Загадочная подсказка - Гилберт Виктория
Я взяла и то, и другое, а затем аккуратно положила их в сумку. Пришло время поделиться находкой с Кэмом, ведь он явно мог знать больше об этих тайнах. Необходимо было обсудить все до того, как что-то могло случиться с ними.
Или со мной.
Глава 42
Когда во вторник утром я переговорила с Лорен, она сообщила, что все утро Кэма занято звонками.
– Но я могу внести в расписание встречу с вами после обеда, – предложила она. Когда я согласилась встретиться в два часа, она сразу же поспешила уйти. – Простите, мне нельзя опаздывать на видеозвонок. Надо делать заметки. – Она одарила меня улыбкой и поспешила прочь, стуча каблучками по деревянному полу.
Все утро я составляла каталог, потом съела в саду принесенный из дома ланч, надеясь, что красота вокруг поможет успокоить нервы. Поработав еще час, взяла сумку, набралась храбрости и направилась в гостиную, где Лорен запланировала мне встречу с Кэмом.
– Вы хотели меня видеть? – спросил он, когда я вошла в комнату. Какое-то время я разглядывала начальника. На нем были сшитый на заказ угольно-серый костюм, белая рубашка и галстук в бледную серо-голубую полоску. «Наверное, он одет так из-за совещаний», – подумала я, усаживаясь в одно из кресел в английском стиле.
– Да. Надеюсь, я не сильно вас отвлекаю, но хотела бы показать пару вещей, которые нашла – на самом деле, на которые наткнулась – здесь, в доме. – Прежде чем поставить сумку на пол рядом с креслом, я достала папку с фотографиями и пачку писем. Затем положила папку на колени и засунула письма во вместительный карман кардигана.
– Вы рыскали по моему дому? – Стоявший рядом с глобусом Кэм искоса взглянул на меня.
Поскольку в его тоне не было ни капли злобы, я ослабила хватку на папке с фотографиями.
– Немного. Хотя и не умышленно. Я искала кое-что другое, а нашла это. Но признаю, что пошла на поводу у любопытства и изучила находки немного тщательнее, чем, вероятно, следовало бы.
Кэм покрутил глобус.
– И о чем именно идет речь?
– Сначала фотография и рисунок. – Я подняла папку.
Прислонившись спиной к единственному в комнате книжному шкафу, Кэм сжал обеими руками край полки.
– Где вы их нашли?
– Снимок я обнаружила в отремонтированной части чердака, в коробке с фотографиями, а вот рисунок был спрятан в одном из альбомов для рисования в художественной студии вашей матери. – Я встала и подошла к нему, протягивая папку. – Я вернула оригиналы на место. Это копии.
Кэм трижды постучал по деревянной полке шкафа и лишь затем потянулся за папкой. Смотря на фотографии, он хмурился, изучая их.
– Я подумала, вы, возможно, знаете, кто она, – проговорила я, когда Кэм захлопнул папку, не проронив ни слова.
– Боюсь, что нет. – Кэм протянул мне ее. – Похоже, это одна и та же женщина, запечатленная в разном возрасте, но больше мне сказать нечего.
– Странно то, что снимок этой женщины в молодом возрасте я нашла среди семейных фотографий Эйрли. А потом обнаружила рисунок, который, должно быть, сделала ваша мать.
– Уже когда женщина стала намного старше, – задумчиво констатировал Кэм. – Странно. Можно было бы предположить, что это кто-то из родственников мамы, вот только…
– Как родственница вашей матери могла быть связана с Эйрли? – сказала я, заканчивая его мысль. – Я тоже об этом подумала.
– Возможно, она была кузиной, которая посещала Эйркрофт в последние годы жизни мамы? – Кэм уставился на кессонный потолок. – Мама могла пригласить ее в гости, а потом у нее возникло желание нарисовать ее портрет. У незнакомки очень привлекательное лицо.
– Полагаю, нельзя исключать такой вариант. Хотя мой друг Винс… – Я замолчала, когда Кэм опустил взгляд, чтобы посмотреть на меня. – Вообще-то, он мой домовладелец, но мы подружились. Так вот, он бывший журналист и во время работы проводил исследование о семье Эйрли.
– Винсент Фишер. Я знаю его. – Кэм прищурился. – Он несколько раз просил предоставить ему доступ к фотографиям и документам семьи Эйрли, которые остались в доме. Мой отец всегда отказывал в его просьбах, и я продолжил эту практику.
