Неупокоенные - Альбина Равилевна Нурисламова

ударила вонь, я отшатнулся, закашлялся, посветил фонариком. Был готов к тому, что и там тоже мертвецы, но никого не увидел. Только воду: подпол был залит черной гнилой водой, я не рискнул сунуться внутрь, мало ли что за мерзость там обитает. Захлопнув крышку, бросился обратно в комнату. Мертвячка уже влезла в окно, я видел ее синюшное лицо так же близко, как сейчас вижу вас! Вслед за ней в комнату пытались влезть и другие мертвецы, а удары в дверь были все сильнее, и дверь трещала, стонала под напором. Я боялся представить, сколько их снаружи, но, если судить по количеству брошенной в лесу одежды, хватит, чтобы разорвать меня… Или что они хотели сотворить. Выход был один – чердак, и я бросился к приставной лестнице. Она была в сенях, я полез вверх. Лестница была ветхая, чуть не рассыпалась под ногами, но все же выдержала мой вес. Забравшись, я втащил ее наверх. На какое-то время я был в безопасности, но понял, что оставил топорик внизу! Болван! Теперь даже этого жалкого оружия нет. Чердак был завален разной ветошью, я толком и не рассмотрел ничего. Оставался шанс найти что-то, чем можно отбиваться, но я понимал: если твари каким-то образом заберутся сюда, мне против них не выстоять. Я осторожно подошел к чердачному окошку, боясь, как бы пол подо мной не проломился. Посветил фонарем и увидел, что с улицы во двор плетутся все новые существа, окружают дом. Мертвецы находились в разной степени разложения, умерли в разное время. Вид голых тел, раздутых или скелетообразных, с остатками плоти, свисающими с костей, вызывал у меня паралич, бессилие. То казалось, что я сплю, мне все снится, то чувствовал, что скоро тронусь умом. Я услышал, что мертвецы прорвались в дом, они бродили прямо у меня под ногами, в паре метров, слепо натыкались на мебель, искали меня. «Бежать!» – решил я. Пока твари копошатся внизу, ищут, я смогу выбраться в окно и удрать. «Они медленные, я сумею», – уговаривал себя. Легко открыл окошко и посмотрел вниз, а там, на мое счастье, торчал проржавевший «каблук». Думаю, спрыгну на него, а дальше – на землю. Мертвецы атаковали дом с другой стороны, под чердачным окошком пока никого не было. Не давая себе времени сомневаться, размышлять, я выбрался из окна и спрыгнул на крышу машины, а с нее – вниз. Бросился в лес, надеясь, что не наткнусь ни на кого, а если наткнусь, то сумею убежать.

– Насколько я понимаю, вам удалось, – сказал Петр Иванович.

– Бежал всю ночь, останавливался, только если не мог дышать. Они вроде не преследовали меня. Не знаю, когда заметили мое отсутствие, шли ли по следу… Постоянно светить себе под ноги я боялся: вдруг свет привлечет их или еще кого. Но время от времени все же включал фонарь, смотрел, есть ли тропа под ногами. Не сбился, повезло.

Семен умолк. Исторгнув, выпустив из себя бредовую, дикую историю, он сжался, словно бы уменьшился в размерах. Петр Иванович положил руку ему на плечо и сказал:

– Давайте мы с вами вот как поступим. У нас душ есть, комната отдыха. Помойтесь, отдохните, а потом мы подумаем, как…

– Нечего думать, – громко возразил Семен. – Я хочу домой. Забыть. Будто не было ничего, никаких больше лесов, грибов, деревень. Есть возможность в Питер уехать, работу предлагают. Уеду и все, конец. Дадите денег, билет купить на электричку? Я потом верну, отправлю, как доберусь.

Он всеми силами старался вычеркнуть всё из памяти, вымарать из жизни, потому и заявление отказался писать, и данные свои оставлять. Жалел, что имя с фамилией назвал.

Полицейские не настаивали. На что им его заявление? Что в нем писать, как стражи порядка должны реагировать?

Семен через несколько минут ушел, взяв деньги на билет. Костик понимал, что больше они его не увидят, и ему даже казалось, что чудаковатого типа, фантазера никогда тут и не было.

– Вот чудик, – хмыкнул Костя. – Может, наркоман? Или больной на всю голову, на учете состоит. Какой пурги нанес!

Петр Иванович молчал, обдумывая что-то.

– Но сам в свой бред верит, сразу видно.

– Не такой уж это и бред, – проговорил Петр Иванович.

– Как это? Начать с того, что деревни Галькино нет!

– Сейчас нет, – ровным голосом сказал капитан. – Но была. Ты не местный, а я… – Он откашлялся. – Была деревня. В девяностые годы оттуда в одночасье жители пропали. И все было так, как говорил Семен: дома брошены, люди словно вышли на минутку и не вернулись. Никто никогда их более не видел. Все люди разом точно не могли решить переехать, никому не сказав, еще и оставив вещи, машины, документы, деньги.

Костик слушал, вытаращив глаза.

– Я в тех краях не был лет тридцать с гаком. Что нынче на месте деревни Галькино, не скажу, но слышал: через некоторое время выгорела она дотла.

– Как Семен мог там оказаться, если деревня стерта с лица земли? Говорю же, выдумал!

– Ага, как же. Он и не знал про ту деревню, и вообще – смысл какой? Но вымершая деревня – это еще не все. Люди в наших краях в начале девяностых пропадали. Грибники, отпускники, местные. Больше десяти человек, в точности не помню. Я тогда только на службу поступил. Искали их, искали – бесполезно. А потом уже и деревня вымерла. Ужас что было. Паника, люди боялись из дому выходить, детей от себя не отпускали, уезжали отсюда. Говорили, маньяк орудует. Зверь завелся, хуже Чикатило! Преступника (или преступников) не нашли, хотя даже из Москвы специалисты приезжали. Никто так и не понял, в чем дело, куда пропало столько народу, что с ними стало. А потом, примерно через полтора года, когда поутихло немного, люди перестали пропадать, такой же грибник, как Семен, нашел поляну с вещами. С одеждой. Все, как описал наш гость. На вещах оставались следы, но не крови, другой биоматериал – волосы, частицы кожи. Московским спецам повезло идентифицировать некоторых, шесть образцов совпали, одежда принадлежала шестерым пропавшим людям. Скорее всего, остальные вещи принадлежали другим исчезнувшим, просто образцы не с чем было сравнить. Но тела пропавших так и не нашли. Не было и предположений, что с ними стало.

– Абсурд, – прошептал Костя. – Так не бывает.

– «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». Иногда, думаю, лучше и не знать, что к чему. Смириться. Было и было. Забыть, как Семен. Целее будешь.

Костю это не убедило. Он покосился на окно, в сторону