Последний секрет на троих - Галина Владимировна Романова
– Так пока она говорила с этим Валентином и договаривалась о встрече где-то под Москвой – я не запомнила, мне мой парень позвонил. Я выхватила у нее из рук телефон, отбила ее звонок и ответила своему ненаглядному. А потом мы начали есть, заболтались, и я про СМС и звонки ее вспомнила уже после работы. Она, видимо, тоже забыла о них.
Или сделала вид, что забыла, оставила намеренно. Чтобы вывести на след в случае острой необходимости. Острая необходимость возникла, и Мелихов даже пытался отыскать след, переговорив со всеми сотрудницами паспортного стола. Но никто ему ничего не рассказал.
– Почему? – поинтересовалась Соня, когда они с Василисой уже выходили из ресторана.
– Потому что он мудак, твой Мелихов, – криво ухмыльнулась Василиса. – И с тобой спал, и с Настей параллельно. Я к вам обеим ровно, конечно. Ничего личного. Но!.. Я всегда за девочек. Слушай, Святова, вызови мне такси, а?
Соня вызвала ей такси, оплатила. И, уже усаживая изрядно захмелевшую Василису в машину, спросила:
– Позволишь нашим айтишникам восстановить удаленные СМС и звонки на твой номер? Чтобы без ордеров там всяких и прочей волокиты?
Та помолчала, покусала губы, потом со вздохом кивнула:
– Позволяю. Я всегда за девочек…
Два дня Соня просидела в оцепенении, ожидая результатов от айтишников, которых она просила в обход Мелихова. Звонила им трижды на дню.
– Не все так просто, старлей, – печалились ребята. – Приходится рыть очень глубоко. Жди…
Она ждала. На работе ничего не могла делать, все валилось из рук. Дома металась из комнаты в комнату. Не готовила и почти ничего не ела. Мелихову на вопросы отвечала невпопад. И он всерьез озаботился ее состоянием.
– Что с тобой, Святова? – спросил наконец после обеда, когда она едва не смахнула со стола стаканчик с кофе, который он ей принес.
– Ничего, все в порядке.
Соня вцепилась в стаканчик и даже заставила себя сделать три глотка.
Вечером после работы Мелихов настойчиво напрашивался к ней в гости, она отказала наотрез.
– Я заболела, – соврала и для убедительности пару раз кашлянула.
– Ну-ну… А то я смотрю, ты не в себе. Подумал, может, что-то нарыла и молчишь?
Она нарыла и молчала.
Сообщения и звонки, которые отыскали и восстановили-таки айтишники, могли оказаться самой настоящей бомбой. А могли и не оказаться. Уткин не смог бы откреститься от переговоров с Настей и от того, что переписывался с ней. Но он мог запросто сказать, что Настя решила на встречу не приезжать. И не приехала. А о каких сумках шла речь в сообщении, попробуй догадайся.
Пойти с распечатками к Коневу значило снова навлечь на себя его гнев и подозрения.
– Ты за моей спиной действуешь, Святова?! – точно так вот и отреагировал бы он. – А ордер где на проверку телефона нашего действующего сотрудника?.. Ты понимаешь, что из-за твоей непрофессиональной возни мы не можем теперь использовать это как улику?..
Она все понимала, как и то, что все документально можно оформить задним числом. Но попробуй предложи это подполковнику службы собственной безопасности! Это все равно что приговор себе готовый состряпать.
Она не поленилась и поехала на адрес, который Настя Якушева указала Уткину в сообщении. И просидела в машине пару вечеров часа по два.
Ничего! Адрес как адрес. Метро рядом, парк, многоэтажки. Где тут Уткин мог гулять с сумками, предположительно украденными у Кулакова, – непонятно. Он мог там квартиру какую-нибудь снимать. Но разве найдешь ее среди тысячи других? Проверить тоже проблематично. Договор мог не заключать.
Тупик! Со всех сторон тупик, как ни крути. И рассказать, что главное, некому!
Сегодня, сказавшись больной, она будто накаркала. Приехав домой, почувствовала, что ее потряхивает. Померила температуру – тридцать семь и три. Встала под горячий душ, но только сделала хуже. Температура полезла вверх. Соня порылась в аптечке, нашла аспирин. Растворила сразу две таблетки, выпила и, закутавшись с головой в одеяло, уснула.
Разбудил ее настойчивый телефонный звонок. Ей показалось, что он звучит уже минут десять. Но могла и ошибаться.
– Да, – просипела она в трубку, не открывая глаз.
– София, это Данилов, – представился звонивший.
Она замешкалась с ответом, и он поспешил пояснить:
– Илья Федорович Данилов. Я друг вашей покойной сестры Антонины.
– Я поняла, кто это.
Соня подняла веки, поняла, что с глазами полный порядок. Пропало отвратительное ощущение, будто в них насыпали песка.
– Я отослал вам фото, а вы никак не реагируете, – упрекнул ее противный дядька.
– Какие фото, простите, не пойму. – Она широко зевнула.
– Фото сумок, которые мы выбирали в подарок Антонине и которые у нее украли в две тысячи третьем году. Вы же сами просили! – упрекнул ее нудный Данилов.
Как Тоня его терпела, интересно?
– Хорошо, спасибо. Я посмотрю.
В голове ее было ясно и спокойно. Не иначе, две таблетки аспирина так подействовали.
– Нет, вы сейчас посмотрите, София! – не попросил, потребовал Данилов.
– Хорошо… – сдалась она.
Открыла сообщение, уставилась на рекламу фирменных дорожных кожаных сумок.
– Вижу, – проговорила она. – Вы уверены, что точно такие же…
– Уверен! – не дал он ей договорить, перебив с жаром: – Я сам помогал ей их выбирать. Помню каждую заклепку. Это точно такие же сумки. Еле нашел в каталоге. Пришлось потрудиться.
– Я вам очень признательна.
Она уже пересылала фото Сергею Ломову с кратким вопросом: «Они?»
Если окажется, что сумки идентичны, то получается, что Кулаков ограбил Тонечку в две тысячи третьем году? Неспроста он смылся тогда так быстро из Затопья. Неспроста так долго не появлялся на родине. И даже ухитрился не попасть под подозрение. Сколько лет ему на тот момент было? Девятнадцать?
– Спасибо, – еще раз поблагодарила она Данилова, намереваясь закончить разговор с ним. – До свидания, Илья Федорович.
– Это еще не все, София. – Он как-то странно вздохнул, будто плакать собрался. – В прошлый раз вы задавали мне вопросы о ружье, которое Тонечка покупала себе в девяностых для самообороны.
– Спрашивала. Вы сказали, что ничем не можете мне помочь.
– Да-да, помню. Оно, по версии следствия, было украдено вместе с деньгами и побрякушками Тони, так?
– И по версии следствия, и со слов потерпевшей, то есть Тонечки. А что такое, Илья Федорович?
– Дело в том… Дело в том, что Антонина, кажется, ввела следствие в заблуждение.
– В смы-сле?!
Соня так резко села на кровати, что в голове опять заныло, а глаза защипало, словно снова кто-то швырнул в них горсть песка.
– Дело в том, что я видел это ружье у Тони много позже той памятной даты. Году, кажется, в
