Фридрих Незнанский - Близкий свет
Турецкий вспомнил, как он спросил у Инги по поводу этого Андриса. Ну, в том плане, что если бы она не знала, кто он и чем занимается, а просто посмотрела, как на мужчину? Каково ее впечатление? В принципе, вообще, с точки зрения обыкновенной женщины? И она ответила: «Нормальный. Сильный, наверное, такие обычно нравятся дамам, которым уже за сорок. Взгляд противный только…» Значит, если бы не «взгляд», то у мужика было бы еще не все потеряно? И Александр Борисович сказал Андрису об этом. Но тот и ухом не повел, другим была занята голова, и это — хорошо.
— Так что предлагаете? — снова повторил Андрис, уже очень озабоченным, даже растерянным тоном.
— Я сказал, — Турецкий стал глядеть в окно. — Сдавай базу, производителя… А оформить-то, если хорошенько подумать, можно будет… Кто-то из рыбачков твоих рот открыл, ты и не знаешь, кто конкретно. А там конкуренты сработали, они ж наверняка есть у Игната. Вот и покатилось. Поэтому и склад взяли неожиданно. Потому что за конкурентами давно уже слежка велась. И адрес производителя таким же необъяснимым вроде образом всплыл, верно? А сам ты раскаиваешься, поскольку чувствуешь и свою вину. Товар-то развозил, но мог и не знать химического состава препарата.
— Откуда ж я знал?! — вдруг воскликнул Андрис.
— Вот, — словно бы похвалил Турецкий, — совсем похоже на правду. Кто усомнится? Так и надо соображать, понял?
Андрис, уставившись в стол, как бы отрешенно кивал.
— Ну а соображаешь, не тяни кота за хвост. Игнат — не дурак. И когда твои подельники почуют, что он их начал сдавать, они разом рты откроют. У меня это далеко не первый случай в практике. Да ты и сам, поди, помнишь… одна ж фактически система.
И снова тот закивал, не поднимая головы.
— В общем, мой тебе совет. Не телись больше. Я ж ведь тоже русский, каково оно иной раз бывает, вроде бы как в неродном государстве, знаю. — Турецкий кинул быстрый взгляд на стену, в которой была вмонтирована большая зеркальная плоскость — окно в кабинет, чуть заметно подмигнул и сам кивнул. — Следователя я твоего знаю, толковый мужик, зря валить не станет… Ладно, дай тебе, Бог… Я сейчас уйду, покури пока, оставь себе, ты ж к хорошим привык, я у тебя дома видел. Скажу Лацису, что мы договорились. В общих чертах. Могу?
И снова молча кивнул Андрис, потирая шею ладонью.
Турецкий вышел.
Навстречу ему из соседнего помещения шагнули Лацис с Дорфманисом. Адвокат ухмылялся.
— Я не переборщил… с национальным вопросом? — улыбаясь, спросил у них Александр Борисович.
И Лазарь Иосифович позволил себе такое, чего от него было трудно и ожидать. Турецкого он, во всяком случае, удивил. Он дружески похлопал Александра Борисовича по плечу, выказывая тем самым высшую степень своего одобрения.
— Я думаю, он поплыл, — сказал Турецкий. — Работайте… Марис Эдуардович. Но адресок в Калининграде мне был бы очень кстати, поскольку задерживаться у вас мне уже не очень ловко. Здешняя неудача обязательно насторожит тамошних… Начнут копать. А «почта» у этих работает бесперебойно. Уж мы-то с вами знаем.
— Да, разумеется, — многозначительно покачал головой следователь. — Должен отметить, ловко вы его… с конкурентами. Пожалуй, тут есть смысл.
— Мы с Лазарем, — Александр посмотрел на Дорфманиса, — тоже так думаем. И абсолютно согласны с вашим мнением, да, Лазарь?
— Ну, конечно! — тот от избытка чувств широко развел руками и ловко поправил указательным пальцем очки, норовившие соскользнуть с потной переносицы.
«Молодец Лазарь, — подумал Александр Борисович, — переживал все-таки…»
Это действие стало фактически последним в ряду других, уже произведенных Турецким в гостеприимной его сердцу Латвии.
На следующий день, вооруженный сведениями, которыми, после длительного допроса Грибоваса, уже располагал следователь Лацис, Александр Борисович собрался лететь в Калининград. В уголовном деле, возбужденном в связи со смертью хорошей актрисы Лоры Страутмане и вооруженным нападением на близкую ее подругу Ингу Радзиня, открылись новые обстоятельства.
