Поющая раковина Одиссея - Наталья Николаевна Александрова
– О, а мы с ним, оказывается, однофамильцы… – пробормотала Марина в удивлении.
Ну надо же, случайно оказалось, что этот самый Борислав переменил фамилию. Точнее, не захотел или побоялся в те годы иностранцем быть, бабушка рассказывала, что многие люди так делали. Дворянские фамилии на простые меняли. Женщине-то проще: вышла замуж за какого-нибудь Иванова или Пупочкина – и все. А этот Борислав вот официально Елисеевым стал. И случайно ли так оказалось, что фамилия такая же, как у Марины?
Марина только вздохнула и продолжила читать:
«Также имеются достоверные сведения, что в России указанный Борис Елисеев вступил в законный брак, в каковом браке был рожден его единственный сын Ратибор Елисеев…»
На этом месте Марина остановилась.
Выходит, она не только однофамилица этого балканского дворянина? Впрочем, она и так уже кое-что подозревала. А теперь точно знает.
Своего отца она помнила плохо, слишком мало ей было лет, когда они с матерью развелись, но знала, что у ее отца – Николая Елисеева – весьма экзотическое отчество.
Николай Ратиборович…
Это необычное отчество она видела в собственном свидетельстве о рождении… Интересно, очень интересно…
Она вспомнила, как спрашивала у матери про отца, и та сказала, что отец видеть ее не желает. И правда, не было от него никаких известий, только алименты до восемнадцати лет приходили. Ни подарочка на день рождения или на окончание школы, ни поздравления самого простого, ни звонка по телефону, ни открыточки…
Впрочем, Марина ничего и не ждала. Как пошла в школу да как увидела пап, что дочек с букетами ведут, так сразу поняла, что это не для нее. Ну так и ладно, без отцов дети живут, у нее зато бабушка замечательная была, жаль только, что рано умерла.
При мысли о бабушке навернулись привычные слезы.
Как ни крути, а самый родной человек она была… Мать-то не слишком ею занималась, у нее свои проблемы были с тем типом женатым. Лет пятнадцать ей голову морочил, а потом все-таки с женой окончательно остался.
Так что она, Марина, еще легко отделалась, год только на Глеба потратила.
– Все в порядке? – деликатно осведомился Борис.
– Да, конечно… – Марина сделала над собой усилие и дочитала документ до конца – благо там оставалось совсем немного.
«Упомянутый Ратибор Елисеев также находился в законном браке, в каковом был рожден его единственный сын Николай. Таким образом, если Николай Елисеев жив, то он является единственным законным наследником дворянского семейства Одиссич, а также всего принадлежащего оному семейству движимого и недвижимого имущества. Если же Николай Елисеев скончался, наследниками оного имущества являются его родные дети, буде они существуют…»
«Но тогда… но тогда я… Тогда эта бумага имеет ко мне самое прямое и непосредственное отношение…» – подумала Марина, но вслух ничего не сказала, уж очень сильно было потрясение от прочитанного.
К тому же совершенно ни к чему рассказывать малознакомому человеку про свои обстоятельства. Она и сама толком не разобралась, в чем тут дело.
Борис взглянул на нее с интересом – очевидно, заметил ее волнение, но ничего не сказал.
А Марина прочитала следующий документ.
Это было постановление городского суда по наследственному делу, касающемуся собственности на отель «Далмация» и прилегающий к нему участок.
«Если до такого-то числа такого-то года, когда заканчивается срок судебного ограничения по данному объекту (отель «Далмация» и прилегающий к нему участок, далее – Объект), в суде появится полноправный наследник или его законный представитель и будут предъявлены соответствующие документы, удостоверяющие законный характер наследования, наследник сможет вступить в права собственности.
Если же до этой даты наследник не заявит о своих правах или не предъявит удостоверяющие оные права документы, то данный Объект, а именно отель «Далмация» и прилегающий к нему земельный участок, перейдет в законную и неотъемлемую собственность городского муниципалитета».
Далее стояла витиеватая подпись городского судьи, дата и печать городского суда.
Дата, которая была названа в документе, дата, до которой должен был появиться наследник семьи Одиссич, должна была наступить уже завтра… Ну да, сейчас ночь, точнее, раннее утро, стало быть, еще сегодня день, а завтра…
– Вот оно что… – пробормотала Марина. – Вот почему они все так спешат, так волнуются… вот почему на все готовы…
– Что вы сказали? – Борис участливо наклонился к ней. – Вам что-то неясно?
– Нет-нет, я все поняла, – ответила Марина сдержанно. – Просто устала очень, такая была длинная ночь.
Она с тоской подумала, что придется тащиться теперь до своей гостиницы пешком, а это минут сорок, хоть здесь все и близко. А сил совсем нету, ноги отваливаются, и спать хочется.
– Я вас отвезу в гостиницу, – предложил Борис, правильно поняв ее намек.
Марина взглянула на него с благодарностью.
Она ожидала увидеть припаркованный автомобиль, любой, хоть старенький пикапчик, в каком возят продукты, но оказалось, что это даже не мотороллер, а электрический самокат.
Ну, выбирать ей не приходится. И Марина встала сзади Бориса, прижавшись к нему, и они понеслись по пустой набережной, и морской ветер свистел в ушах, и волосы ее развевались, и раковина пела свою длинную прекрасную песню.
– Что за звуки? – спросил Борис. – Словно поет кто-то.
– Это у тебя в ушах звенит, – рассмеялась Марина, – не верти головой, смотри на дорогу!
Хорошо, что в гостинице все спали, даже портье, потому что в зеркале возле стойки отражалось форменное чучело. Волосы стоят дыбом, платье испачкано архивной пылью, макияж безнадежно размазался. Но Марине было уже все равно, она даже не сказала Борису ни слова на прощанье.
Хватило сил только стащить платье и кроссовки, и Марина повалилась на кровать. И спала остаток ночи без сновидений, и никто ее не беспокоил. И проснулась она от стука в дверь, когда солнце даже не заглядывало в окно, а поднялось гораздо выше.
Стук повторился.
– Войдите! – крикнула Марина. – Не заперто!
И правда, ночью она и не подумала закрыться изнутри, еле доползла до кровати.
Сначала появился большой поднос. На нем стоял блестящий кофейник на две чашки кофе, такая же блестящая сахарница и молочник. Еще была большая тарелка, на которой лежали две булочки с изюмом и корицей, а еще два круассана. И масло в розетке, и варенье, и, кажется, еще мягкий творожный сыр.
Над подносом виднелось улыбающееся лицо той самой полноватой портье, с которой Марина общалась чаще всего.
– Обслуживание в номерах! – пропела портье, и у Марины не повернулся язык спросить, с чего это вдруг такой сервис, с чего это ей несут завтрак в номер.
Она точно знала, что такая услуга в этой гостинице не предусмотрена.
