Джон Макдональд - Долгий фиалковый взгляд

Джон Макдональд

Долгий фиалковый взгляд

Когда я играю со своей кошкой,

кто знает, не считает ли она меня

игрушкой больше, чем я ее?

Глава 1

Конец апреля. Десять вечера. Гонка на юг по 112-му флоридскому шоссе через восточную часть округа Сайприс милях в двадцати от пересечения его с Тамайами-Трейл.

Может быть, я чересчур разогнал старушку «мисс Агнес» по узкой щебеночной дороге. Над головой — звезды, под колесами — клубы стелющегося над землей тумана, но небольшие, редкие. Колеса старого синего «роллса»-пикапа громыхали по жесткому дорожному покрытию. Слева параллельно дороге тянулся большой черный дренажный канал. Там и сям через него были перекинуты арки старых деревянных мостов в помощь редким дряхлым каркасным домикам, завязшим в непроходимых болотах. Никакого движения на дороге не наблюдалось. А день был длинный-предлинный, и я спешил вернуться в Лодердейл, в Байя-Мар, к «Лопнувшему флешу», где надеялся подольше постоять под горячим душем, насладиться холодной выпивкой и крепко поспать.

Пришлось включить специальные, дальностью в милю, фары, низко установленные на массивном переднем бампере, жизненно важные при быстрой езде благоуханными флоридскими ночами по прямым, узким окольным дорогам. Собственные фары моей машины слишком слабые и слишком высоко расположены.

Мейер, сидя рядом со мной, пребывал в полудреме. Мы присутствовали на свадьбе дочери одного старого друга в принадлежавшем ему лагере для рыбаков на озере Пасскоки. Исключительно редко выпадает возможность на протяжении одного часа выпить шампанского, поймать окуня весом в девять фунтов и поцеловать новобрачную. Мейер прочел мне очередную лекцию об институте брака.

Да, я гнал, но помнил о диких зверях. Мне ненавистна мысль об убийстве енота. Урбанизированная Флорида, оправдываясь мифом о бешенстве, уничтожает их с помощью ружей, капканов и ядов. Но средний енот гораздо любезнее, интеллигентнее и опрятнее среднего остолопа, желающего от них избавиться, и, как правило, намного симпатичнее.

Прискорбная ирония заключается в том, что районы, где не остается енотов, вскоре начинают кишеть змеями.

Я внимательно присматривался, не отразится ли свет моих фар в звериных глазах у темных обочин дороги, не мелькнет ли в длинных лучах света темная тень.

Но я не был готов к порождению ночи, которое внезапно вынырнуло из темноты и побежало очертя голову слева направо. При скорости восемьдесят миль покрываешь в секунду около ста двадцати футов. Когда я ее увидел, она была футах в шестидесяти перед машиной. Стало быть, через полсекунды между нею и правым передним крылом оставалось десять дюймов, причем эти самые десять дюймов возникли в результате моей первой реакции. Десять дюймов жизненного пространства вместо сокрушающего кости и плоть удара, звук которого, раз услышанный, навсегда остается звучащим в памяти эхом.

Тут пришлось вплотную заняться «мисс Агнес». Ее зад сначала занесло к левой обочине, потом — к правой. Фары вертевшейся машины высвечивали то один участок дороги, то другой. Я не рисковал нажать на тормоза. Шла отчаянная игра, руль раз за разом боролся с заносами, и за каждое продвижение по прямой я скармливал «мисс Агнес» подачки — глотки бензина. Я знал, что одолеваю ее, чувствовал — каждый следующий занос не так крут, как прежний.

Но тут задняя покрышка лопнула, и все пропало, окончательно, бесповоротно. Зад вильнул, завизжала резина, затрещали кусты, а у меня в черепе произошел громкий яркий взрыв. Потеряв ориентацию, я смутно сообразил, что нахожусь под водой, весь в чем-то запутавшийся, и осознал, что это не самое лучшее для пребывания место. Не чувствовалось никакой тревоги. Просто умеренное недовольство и раздраженность таким положением.

Что-то стало хватать меня, я попробовал отбрыкнуться. Потом вновь очутился в мире полном воздуха и вдруг обнаружил, что лежу на каком-то склоне, кашляю, задыхаюсь и думаю, что под водой было гораздо приятнее.

— Как ты, Трев? С тобой все в порядке?

Я не мог ответить, пока не перестал икать и кашлять.

— Еще не знаю.

Мейер помог мне подняться. Я встал на усыпанной гравием обочине, промокший насквозь, разминая самые необходимые члены и мышцы. Из черной воды исходило странное сияние. Я понял: фары «мисс Агнес» еще работают, а сама она, должно быть, на глубине в десять футов. Свет внезапно погас — вода закоротила проводку.

