Все матери ненавидят меня - Сара Харман
– Да, вид у нее был не очень. Она… не в себе. Печально, честно говоря.
– Погляди-ка! Адвокат дьявола, – Иэн щелкает языком и сворачивает бумажную салфетку. – А тебе-то что?
– Ничего. Просто… мать потеряла ребенка. И мужа, – голос мой против воли становится выше, отчаяннее, пронзительнее. – Она совсем одна, бродит по городу в пижаме и показывает рисунки своего пропавшего сына. Ей надо помочь, тебе не кажется?
Иэн ставит бокал.
– Слушай. Ты молодец, что хочешь помочь, но я всего лишь «незаконнорожденный» сын. Клео первая бы тебе сказала: я не член их семьи. И уж точно не наследник богатства Рисби. Она бы не хотела, чтобы я вмешивался. А к разводу уже давно дело шло. Задолго до того, как Алфи… ну, сама понимаешь. Все мосты сожжены.
«Наследник». Ну и медленно до меня доходило!
– Стой. Ты об этом говорил в письме? Ну, о котором рассказывал в клубе? Которое послал по совету адвоката? Ты попросил отца указать тебя в завещании? Раз уж он все равно разводился и кое-что переписывал.
Иэн морщит нос.
– Правда рассказывал? Не припомню.
Он ерзает на стуле и складывает бумажную салфетку в целый самолетик.
– Но вообще, да. Поверенный тети Хелен сказал: надо сначала вежливо попросить, дальше посмотрим. Клео, конечно, не согласилась. Очевидно, хотела передать своему драгоценному Алфи все сорок восемь миллионов.
Тетя Хелен. Имя вонзается мне в ухо, как коготь. Дженни права, мисс Шульц что-то скрывала. Надо было давным-давно ее расспросить.
– Хелен – то есть Хелен Шульц? Она твоя тетя?
Рикки ставит перед нами тарелку с оливками. Все они крупные, как инжир. Иэн отправляет штучку в рот.
– Ага. Больше чем тетя. В сущности, после смерти мамы она меня вырастила.
Сердце бешено колотится. Комната плывет перед глазами.
– Подожди. Если Алфи нет и Ролло разведется с Клео… остаешься только ты. Единственный наследник.
Иэн недоверчиво на меня смотрит и трясет головой.
– Вау! Серьезно? Думаешь…
Твою мать!
– Нет, я не…
– Ты в курсе, что подозреваемого арестовали? – Иэн встает и засовывает руки в карманы. – А я-то думал… ты… Был другого о тебе мнения. Ошибся, – он печально качает головой и кивает Рикки. – На мой счет, ладно?
Лицо у меня горит со стыда.
– Иэн, стой…
Хочу окликнуть его, попросить вернуться, но не могу подобрать слов. Гляжу, как он уходит, и в груди будто проворачивают нож. Почему я такая дура? Я всего лишь пыталась помочь Клео. О которой, по непонятной причине, постоянно думаю. А вместо этого походя обвинила Иэна в страшном преступлении.
В ушах звенит очередное поучение сестры: «Не всякую мысль стоит высказывать вслух».
Бармен Рикки появляется со свежим коктейлем (я не просила) и ставит передо мной на поднос.
– Убежал, – заключает он, глядя в сторону лифта.
– Да, – печально вздыхаю я. – Мое обаяние, ничего не поделать.
Рикки призывно поднимает бровь.
– Знаешь, моя смена заканчивается через полчаса. Если одиноко…
Хм. Может, станет лучше, хотя бы на минуту? Рикки выжидающе на меня смотрит, и тут начинает звонить телефон. Номер с кодом двести тринадцать. Сердце пускается в пляс. Эллиот!
– Здесь по телефону говорить запрещено, – извиняющимся тоном предупреждает Рикки. – Внизу есть телефонная будка.
– Ничего.
