Анна и Петр Владимирские - Вкус убийства
– Не твое дело! – отвернулась секретарша.
– Подумаешь! Я и так знаю. Алису обсуждаете.
– Допустим. А ты примчался защищать честь дамы? – Папернюк насмешливо подняла бровь.
– Девчонки! Не заморачивайтесь вы этой темой. Алиса у нас временно.
– Откуда знаешь? – хором спросили девушки.
– Из достоверных источников.
– Не гони пургу, Таля.
– Я – меркантильный, просто так секретов не раскрываю!
– Что же ты хочешь, вымогатель?
– Я – вымогатель?! Да я святее папы и мамы римских, если хочешь знать!
– Таля, ну будь человеком, – заныла Юля.
– Копирочка! Расскажи, пожалуйста! – просительно вытянула губки Вика.
– Ага! Как агентурные данные выдавать, так Копирочка! В общем, так: жылаю штоба мне поднесли чашечку кофею, с бутырбродиком. Тогда, возможно, и поделюсь особо ценными сведениями.
Девушки быстро исполнили желание копирайтера. Вскоре он, отпивая кофеек и откусывая большие куски бутерброда, сообщил коллегам следующее:
– Внимайте. Дарья Николаевна поручила мне оформить на Алису доверенность. Чтобы она получила календари в типографии. Я взял ее паспорт. А пачпорт-то у ней какой?
– Какой?
– Аглицкий. То исть она гражданка Великой, панимаишь, Британии! О чем это говорит?
– Не томи, гад!
– О том, что она обязательно вернется в Лондон. Рано или поздно, – убежденно высказался Виталий.
– Уж лучше бы пораньше! – в сердцах пожелала Юля.
– Ну ты, это, потише, – сказал Свитко. – Она вот-вот вернется с переговоров. Не нарывайтеся, дети мои. – И он ушел в свой закуток.
Поздним вечером в агентстве все еще продолжалась работа. Над компьютерами склонились девичьи головки. Из магнитолы звучала «Уматурман». Алиса отвернулась от ноутбука и с интересом вслушалась. Это была совсем не попса, какая-то новая поэзия, положенная на музыку… «Замочу белье я и постираю “Тайдом”, где же ты моя милая, птицей прилетай-да… Я который день без сна у дверей встречаю, где же ты моя весна, я скучаю…» Удивительно, просто мороз по коже.
Пышечка Юля вышла из-за стола и стала танцевать под музыку. К ней присоединилась Вика. Мелькали поднятые вверх руки, выпячивались загорелые женские животы с наглыми сексуальными пупками. Алиса встала и присоединилась к танцу. Плыли плавными овалами бедра, плечи, запрокидывались головы, глаза закрывались, губы улыбались… Девушки двигались вокруг каштана в офисном зале. Их танец напоминал видеосъемку, прокрученную замедленно, легкие, спонтанные и прекрасные движения юных тел соперничали с музыкой.
Следующая песня резко сменила ритм. Девчонки принялись в энергичном темпе подпевать: «Я так ждала тебя, Вова!» Пение становилось все громче и переходило в визг. Когда мелодия закончилась, три юные фурии расхохотались.
– Я не танцевала сто лет! – выдохнула Алиса.
– А я двести! – подпела Вика.
– Ох! Уже поздно, – очнулась Юля, взглянув на часы.
– Не волнуйтесь. Я вас развезу по домам, – сказала Старк.
«Мицубиси» с тремя молодыми женщинами плыла по улицам города. Алиса думала, что впервые за время совместной работы настороженность между нею и сотрудницами сменилась приязнью. Музыка, танец и дорога сблизили их без слов.
Вернувшись в свою уютную квартирку с видом на уютный киевский дворик, она остановилась в прихожей и долго рассматривала себя в зеркале. От былой депрессии не осталось и следа. Права была доктор Вера Алексеевна. Ее вылечила трудотерапия. И еще… Джон примчался следом за ней. Значит, он все-таки ее любит… И ему не безразлично, что с ней происходит.
На кухне Алиса налила себе бокал красного вина и отпила несколько глотков. Потом прошла в спальню, сбросила туфли на высоких каблуках, прилегла на покрывало. Взглянула на фотографию родителей, стоявшую на тумбочке, у изголовья, вгляделась в свое отражение в зеркале. На нее смотрели глаза отца. «Не могут быть такие глаза у убийцы, – сказала себе Алиса. – Лученко доведет это дело до конца. Она найдет того, кто совершил эвтаназию».
Сон смаривал ее. Едва выйдя из душа, она скользнула под одеяло и мгновенно уснула.
