Свинцовый хеппи-энд - Сергей Григорьевич Рокотов
— Пойду погляжу, чего хочет наша очаровательная гостья, — сказал Кузьмичев и поднялся.
Открыл задвижки двери, за которой находилась Марина и вошел…
— Чего ты хочешь? — проворковал он, глядя на пленницу, сидящую на кровати.
— Чего хочу? — переспросила она. — Я много чего хочу. Я, например, хочу есть. Мне надоело питаться одной картошкой и селедкой с черным хлебом. Я на свежий воздух хочу, я задыхаюсь в этой лачуге. Я уже потеряла счет дням, но, по-моему, мы провели здесь уже около двух месяцев. Я просто сойду здесь с ума… — При этих словах она попыталась придать своему голосу жалобные нотки.
— Ах ты, боже мой, — покачал головой Кузьмичев и подсел рядом на железную койку с продавленным матрацем. — Бедная девочка. Да, ты в отличие от нас не привыкла к таким условиям жизни. У Ираклия ты жила в роскоши. А мы вот пока бедны, вынуждены скрываться ото всех и не можем тебе предложить ничего другого. И все же, согласись, что ты находишься в лучших условиях, чем мы. Ты спишь на кровати, а мы с Яковом Михайловичем на полу на всяком тряпье, по нашим телам бегают крысы, с пола жутко дует. Такова жизнь, Мариночка, и мы вынуждены мириться с ее жестокими условиями.
Произнеся это, он положил руку ей на плечо. Он почувствовал, что его охватывает бешеное желание. Вообще они заранее договорились, что пленницу трогать никто не будет, и единственная попытка Крутого в этом направлении была быстро и жестко пресечена и им, и Кандыбой. Больше на нее никто не покушался. Но тут, проведя столько дней в таких кошмарных условиях, он ощущал, что не может так долго находиться в обществе красивой женщины и никак себя не проявлять. Марина убрала его руку с плеча, но вовсе без резкости, и этот ее жест даже вдохновил его. Он снова положил ей руку на плечо и крепко сжал его.
— Уберите руку, Павел Дорофеевич, — четко произнесла Марина.
— Не называй меня так, меня зовут Валерий Иванович, — злобно процедил он, руки, однако, не убирая, а стискивая ее плечо еще крепче.
— Уберите руку, Валерий Иванович, — отчеканила Марина и вскочила.
— Да что ты, что ты? — яростно зашептал Кузьмичев. — Не подумай ничего худого, я отношусь к тебе чисто по-отечески, ты что? Я же твой бывший наставник.
— Помню, — усмехнулась она, отходя к дальней стене. — Помню, как по вашему приказу сидела в карцере трое суток. А теперь нахожусь в вашем плену целых два месяца.
— Что поделаешь? Судьба… Ты видишь, как судьба сводит нас. В свое время ты убежала от нас, а спустя много лет я появился в твоей жизни, чтобы спасти тебя. Пойми одно, не я затеял это мероприятие, оно было бы осуществлено и без моего участия. Этот бородатый чеченский бандит его главный организатор. Если бы он не побоялся брать партнерами своих соплеменников, ты бы просто угодила в чеченский плен. И там бы с тобой обращались по-другому, чем мы, уверяю тебя. Именно благодаря столь странному повороту судьбы ты находишься в относительной безопасности.
— Не знаю, мне казалось, что тот бородач сочувствует мне.
— Боже мой! Боже мой! — расхохотался Кузьмичев. — Да жизнь тебя ничему не научила! Да ты хотя бы знаешь, кто это такой?!
— Вроде бы я его где-то видела. Но когда мы попали в тот дом, он ко мне ни разу не заходил, так что мне трудно вспомнить, где я его видела и видела ли вообще.
— Ты видела его под Петербургом. Он был одним из тех бандитов, которые тяжело ранили тебя.
— Неужели? — искренне поразилась Марина.
— Да! Вот так, дорогая моя… Именно так. Потом судьба свела его с твоим отцом, ему заплатили хорошую сумму за то, чтобы он помог найти тебя, и именно он вывел их на след Ираклия. Они были там, в горном кишлаке, но вы успели его покинуть. А потом он сумел выследить тебя и в Стамбуле. И нанял нас троих, чтобы мы помогли тебя похитить. Это страшный человек, Мариночка. И твое счастье, что нам удалось сбежать оттуда, иначе бы мы все, и ты, и мы трое, угодили бы прямиком в рабство к чеченцам. Благодарить нас ты должна, а не ругать.
— А он не говорил о судьбе второго чеченца? — спросила Марина. — Ахмеда?
Кузьмичев громко расхохотался.
— Воистину, ты жила даже не за каменной стеной, а просто на облаке. Весь мир знает, что бандит и террорист Ахмед Сулейманов весной девяносто шестого года был убит при попытке захвата самолета "Москва — Тюмень". Кстати, в том самолете находился твой отец Владимир Раевский. Так-то вот крутит нашими жизнями судьба-индейка, девочка моя. Сначала этот Сулейманов чуть было не лишил жизни тебя, потом чуть было не убил твоего отца. Страшные, жуткие люди, что один, что другой.
Еще одним жизненным правилом Кузьмичева было при необходимости говорить правду, да еще желательно с живописными подробностями. Это помогало собеседнику впоследствии верить его лжи.
— А почему вы мне все это рассказываете? — спросила Марина, продолжая стоять у стены со скрещенными на груди руками.
— Да чтобы ты мне верила, чтобы ты поняла, что t мы желаем тебе только добра. Я ничего не скрываю от тебя, мы хотим получить от твоего отца крупный выкуп. Да, такова жизнь, таковы ее суровые законы, что поделаешь? Его не разорит эта сумма, а мы обеспечим себя на всю жизнь.
Звучало это довольно убедительно, тем более что Кузьмичев постарался придать своему лисьему лицу максимально добродушное выражение. И ему показалось, что девушка поверила его медоточивым речам.
Увидев на ее лице нечто, похожее на улыбку, он сделал несколько медленных шагов по направлению к ней. Она продолжала неподвижно стоять у стены. Кузьмичев подошел к ней и положил ей на плечи обе руки.
— Вы обманываете меня, Павел Дорофеевич, — тихо произнесла она.
— Да нет! — вскрикнул он, сам начиная верить в благожелательность своих мыслей. — Судьба свела нас, и я считаю долгом спасти тебя из лап этих бандитов. Мы живем в опасном, насквозь криминальном мире. Сейчас найти честных и порядочных людей так же трудно, как найти иголку в стоге сена. Если бы ты знала, какую трудную жизнь прожил я, сколько раз на меня покушались. Ты знаешь, я был дважды женат, одна моя жена погибла. Ее сбила машина, и не