Собираюсь домой. Перезвоню, как доеду. Так даже лучше. Пусть думает, что я человек занятой. Нельзя показывать, до чего не терпится.
Звонок прекращается. 1 голосовое сообщение.
Бросаю последний взгляд на Рикки.
– Спасибо, мне пора. Утром на работу.
33
Шепердс-Буш
Среда, 23:13
Проверяю, как там Дилан, наливаю себе воды и сажусь с телефоном на диван. Надо послушать голосовое Эллиота и перезвонить, но голова раскалывается от «негрони», разочарования Иэна и необходимости следить за всем сразу. Опускаюсь на подушку и стараюсь думать об альбомах, чартах и возвращении. Своем возвращении.
Голосовое Эллиота длинное, две с половиной минуты. Тон у него такой бодрый и беззаботный – поначалу думаю, что неправильно поняла. Как только голосовое заканчивается, я проигрываю запись заново, на всякий случай. Просто чтобы убедиться. Нет, все верно. Горю от жгучего стыда. Естественно, он тебе не предлагает вернуться к музыке, идиотка! Швыряю телефон через всю комнату и ползу в спальню, слишком уставшая для слез. Хочу уснуть и ни о чем не думать.
Вскоре просыпаюсь от звука шагов, негромких и осторожных. Будто кто-то старается не шуметь. Резко сажусь в постели с колотящимся сердцем.
Кто-то ворвался в дом!
Срываю маску для сна и бегу по темному коридору к комнате Дилана. Его кровать пуста. К горлу подступает тошнота, голова идет кругом.
– Дилан! Дилан!
Тишина.
Мчусь на кухню. Пусто. Дверца холодильника открыта. По привычке тянусь ее закрыть, а когда оборачиваюсь, вижу за спиной Дилана, уже одетого в пальто и кроссовки.
– Дилан! Господи, напугал. Думала, кто-то…
– Успокойся, мам. Я попить пришел.
Бросаю взгляд на часы.
– В два ночи?
Он пожимает плечами.
– Пить хотел.
Подхожу к входной двери. Засов на месте. Резко вдыхаю через нос, чтобы успокоилось сердце.
– Угомонись, мам, – повторяет Дилан. – Ну правда.
Изучаю его лицо. Он просто пришел за водой. Я параноик.
И только когда я возвращаюсь в постель, меня вдруг осеняет: а почему он посреди ночи в ботинках?
34
Шепердс-Буш
Четверг, 07:20
В четверг просыпаюсь полная решимости начать с чистого листа. Плевать на Эллиота. На Иэна тоже. И на изворотливую лгунью мисс Шульц. Может, на меня нельзя положиться в работе и меня невозможно любить, зато моему сыну ничего не грозит. Пора оставить тревоги позади и заботиться о Дилане. Его поведение в последнее время – явный крик о помощи. А значит, я помогу. И неважно, что Иэн меня ненавидит, я никогда больше не стану певицей, а мисс Шульц нас откровенно надула. Дилан важнее всего.
Он ест мюсли с овсяным молоком и играет в «Майнкрафт».
– Хорошо спал?
– Ага.
– Чем займешься у папы на выходных?
– Видеоиграми.
– А как же друзья? – тревожусь я. – Кто-нибудь там тебе нравится?
– Нет, – хмуро отвечает сын и устремляет на меня умоляющий взгляд. – Мам, можно заскочить к мистеру Фостеру после школы? Я недолго! Грете нужны сверчки…
– Дилан, перестань! Я куплю тебе сверчков, ладно? Хватит с ним общаться. Найди друзей среди ровесников.
– Я никому не нравлюсь.
– Неправда! Ты бы им понравился, если бы немного открылся. Нужно только чуточку постараться.
Дилан закатывает глаза. Надеюсь, он не обвиняет меня в вопиющем лицемерии: уж кому бы молчать, так это женщине, у которой почти нет друзей!
Долбаный мистер Фостер.
Высаживаю Дилана у
