностранной недвижимости, вкладываться в произведения искусства. Доходы могли быть просто огромными, равно высоки были шансы потерять все.
