Потерянная рукопись Глинки - Людмила Львовна Горелик
– Ну какие там могут быть проблемы, – удивился композитор. – Вольную быстро делают.
– А девушке документы? – поднял брови Александр. – Это почти должностное преступление, но я на него пойду! – И он гордо посмотрел на жену.
Лиза улыбалась ему.
– Миша, если отпускать Ивана и разрешать жениться без воли отца, тогда надо их и обвенчать! – вставила Марья Ивановна. – Чтоб в Шаталово уже повенчанными прибыли. И цыганка тоже чтоб сразу была под фамилией мужа. Зябрины, вольноотпущенные крестьяне, муж с женой, получили надел земли. И весь разговор. Никакой цыганки, а просто чернявая такая девушка уродилась, бывает.
– Как ты думаешь, Лиза, в Бобырях в церкви Покрова Богородицы можно обвенчать? Отец Игнатий ведь не будет рассказывать никому – согласится сохранить в тайне? – обратился Александр к жене.
– Я поговорю с отцом Игнатием, – живо откликнулась Лиза. – Он не болтлив, ему можно довериться. Но крещена ли девушка? И захочет ли она креститься в православие?
– Уверен, что с этим не возникнет сложностей, – кивнул композитор. – Я с ней разговаривал. Она в крепость готова была за своим Ванькой идти! В церковь креститься уж и подавно.
Положение подопечных между тем оставалось сомнительным. Синяки на Ваньке уже зажили, однако парень томился без дела, боялся, что его вернут отцу – так Ульяныч барину доносил. От остальных дворовых скрывали, что беглый нашелся. Мариула тоже сидела взаперти, чтоб никто не увидел ее и не донес о ее местонахождении в табор. Когда Глинка призвал к себе в комнату обоих, они не знали, чего им ожидать, были ко всему готовы. Сообщение обрушилось на влюбленных как неожиданное счастье. Они и не поняли до конца, что произошло – что земля у них своя будет, даже не поняли. Поняли только, что вольную барин дает и обвенчаться предлагает. Оба упали ему в ноги. По лицу Ивана текли слезы. Мариула, более скрытная, лицо сразу спрятала.
Все приготовления были сделаны за неделю. В первый день сентября наряженную в сарафан и повязанную по-русски платочком под подбородок Мариулу и Ванюшку в новой ситцевой рубахе усадили в закрытую карету и повезли в Бобыри.
Отец Игнатий их уже ждал, церковь была пуста. Первым делом крестили Мариулу – нарекли ее при крещении Пелагеей. Крестным отцом стал Михаил Иванович, а крестной матерью Елизавета Алексеевна.
Венчание состоялось чуть позже.
– А это приданое Пелагеи! – Елизавета Алексеевна Мицкая указала на ящики с домашним скарбом и одеждой.
– Спасибо, барыня! – недавно обвенчанные супруги сказали это в унисон, и все заулыбались. – Спасибо! Придется нам еще приходить – не сможем мы зараз такое богатство унести.
– А зачем уносить? – вмешался Глинка. – Я дарю вам лошадь с подводой, на ней и увезете. – И еще один подарок… – добавил композитор, протягивая девушке ноты. – Ты очень хорошо поешь, Пелагея! Жаль, что мало я твоих песен слышал… Но я кое-что записал. И вот написал музыку по мотивам твоих песен. Пусть это у вас с Иваном будет! Вы песни не забывайте… пойте и цыганские, и русские! Не теряйте свою музыку. Пусть эти ноты станут у вас талисманом. И будьте счастливы!
Сразу после венчания супруги отправились в путь. От Бобырей до Шаталова верст семьдесят будет – расстояние не такое большое. Ящики с приданым погрузили на подводу. Ноты бывшая Мариула, теперь Пелагея, бережно, чтоб не помять, тоже уложила в ящик, поверх сарафанов да онуч, прикрыв белым головным платочком.
Уже стоя возле груженой подводы, Иван и Пелагея опять упали в ноги своим благодетелям – благодарили, прощались. И зашагали рядом с подводой. В Шаталове был уже приобретен для них участок земли с небольшой избенкой – на первое время. Дальше-то сами избу построят.
Лошадь барин подарил справную, подвода двигалась довольно быстро, хотя и была нагружена. Пелагея с Иваном тоже бодро шагали. Пыль маленькими фонтанчиками вспыхивала из-под их обутых в лапти ног.
– К вечеру доберемся! – Иван легонько хлестнул лошадку прутиком, чтоб не расслаблялась.
– Доберемся! Не понукай ее, Ваня! – Пелагея сверкнула карими глазищами из-под низко надвинутого ситцевого платка. – Это наша лошадь теперь, поберечь надо!
Глава 33. Подозреваемые
– Так-так, значит, Шаталово… – бормотал Потапов. Глазки-буравчики уставились на Елену Семеновну, ее не видя. – Но пока что это Шаталово нам ничего не дает. Надо уточнить, конечно, бывал ли Глинка в Шаталове, у специалистов спросить. Впрочем, и это мало что даст. Потому что написано на нотах «Починок» – меленько, однако четко. И Глинка в Починке не только бывал, но и жил там подолгу. Вот от этого и надо идти. Давайте рассуждать, Елена Семеновна. Какие у вас есть соображения?
Леля тоже уставилась в пространство невидящими глазами – думала.
– Пока ясно только, что ноты не были привезены Глинкой в дом Ушакова в Смоленске. Они попали в Смоленск уже во второй половине двадцатого века, а
