Ловушка для дурака - Марина Серова
– Теперь, когда я вижу вас, неважно, кого я ждал до этого. Сейчас мне совершенно очевидно, что ждал вас. Вы не сердитесь?
– На кого? И за что?
Он сделал глоток, я последовала его примеру.
– На мою откровенность. Я, знаете ли, ужасно правдивый человек. А вы?
Я лишь плечами пожала.
– Тогда, если позволите, я задам вам вопрос, который интересует меня более всего: отчего вы так прекрасны сегодня?
Ну что же, подыграем. Интересно, куда он сейчас пригласит? Сколько будут длиться ухаживания? Баба Рита утверждала, что он ухлестывает долго и «несовременно», надолго ли придется придерживать номер с заветной приманкой-сейфом…
– Именно сегодня?
– Сегодня. Сейчас, – твердо повторил он, взглянув на часы. Рукав он при этом сдвинул к локтю – и я, ликуя, прочитала начало искомой мантры: «После нас – …»
– Возможно, потому, что знала, что мы встретимся, – чуть ли не радостно ответила я, – и ждала этой встречи.
– В самом деле? – обрадованно спросил он. – Мне почему-то тоже так показалось…
Милый, знал бы ты, до какой степени ты недалек от истины. Я опустила голову так, чтобы скрыть за полями шляпы собственное торжество.
Честное слово, даже в пот бросило. Или это вечер такой душный?
Мы присели на лавочке около отеля. Удивительное дело! Если бы я точно не знала, кто передо мной, я бы и ни минуты не усомнилась, что это влюбленный, причем до последнего предела. Да что говорить! Вот мы уселись, и он даже ни слова еще не сказал, ни жеста не сделал, а люди начали расползаться в разные стороны, пряча глаза, как будто тут невесть чем занимались. Прямо на лавочке.
Впрочем, когда он заговорил, мне тоже как-то стало не совсем ловко.
– Могу я попросить вас снять шляпку?
– Нет.
– Я понял. Ты не хочешь, чтобы я тебя видел. Это интересно, это как у детей прятки… Я сейчас не вижу твоих глаз и хорошо. Потому что когда я увидел их, мне захотелось, чтобы ты поскорее закрыла глаза, и я мог бы поцеловать их.
У меня постепенно начинали гореть уши, лицо заливала краска – никогда бы в жизни не подумала, что кто-то может смутить меня до подобной степени. Он не лез ни обниматься, ни целоваться, ни вообще никуда не лез. Просто… его губы около самого уха, его дыхание на шее – и просто поразительное ощущение того, что делаешь нечто совершенно непристойное.
Но ведь это же всего-навсего слова. Одни слова. Ничего, кроме слов.
– Мне не надо прикасаться к тебе, потому что я чувствую тебя. От запаха твоих волос у меня подгибаются ноги и сердце падает в живот. Ты не сравнима ни с чем, что я знал до тебя. Может быть, до тебя я ничего не знал… или все, что я знал, что было самым важным – все это не стоит ни одного твоего волоса.
Что это со мной происходит? Голова идет кругом, кровь бьется в ушах, и все тело, как ватное, а его голос обволакивает плотным облаком, опьяняет. И слова, которые звучали… ничего особенного они не означали, никуда не звали, ничего не приказывали. Но противиться было не то что невозможно, но просто откровенно не хотелось.
– Хорошо ли я поступаю с тобой, я тоже не знаю, я должен спросить тебя. Я один знаю, каково тебе жилось, как ты ждала меня. Потому что всю жизнь я и сам ждал только тебя… потому что ты – это я. Слышишь?
– Да…
– Ты тут живешь?
– Да…
– Пойдем, – он взял за обе руки и потянул вверх.
То ли остатки здравого смысла, то ли нечто другое заставляли противиться. Я демонстративно сделала еще глоток, и вдруг организм мой категорически заявил, что с него довольно.
Бедная голова кружилась, к горлу подступала какая-то муть, кровь в ушах колотилась так, что я уже ничего не слышала, и лицо, по ощущениям, было красное и горячее, как самовар. Сердце прыгало, как ненормальное.
А этот монстр картавый, продолжая свои заклинания, нависал надо мною, загораживая свет, и упоительно пахло от него ромом и сигарами и еще чем-то непонятным. Принюхавшись, я с удивлением почуяла, что это запах леса, свежего, после дождя, и свежей ледяной воды. В глотке у меня пересохло. Если он ко мне сейчас прикоснется, то я умру, поняла я.
– Да пойдем же, – сказал он и рывком поднял меня со скамейки. Качнувшись на каблуках, я упала ему на грудь и куда-то провалилась…
Глава 33
…и пришла в себя от того, что в окно бил свет. Мне было невероятно хорошо, все тело пело, в животе порхали бабочки, а в груди расцветали незабудки. Да я же лежу на каком-то чужом диване, ужаснулась я, вскочила как ошпаренная. Оказалось, что приступ эйфории был связан лишь с тем, что на ногах у меня не было этих проклятых туфель. Все остальное было на мне. Я спала, как выяснилось, при полном параде, заботливо укрытая пледом.
И, вскочив, я немедленно упала обратно. Слабость дикая. И голова кружится, как будто после сильнейшего падения давления. Глаза резало, острота зрения гуляла так, что трудно было что-то разобрать вокруг, я даже не могла понять, где я нахожусь, знакомое это место или нет. Я улеглась обратно и прикрыла глаза.
И очнулась, услышав открывающуюся дверь.
– Таня-джан, – прозвучал до боли знакомый голос, – ты со своими методами допрыгаешься, честное слово.
На кресло рядом с диваном, отдуваясь, присел Гарик Папазян.
– Уйду на пенсию, – заявил он, – вот уйду и все. Или в ЧОП какой. Эта земля в центре – сплошной гемор…
– Гарик, – томно попросила я, – можешь быть уверенным, что я-то заяву подавать не буду, отчетность тебе не попорчу…
– …чему я искренне рад. Точнее, рад я тому, что это ты решаешь – подавать заяву или нет. Если бы пошло по-другому, дело было бы по-любому…
Он еще что-то бормотал о трупах, показателях, клофелине, заявах и прочей специфике, а я все-таки встала, добралась до ванны, ужаснулась, уничтожила все следы возрастного грима, убедилась, что в зеркале отражается вполне свежая, пусть и несколько усталая после бурной ночи девушка, – и обрела присущую мне уверенность.
Хотя на меня неуклонно накатывалось ощущение, что произошла катастрофа. Впрочем, дверная панель, закрывающая сейф, была распахнута, сам сейф вроде как сдвинут, вещи разбросаны, в общем, налицо все прямые и косвенные признаки качественного шмона.
– Может, все-таки объяснишь, что тут… – попробовала я перевести монолог в диалог и немедленно
