Марина Крамер - Мое жестокое счастье, или Принцессы тоже плачут

– Помоги мне немного, – попросил Грачев. – Разденься сама, а то мне неудобно одной рукой…

Она скинула брюки вместе с трусиками, и Грачев закусил губу, глядя на нее.

– Что-то не так? – спросила Алена.

– Жаль, что я не смогу сейчас доставить тебе такое удовольствие, как умею… Но мы потом это обязательно исправим, да?

«Что накатило в тот момент на меня, не знаю, но я обняла его за шею и зашептала на ухо:

– Я тоже очень хочу тебя, никогда так никого не хотела, правда… я никогда раньше не делала такого, но с тобой…

Не знаю, что он имел в виду, говоря о каком-то еще удовольствии, но я, не видевшая ничего подобного за три года семейной жизни, была просто на небе…

Я и не подозревала, что смогу вот так, через сутки знакомства, заняться любовью с мужчиной, но с этим конкретным мужчиной мне было необыкновенно, замечательно, бессовестно прекрасно…»

– Тебе хорошо? – он целовал ее шею, ласкал языком ухо.

– Очень, – честно ответила она.

– Такое впечатление, что у тебя до меня никого и не было, – заметил Грачев. – А говорила, что замужем.

– Это только так называется, – вздохнула Алена, трогая пальцем свой синяк. – Видимость.

– Хороша видимость! – усмехнулся он и вдруг сказал: – Я хочу, чтобы ты была со мной.

– Я и так с тобой.

– Не в этом смысле – я хочу, чтобы ты была моей женщиной.

Алена решила, что он шутит.

– Ты считаешь себя обязанным мне за то, что мы сейчас сделали?

– Нет. Я просто тебя хочу.

– У тебя жар.

– Точно, – согласился он. – Вон там, – и указал глазами на вставшее колом одеяло. – Поможешь?

– Да… – выдохнула она.

Она приходила к Грачеву все три недели, что он провел в отделении. Они занимались любовью и разговаривали. Об Алене в основном. Он хотел все о ней знать, а она сама вопросов не задавала, ей было совершенно не важно, кто он, что, – она просто отдавалась ему и была этим счастлива. Дома ее страсть никому не была нужна, так только, изредка, чтобы не забывала, что замужем.

Если даже свекровь и муж заметили в Алене какую-то перемену, то промолчали. Вадим предпочел сделать вид, что ничего не происходит, старался вообще не разговаривать с женой, давая ей понять, что она недостойна его внимания. Регина Аркадьевна только поджимала губы, глядя на порхающую по квартире невестку. Алена же улыбалась, чувствовала себя легкой и невесомой, не повышала голоса и не спорила. Вернувшись домой, быстро и без возражений выполняла все прихоти свекрови, крутилась, как электровеник, и казалась абсолютно довольной жизнью.

В день выписки Грачев подарил ей огромный букет роз.

– Поедем со мной, – просил он, держа ее руку в своей. – Поедем, Аленушка, не место тебе здесь.

– Гриша, не надо, – впервые назвав его по имени, сказала Алена, опустив в пол наполнившиеся влагой глаза. – Это невозможно…

– Почему? Ведь нам с тобой так хорошо вместе.

– Я замужем…

– Упрямая чертовка, – вздохнул Грачев. – Прощай тогда.

Он поцеловал ее, потом еще раз, словно хотел запомнить, как она это делает…

Вечером Вадим снова ее ударил, да так, что сломал нос. Это было последней каплей – Алена взяла свои документы и уехала в больницу. Молодой лор-врач в приемном покое долго качал головой, разглядывая ее нос:

– Ну что, Алимова, изуродовали тебе личико – носик набок останется, а жаль… Пластику бы, но это дорого очень…

Алена рыдала в голос, но сделать ничего не могла – денег нет, а бесплатно такие операции не делают…

Ночевать она осталась в больнице, в пустой спецпалате, где еще вчера лежала в объятиях Грачева. Назавтра была суббота, но Алене идти было некуда. К мужу – страшно, к матери – бессмысленно, они три года не общались, и та, кажется, успела забыть о том, что у нее когда-то была дочь. В носу стояли две трубки, даже на улицу выйти стыдно, но есть хотелось…

Алена брела к ближайшему магазину, когда сзади посигналили. Она повернулась, закрыв нос варежкой, и остолбенела, увидев Грачева, высунувшегося из черного «Мерседеса». Он выскочил из машины и подошел к ней, нагнувшись, чтобы поцеловать, но обнаружил синяки под глазами, а отведя руку в варежке от лица, увидел и нос. Его глаза сузились, под кожей заходили желваки, он открыл дверку машины и решительно запихнул девушку внутрь, устроившись рядом.

– Домой, Андрюха! – велел он водителю. – Прогулка отменяется. Скажи-ка мне одну вещь, Алена, – обратился он к притихшей девушке, едва сдерживаясь, чтобы не орать, – ты так любишь своего мужа, что терпишь такое?