Обнаружилась пара болезненных мест там, где я ударился о руль и о дверцу, а также пульсирующая шишка на голове, прямо над линией роста волос.

— А ты как? — спросил я у Мейера.

— Я подвержен инфекциям верхних дыхательных путей, и хотелось бы несколько сбросить вес. В остальном вполне прилично.

— Скоро начну радоваться, что ты со мной поехал.

— Может, ты бы и сам выбрался.

— Не думаю.

— А я думаю. Извини. Иначе мне придется делить ответственность за все твои будущие поступки.

— Я когда-нибудь делал то, чего ты не сделал бы, Мейер?

— Список составить?

И вот тут наступила реакция — хорошенький приступ икоты и дрожи. Коленки превратились в вареные макароны. Я мягко сел на обочину, обхватил ноги руками, опустил голову на мокрые колени.

— Как ты, Трев?

— Что ты заладил одно и то же! Полагаю, минут через пять буду чувствовать себя прекрасно, просто превосходно.

Было совсем тихо. Мелкие насекомые начали нас обнаруживать. Где-то далеко позади в болотах вякнула ночная птица. Глаза приспособились к очень бледному отсвету звезд на шоссе, на черной стеклянной глади дренажного канала.

Там лежала «мисс Агнес», покоясь на том боку, где шоферская дверца, передом в ту сторону, откуда мы ехали. Прости, старушка. Мы хорошо постарались и почти справились, черт побери. Не считая лопнувшей покрышки, ты, как всегда, вела себя отлично. Надежно, солидно, послушно и очень достойно. Даже в крайних обстоятельствах умудрилась спасти меня от смерти.

Я поднялся, икнул, срыгнул полчашки болотной воды и, прежде чем Мейер успел повторить свой вопрос, сообщил, что мне гораздо лучше. Но я был раздражен, поэтому добавил:

— От всей души хотел бы вернуться, разыскать это слабоумное существо женского пола, отшлепать от злости по заднице и попробовать научить ее дышать под водой.

— Существо женского пола?

— Ты что, не видел? — удивился я.

— Мне снилось, что лично я, Мейер, решил проблему золотодобычи и ко мне обращаются все гномы Цюриха. Просыпаюсь, а нас заносит. Я счел это ощущение неприятным.

— Она перебегала перед нами дорогу. Очень близко. Если бы я не успел среагировать, то сбил бы ее правым передним крылом, и сейчас она куском дохлого мяса висела бы на верхушке дерева справа от шоссе.

— Только одного мне, пожалуйста, не говори.

— Чего не говорить?

— Скажи, что это была старая сморщенная карга. Или даже скажи, что ты ее не разглядел. Умоляю!

Я закрыл глаза и снова прокрутил эпизод на мысленном домашнем экранчике. Повторная прокрутка всегда очень полезна. Так и должно быть. При том образе жизни, когда всякие вещи совершаются очень быстро, очень неожиданно и порой грозят смертью, обучаешься держать объектив широко открытым. Помогает сводить концы с концами.

— Я дал бы ей от двадцати до двадцати пяти. Волосы черные или темно-каштановые. Если бы она не неслась с адской скоростью, они были бы длиною примерно до плеч. Схвачены какой-то лентой или пластмассовым обручем. Не коренастая, но крепкая. С виду здоровая. Не очень высокая. М-м-м… Босиком? Точно сказать не могу. Может быть, у нее носорожьи ступни. Одета во что-то коротенькое и цветастое. С цветочным рисунком? С каким-то рисунком. Из легкого материала. Возможно, какой-то ночной мини-халат. Впереди снизу и на шее расстегнут, развевался за ней вместе с темными волосами. Под халатом, по-моему, ничего. Может, трусики, может, это было белое тело в контрасте с загаром. Еще я заметил что-то блеснувшее на запястье. Браслет или часы с браслетом. Бежала хорошо, сильно, высоко поднимала колени, активно работала руками. Похоже, напугана, но не в панике. И не задыхалась. Рот закрыт. Зубы, как я полагаю, стиснуты. Полна решимости. Неслась как черт, но не куда-то, а от чего-то. Если бы она стартовала на десятую долю секунды раньше, сейчас мы уже катили бы на восток по Тамайами-Трейл. А на десятую долю секунды позже — была бы покойной юной леди, мне пришлось бы отправить «мисс Агнес» на более длительную стоянку, и, возможно, ты, я или мы оба вошли бы в историю. Извини, Мейер. Сложи воедино: молодая, интересная, предположительно даже хорошенькая.

Он вздохнул:

— Макги, перед тобой никогда не вставал вопрос, не источаешь ли ты некий сублиминальный аромат, истинную собачью радость средь всех ароматов? Я читал о роли запахов в репродуктивном цикле моли, которые мы не способны учуять. Ученые опрыскали им ветви деревьев в далекой глуши, а через час сотни и сотни…