– Он и не думает вредить кому-то. Если точнее, его интересует таинственная смерть Кэлвина Эйрли. А она никак не связана с вашей семьей, – объяснила я, прижимая папку к груди как щит.
– Возможно и так, но мне не нравится, когда по моему дому шныряют репортеры. – Кэм продел большой палец в узел своего галстука, чтобы ослабить его. – Но теперь, раз дело уже сделано, что он говорит об этой загадочной женщине?
– Ничего, – призналась я. – Он тоже не узнает ее и не понимает, почему ее снимок оказался в коллекции семейных фотографий Эйрли.
– Интересно. – Кэм стянул галстук через голову и сунул его в карман пиджака. – Увлекательная загадка; полагаю, вы бы хотели продолжить попытки разгадать ее?
– Если вы не против.
Кэм пожал плечами.
– Вовсе нет. Мне тоже хотелось бы знать, кто она такая. Очевидно, мама считала эту особу достаточно интересной, чтобы запечатлеть ее на портрете, и это очень интригует.
Я положила папку на верхнюю полку книжного шкафа.
– Есть еще кое-что.
– И что бы это могло быть? – спросил Кэм, расстегивая верхние пуговицы рубашки.
– Когда на днях меня заперли на чердаке, я решила поискать другой выход в основной части помещения. – Я вынула из кармана стопку писем. – Я споткнулась о коробку, содержимое другой рассыпалось, и… оттуда выпало это.
Кэм уставился на письма, его глаза расширились, а дыхание участилось, как будто я держала в руках кобру.
– Вы прочитали их?
– Да. Понимаю, вероятно, мне не следовало так поступать, но одно письмо выпало из пачки, и когда я увидела, что это, – я прочистила горло, – боюсь, я позволила любопытству взять надо мной верх.
Кэм прошел мимо меня, остановился и схватился за спинку одного из кресел.
– Значит, вы в курсе.
– Как и вы, – произнесла я, обращаясь к его напряженной спине. – Я видела вашу ремарку на обороте одного из писем.
– Что меня совсем не удивляет. – Кэм облокотился на спинку кресла и наклонил голову. – Джейн, похоже, вы обладаете удивительной способностью откапывать секреты.
– Всего лишь чистое везение.
– Или судьба. – Кэм выпрямился и повернулся, чтобы посмотреть на меня. – Мне многое стало ясно, как только я обнаружил эти письма. Почему мой отец, который был хорошим человеком и всегда прекрасно заботился обо мне, никак не мог найти в своем сердце место для меня?
– Вы когда-нибудь разговаривали с ним об этом? – спросила я, опираясь бедром о книжный шкаф, чтобы поддержать внезапно задрожавшие ноги.
– К сожалению, нет. Я нашел эти письма только после того, как он скончался. – Лицо Кэма побледнело, веснушки стали ярче.
– И он никогда не рассказывал вам правду?
Кэм покачал головой.
– Подозреваю, об этом его попросила мама. Знаете, он очень любил ее. Я видел это по его глазам, когда он произносил ее имя. – Кэм сжал губы. – И он никогда не смотрел так на меня.
– Но он оставил вам все свое состояние. Конечно же он переживал за вас. – Я понимала, что мои слова были слабым утешением для страдающего от гнета прошлого Кэма, но не смогла придумать что-то более весомое.
– Опять же, я верю, что он выполнял волю матери. – Кэм уставился в какую-то точку поверх моего плеча. – Не поймите меня неправильно, отец никогда не проявлял по отношению ко мне жестокости, ни действиями, ни словами. И конечно же всегда обеспечивал меня всем самым лучшим – первоклассные няни, отличное образование и все прочее.
– И все же он не мог дать вам свою любовь, – признала я, когда Кэм наконец встретил мой полный сочувствия взгляд.
– Нет. Но, честно говоря, он крайне редко проявлял истинные чувства. Отец был общительным и обаятельным, и у него было много друзей. Но все это лишь на поверхности. Полагаю, несмотря на видимое добродушие и громкие слова, он был очень одинок. Сомневаюсь, что он любил кого-то, кроме моей мамы. – Пальцы Кэма отбивали такт вальса на его бедре. – Знаете, я никогда не испытывал к нему ненависти. Между нами не было достаточной связи, чтобы возникла настолько сильная эмоция, как ненависть.