– Нет…

– Тогда считай, что я тебя похитил. Это судьба, тебе не кажется? Вот ты и со мной, красотуля моя, – он прижал ее к себе. – Сегодня же привезу доктора, он посмотрит твой носик, – он целовал ее в лоб, в щеки, в губы, стараясь не коснуться носа и не сделать больно.

– Гриш, ты серьезно? Зачем тебе это?

– Ты не допускаешь, что я влюбился?

– В меня?! Ты большой оригинал, – нервно засмеялась Алена, ожидая, что вот сейчас Грачев тоже рассмеется и признается, что пошутил.

– Почему? Ты красивая девочка, совершенно неиспорченная. Мне повезло. Просто ты устала, замучилась и почему-то совсем себя не любишь и не ценишь. Но это все поправимо.

– С чего ты решил, что я не испорченная? – Алена чуть отстранилась от него, пытаясь понять, насколько серьезен этот разговор. Но Грачев выглядел искренним и правдивым, а смотрел на нее как-то странно.

– А ты первая, кто не спросил, кто я, какая у меня машина, сколько денег, – улыбнулся он.

– Мне это совершенно неинтересно.

– А я? Я тебе интересен?

– А ты – да. У меня ни с кем так не было, как с тобой, – призналась она. – Я просто голову потеряла, со мной вообще в первый раз такое – чтобы я с больным…

– Я понял. Зачем оправдываешься? – улыбнулся он. – Я ведь к тебе специально Кочана подослал, чтобы проверить, клюнешь ты или нет.

– Гад!

– Еще какой! – захохотал Грачев. – А ты молодец, отшила его!

– Надеюсь, он обиделся?

– Еще как! Его никто раньше не отшивал. Сейчас девки падкие на деньги да на тачки крутые. Дешевки, ей-богу, – лицо Григория скривилось в презрительной гримасе. – Почему женщины так низко себя ценят, не подскажешь? За деньги готовы на все, даже не смотрят, что за человек перед ними, – бабло глаза застилает.

Алена съежилась – ей почему-то вдруг показалось, что все сказанное относится и к ней тоже. Григорий это заметил, взял за руку и ласково улыбнулся:

– Только не подумай, что я это и о тебе. Нет, просто в последнее время мне только такие щучки и попадались, и вдруг – ты…

В это время машина остановилась, Грачев вышел и подал Алене руку. Она оказалась перед огромным домом в два этажа, сложенным из красного кирпича.

– Нравится? – спросил с улыбкой хозяин.

– Не знаю…

– Ну, идем, потом оглядишься, а пока тебе прилечь надо.

Он увел ее на второй этаж, в огромную, почти пустую спальню, где стояла только круглая кровать огромных размеров и телевизор на стеклянной тумбе.

– В душ хочешь? – спросил Грачев, помогая снять куртку.

– Конечно.

– Идем.

Душ оказался рядом, не душ – целая комната с огромной ванной, душевой кабиной и высоким стеклянным шкафом, полным цветных полотенец и всяких флаконов с гелями, пенками и шампунями. Грачев вышел, оставив Алену, и она, скинув свои тряпки, встала под душ. Разве это не мечта – обалденно красивый молодой мужик берет за руку и ведет к себе в хоромы…

– Ты не утонула, красотуля? – раздался голос Грачева за дверью. – Можно войти? Я тебе халат принес!

– Да, входи.

Он подал сначала полотенце, а потом халат – огромный, мужской, но мягкий и уютный.

– Слушай, а тебе идет! – оценил Григорий, оглядывая Алену с ног до головы. – Можно, я отнесу тебя?

– А рука?

– А и хрен с ней, с рукой! – подмигнул он, поднимая девушку и унося в спальню. – Я так хочу тебя, Аленка, удержаться не могу…

– …Ты удивительная, – выдохнул он, откатившись от нее.

– Нет, Гриш, я обычная, – прошептала она, закрыв глаза. – Это ты заставляешь меня быть такой, я ведь даже не знала, что так бывает…

– Что, твой муж этого не делал? – ехидно спросил Гришка.

– Представь себе, нет! Быстренько дергался, как кролик, и падал спать.

Гришка хохотал от души, прижимая ее к своей груди.

– Красотулька моя… – бормотал он. – Аленушка…

От его слов у нее все внутри замирало, она чувствовала, что делает то, что он любит, что ему хорошо и не хочет он, чтобы это прекращалось.

– Аленушка, а ведь тебе надеть совсем нечего, – вспомнил Гришка через час. – Я велел шмотки твои выкинуть, там смотреть не на что.

– И в чем я теперь домой поеду? – растерянно спросила Аленка.

– Ты уже дома, – отрезал он серьезно. – А одежду я тебе куплю.

– Гриш, не путай меня с девками, которые спят с мужчинами ради выгоды, – тихо сказала девушка, глядя ему прямо в глаза.