Разбудил ее утренний птичий щебет. Алиса уже завтракала, когда телефон пискнул: пришло текстовое сообщение. В нем говорилось, что Лученко приглашает ее встретиться в гостинице у Джона. Алису смущали противоречивые чувства. С одной стороны, она не горела желанием лишний раз встречаться с Джоном, она все еще держала дистанцию… Но с другой – все-таки хотелось видеть его. Хотя даже самой себе она в этом не признавалась. Придумала формулу-выручайку: она будет встречаться с мужем только из профессиональной необходимости. По работе, и все. Но если требует Вера – значит, встретиться нужно тем более. Что бы такое надеть, чего он еще не видел?
С момента появления Старка в гипнотарии Веры Алексеевны Лученко прошло три дня. Сэр Джон Гордон попытался выполнить условия, поставленные перед ним психотерапевтом его жены. Еще когда он позвонил, опытное Верино ухо уловило в его голосе скрытые ноты мужской истерики. А когда увиделись… Сказать о том, что вид у Джона был не такой бравый, как всегда, – это не сказать ничего. Вид у англичанина был просто кошмарный. Волосы всклокочены и как будто несколько дней не чесаны. Отросшая щетина испачкала щеки рыже-сивой колючкой. На светлом свитере явственно проступали пятна от кофе, а джинсы имели такой вид, словно Старк спал в них не раздеваясь.
Таким Алиса его никогда еще не видела.
– Извините за прическу, это все ветер, – произнес он, пытаясь оправдать свою странную метаморфозу.
Ветер был совершенно ни при чем. Во-первых, его попросту не было. Стояли тихие, теплые, безветренные дни. Во-вторых, никакой ветер не смог бы сотворить такое с внешностью респектабельного бизнесмена. Разве что какой-нибудь ураган «Катрина»… Щеки Алисы запылали персиковым румянцем. Она промямлила: «Мы сейчас» – ухватила мужа за руку и скрылась с ним в спальне.
Пока жена руководила бритьем и переодеванием, у доктора Лученко было время осмотреться. Не каждый день ей приходилось бывать в пятизвездочных отелях. А здесь все было пятизвездочным, начиная со швейцара внизу. Перед тем как гостьи ступили в апартаменты Старка, служитель, будто из начала прошлого века, распахнул перед ними массивную дверь. Вера и Алиса поднялись по мраморной лестнице в вестибюль. Колонны делили пространство большого холла на зоны и задавали направление движения. Женщины прошли мимо фитнес-центра с бассейном и мозаичным ковром из итальянского мрамора. Тонкий рисунок на полу и настенная роспись создавали впечатление совершеннейших римских терм.
В номере самого англичанина все шептало о богатстве: позолоченная мебель, парчовые и шелковые портьеры, роскошные фарфоровые вазы с хризантемами – и еще масса мелочей из того мира, к которому психотерапевт Лученко, увы, не принадлежала…
Но довольно любоваться интерьером. Что с самим Джоном Старком произошло? Это вопрос. Вера немного поразмышляла и согласилась с очевидным: приступ одиночества. Вот бы Джон удивился, узнав, что с этим диагнозом к психотерапевту приходит половина пациентов! А читаемые у него на лбу мысли «Меня никто не любит, никто не полюбит» и «Для чего я живу?» спровоцированы, конечно, трехдневным общением с родственниками Алисы.
Действительно, больше трех дней Старк выдержать не смог. После проживания в квартире с Виктором и Владиленой он сбежал и, вернувшись в «Премьер Палас», срочно востребовал к себе Веру и Алису…
Когда Джон в сопровождении жены вышел из спальни, внешний вид его был вполне приемлемым. Но внутри он весь кипел. Куда подевалась его английская респектабельность? Он очень злился на Веру. Прежде всего: она увидела его в расхристанном состоянии! И вообще – именно она виновна в его истрепанных нервах! Он собирался высказать этой докторше все, что накипело в нем за последние дни. Да уж! Он не станет щадить ее! Если это психотерапия, то у нее нужно отобрать диплом врача. Ведь главная заповедь клятвы Гиппократа гласит: «Не навреди». Она же, эта с виду хрупкая женщина, просто ведьма какая-то! Не навреди?! Как бы не так! Вреди и разрушай! Порть здоровье и нервы людей – вот ее лозунг!..
Еще немного, и он бы выпалил ей прямо в лицо все эти соображения. Чаша его терпения переполнилась. Зрел ураган, сносящий все на своем пути… А Вера смотрела на него и вспоминала двух выдающихся ученых, Гей-Люссака и Гумбольдта. Они, по слухам, занимались в Париже исследованиями газов. И для опытов выписывали из Германии тонкостенные пробирки. Но денег для уплаты пошлины им не хватало. Как быть? Физики договорились с партнерами: пробирки запаивать, а посылки снабжать биркой с надписью: «Осторожно! Немецкий воздух!». А пошлины за воздух не существует… Потом ученые срезáли запаянные концы и получали сосуды для опытов. Вот Старк в этой истории и исполнял роль «сосуда для опытов»… Вера невольно улыбнулась. Выразительно взглянула на Алису и сказала:
