Джон Макдональд - Долгий фиалковый взгляд
В тот день они занимались любовью на брошенном на пол матрасе в коридоре на втором этаже, и на следующее утро, и дальше, закончив примерно в то время, когда его жена и дочь погибли под налетевшим автомобилем.
Классическая библейская вина и искупление, грех и кара. Он вернулся, стал шерифом. Лишь ему одному была известна одна деталь бракоразводного дела Джонни и Ванды. Адвокат Джонни представил судье в кулуарах медицинское заключение, согласно которому мужчина с группой крови Джонни не мог быть отцом ребенка с группой крови Лилиан, рожденного матерью с группой крови Ванды. Его не стали оглашать. Против нее и без этого хватало свидетельств.
— Лило была единственным в мире существом моей крови. Она была… может быть, символом маленькой погибшей девочки. Легко закрыть глаза и уши, утверждать, что не может она быть испорченной и извращенной. Порочной в классическом смысле слова. Обойди правила. Отпусти ее, сделай выговор. У нее ведь такой же насмешливый взгляд, как у матери. Она знала. И понимала, что я никогда ее не признаю. Арнстеду все стало известно четыре года назад. Напоил Ванду, уловил что-то во всем ее лепете, бормотании, мычании, заставил слегка протрезвиться, рассказать до конца, написать, пока она окончательно не протрезвела и не сообразила, что он ее использует в своих целях.
Арнстед дал понять Хайзеру, что ему все известно. Не прямо, легкими намеками. Ванда стала толстой, грубой, громкоголосой, а Хайзер уже слишком часто слишком легко отпускал девушку. Шериф, над которым посмеиваются, теряет авторитет и проигрывает выборы.
— Ничего нельзя было сделать, — сказал он. — Лью не особенно разворачивался, не выставлялся напоказ, и я убедил себя, будто особенного вреда он не причиняет, может быть, даже приносит пользу. Уверял себя, что эти девушки все равно стали бы проститутками, лучше уж их держать под контролем.
— А потом он зашел чересчур далеко?
— Избиение арестованного. Пренебрежение должностными обязанностями. Всякие мелочи, совершавшиеся месяцами, дошли до кульминации. Я был вынужден принять решение. Так или иначе, все катилось под горку, и в конце концов принимаешь решение.
— Теперь ясно, почему вам так хотелось повесить на нас дело Бейтера.
Он подумал.
— Да. Возникло подсознательное подозрение, с которым я сознательно не мог согласиться, и вы с Мейером подвернулись под руку. Этого вполне достаточно, чтобы со всем покончить и двигаться дальше. Обойди правила, и начнешь обходить свои собственные суждения.
— Не выяснив, кто убил Лило?
— С этим тоже покончено. После первого удара Ванда еще могла ходить и пришла со мной повидаться. Левая сторона лица была парализована. Взяла с меня обещание присматривать, чтобы Лилиан не попала в беду. Я обещал. Наверное, это тоже сыграло свою роль. Когда я ей все сейчас рассказал, захотелось узнать, что она чувствует. Задал проклятый жестокий вопрос — жалко ли ей, что Лило мертва. Она дважды моргнула — нет. Генри? Тот же ответ. То письмо, что вы мне показали… Этого даже материнская любовь не перенесет.
Я догадался — он хочет услышать какой-то ответ.
— У вас пара неизлечимых пороков, Норман. Один — старомодная благопристойность. Второй — слишком много раздумий, старание отделить причину от следствия, найти источник вины. Вы не вписались в пьесу. Виноват только пойманный. Мужчина принял яд и сошел со сцены, так хватайте весь хлеб, какой попадется, как сможете. Радуйтесь жизни.
— Ну конечно, Макги. С вами-то как обстоят дела?
— Продолжаю попытки, да все как-то не удается проникнуться духом вещей. Постоянно возвращаюсь к своим ролям, знаете, белый конь, прекрасная дама, чаша Грааля, драконы и прочая белиберда.
Шериф Хайзер издал ровный невеселый смешок.
— Не хочу быть тошнотворно сентиментальным, — сказал я, — и считаю языческим варварством почитать пустую плотскую оболочку, давно лишенную духа, но думаю про Бетси, которая где-то там, в ночи, прикручена проволокой к проклятой сосне, вспоминаю ее лицо… и вечное желание прилично выглядеть. Одно слово… прилично.
Он открыл дверцу машины:
— Покажите. Людей можно вызвать оттуда.
Глава 19
В багажнике у него был большой яркий прожектор. Мы шли медленно, он освещал землю, чтобы не уничтожить следы ног и покрышек.
Я с трудом ориентировался ночью. Будь здесь желтовато-коричневый «фольксваген», он сильно помог бы. Но автомобиль исчез. И Бетси, и лопата тоже. К могиле мы подошли беспрепятственно — мягкая упругая подстилка из многолетней коричневой хвои не хранила никаких следов.
— Вы уверены? — спросил Хайзер.
— Третий раз задаете мне этот вопрос. Да, чертовски уверен. Пожалуйста, перестаньте спрашивать. Все точно. Одно из тех деревьев, примерно того же размера, как это.
Именно Хайзер приметил шелковую лимонно-золотистую нитку, прицепившуюся к стволу дерева подходящих размеров, футах в четырех от земли. При близком осмотре под ярким лучом я нашел на коре пару светлых волос, и на этом основании сумел указать расположение наполовину выкопанной могилы.
Опустился на колени рядом с шерифом, держал фонарь, пока он осторожно сметал сосновую хвою до самой земли. Земля оказалась влажной, свежей, ровно утоптанной. На ней остались те же самые отпечатки подошв, которые я видел в грязи в недокопанной яме.
Хайзер что-то проворчал и начал так же осторожно сметать хвою обратно.
— Что вы делаете?
— Рискну допустить, что миссис Капп похоронена здесь. Ваша… сентиментальность позволит на время ее тут оставить?
— Позволит. Меня терзало дерево. Так сойдет. Что вы задумали?
— Вещь полезная в нашей работе — что-то знать, когда кто-то не знает, что ты это знаешь. Иногда наперед не догадываешься, как это знание пригодится. Приду сюда завтра один, сниму слепки следов, отпечатков шин, какие найдутся. Заглянем теперь в ту лачугу.
Кем бы ни был тот, кто вернулся завершить недоделанное и похоронить ее, он попутно навел в лачуге порядок. Растер пепел, поставил сломанную крышку на сейф, прикрыл его кирпичом. Я показал сейф шерифу.
По пути в город сообщил ему, не говоря лишнего, о своей любви к лишней огласке и к шуму в прессе.
Помощник шерифа Билли Кейбл составил официальное сообщение для прессы и представил на одобрение шефу. Тот сел за свой стол, прочитал и сказал:
— Билли, позаботьтесь, чтобы все держали язык за зубами, а потом возвращайтесь сюда.
Билли вернулся, прежде чем Хайзер закончил вносить в заметку поправки. Наконец шериф протянул ему бумаги:
— Перепечатайте заново, и пусть кто-нибудь передаст мистеру Госсу в редакцию.
Билли прочитал и пришел в уныние.
— Но…
— В чем дело?
— Вы поправили на «неизвестный преступник или преступники», а ведь этот сукин сын Макги признался в убийстве Генри Перриса.
— Ему так показалось, Билли, — мягко пояснил Хайзер. — Искреннее заблуждение. Вы в самом деле способны поверить, будто брошенный с расстояния почти в двадцать футов устричный нож мог вонзиться под мышку Генри?
— Ну, я слышал, как он сказал…
— Моя реконструкция событий такова: Перрису попал в голову некий тяжелый кусок металла и сбил его с ног. После того как Макги уехал, явился к нам и обо всем сообщил, туда пришел кто-то другой, ему представилась удачная возможность, он схватил нож и воткнул в потерявшего сознание человека.
— Что ж, если вам так хочется.
— Мне так хочется.
— А еще вы зачеркнули про миссис Капп.
— Мистер Макги привез меня на место, где якобы видел ее, как ему показалось, но явно ошибся.
— Не хочу раздражать вас, шериф, только не должен ли старший помощник знать, что за чертовщина…
— Возвращайтесь, когда передадите отчет, и я вам расскажу.
Дверь захлопнулась, и я сказал:
— Большое спасибо.
— Я стараюсь помочь вам, Макги. Но если кто-то пойдет под суд за убийство Лилиан, не собираюсь выкладывать перед государственным прокурором сфабрикованное досье, на основании которого большое жюри вынесет приговор. Вам придется выйти на сцену, однако, учитывая оружие, из которого в вас стрелял Перрис, и снимки пулевых отверстий в стенах трейлера, удастся убедить суд, что это была самозащита. Я засвидетельствую, что вы немедленно сделали признание, которое я сохранил в тайне, чтобы не предоставить убийце слишком много информации. Поднимите правую руку.
На нем было обилие золотого орнамента, орел и три щита, покрытых цветной эмалью, — красный, белый и синий. Он означал, что я в конце концов предал все свои убеждения и принес присягу помощника шерифа округа Сайприс, штат Флорида, получив соответствующие права и приняв на себя соответствующие обязанности. К нему прилагалась и кожаная обложка с карточкой, на которой стояли подписи шерифа и моя. Я приколол значок к обложке, немножко попрактиковался, ловко распахивая и захлопывая ее, представляя, как Мейер обхохочется до икоты.