Сама Инга приняла окончательное решение вернуться домой. Ну и, по настоянию Саши, проявлять все-таки определенную осторожность. Не высовываться на улицу без острой необходимости. Стараться не ходить в одиночку, — есть же знакомые. Запирать дверь и окно возле пожарной лестницы.
Ирина тоже поняла, что дальше «скрываться» у тетки всякий смысл пропал, и засобиралась домой, благо и Шурик клятвенно пообещал ей в Калининграде не задерживаться. И в разные переделки не встревать.
Программа его, по сути, могла ограничиться информированием руководства области о тех событиях, которые «имели место быть» в Риге, а также о криминальных связях латвийских уголовников с «родными», отечественными. Сам губернатор занимался региональными проблемами, находясь в настоящее время в Совете Федерации, и должен был вернуться лишь на следующей неделе. Зато было навалом помощников, одного из которых и следовало проинформировать. Одновременно предполагалось поставить в известность и Управление Федеральной службы по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. А уж те пусть сами решают, как поступать дальше. И на все эти информационные заботы Александр Борисович отводил себе два, максимум, три дня. Быть в Калининграде и не искупаться в Куршском заливе, не погреться на дюнах, не порыться пальцами в пляжном песке, как когда-то, в поисках кусочков янтаря, не выпить пивка под экзотическую рыбку в баре, что рядом с зоопарком, не заглянуть в форты, где, говорят, открыли отменные ресторанчики, — это было бы превыше его сил. Да больше ему и не требовалось. После категорического примирения с женой следовало как-то и самому отпраздновать это очередное семейное событие.
Прощание оказалось скоротечным. Ирина была уверена, что уже на текущей неделе встретит мужа живым и здоровым, значит, можно считать, что и отпуск благополучно заканчивается.
Инга чувствовала естественную неудовлетворенность таким расставанием. Но глаза ее лучились, — вероятно, от самого факта знакомства, более близкого, чем можно было предполагать поначалу. Ну а что может случиться дальше, это отдавалось ею на волю именно случая.
Александр проводил ее домой, по дороге поговорили о некоторых его планах: где собирается останавливаться, бывал ли в городе раньше, что о нем знает? Инга там тоже бывала, даже знакомые имеются… Так, в легкой болтовне и прошла дорога.
В подъезде Александр, как испуганный собственной храбростью школьник, воровато поцеловал «девушку». Вернее, он так начал. А закончил уже крепко, взасос, чтоб та задохнулась на прощание от избытка нахлынувших не вовремя чувств. После чего немедленно ретировался к ожидавшей его собственной супруге.
Утром он вылетел в Россию и через короткое время приземлился в аэропорту «Храброво». Далее — такси, город, гостиница «Прегель». И телефонные звонки в службу областной администрации. Ответственное лицо, с которым предстояло беседовать Турецкому, тоже временно находилось в отъезде. Но — в пределах области. А «навещать» службу ФСКН до разговора с «высоким начальством» не позволяла субординация, «расписанная» Костей еще в Москве.
Меркулов встречался с губернатором, но информировал его без ряда важных подробностей, и тот просил все имеющиеся сведения в обязательном порядке передать своему помощнику.
Но, поскольку помощника не было на рабочем месте, значит, у Турецкого открывалось время для моря, для пива и для всего прочего, что составляет разнообразные удовольствия свободного человека. Успешно решившего, ко всему прочему, остальные проблемы своего бытия.
Поздно вечером, когда «нагулявшийся» Александр Борисович, нежно поглаживая полный пива живот, готовился отойти ко сну, «заиграл Моцарт». Достал мобильный телефон, заранее чувствуя отвращение к любому информатору. Пожалуй, кроме Ирки, которая тоже, не сегодня-завтра, обещала быть в Москве, чтобы встречать «с восторгом» возвращающегося с победой основного кормильца. В этой связи имелась тайная надежда истратить остатки «отпуска» на поездку в Лондон. Точнее, перелет к Нинке, которая должна уже была вернуться из собственного летнего «отпуска», частично проведенного у своей британской подруги в графстве… а черт его знает, как оно называется… но это — определенно, графство! С тем, чтобы приступить к последнему году своих занятий в колледже. Ну а дальше… Не хотел и думать сейчас Александр Борисович о том, что станет делать дальше его слишком самостоятельная дочь…
Итак, вызов. Оказался Лазарь. Не то чтобы черт его принес, но — так, уже как бы и без разницы. Адвокат Дорфманис, вместе с латвийскими проблемами за один только истинно свободный день отошел так далеко, будто его никогда и не было.
— Привет, какие проблемы? Ты еще разве не спишь? — лениво поинтересовался Александр.
