Аркадий Карасик - Похищение королевы
- Я не собираюсь ни штурмовать, ни убивать. Просто увидимся с девушкой, поговорим с ней. Если она удрала от стариков Сидоровых по своей воле - отвалим. Если похитили - освободим. Расклад примитивен. Поэтому не дергайся, не выдумывай того, чего не существует. Вместе с нами поедет еще один человек - сыщик местного уголовного розыска. О тебе и Геннадии Вкторовиче он ничего не знает и знать не должен... Понятно?
- А зачем он вам, Павел Игнатьевич? Меня недостаточно?
Несмотря на мое предупреждение "не дергаться", Семен заподозрил неладное и разволновался. Взгляд серых глаз утратил обычное выражение доброжелательности, превратился в две иглы, прощупывающие потенциального предателя. Правая рука привычно ощупала пояс брюк, за которым, наверняка, спрятано оружие.
Я не испугался. Ободряюще похлопал спутника по крутому плечу.
- Кому сказано не дергаться? Спокойно, дружок. Об"яснять более подробно нет времени. Позже сам поймешь... Теперь - основное...
О похищении внучки Сидоровых Семен уже знал от Геннадия Викторовича, который обстоятельно проинструктировал его прежде чем поручить столь важное дело, как охрана "именитого писателя". Но успел ли Доктор сказать о доие терпимости? Похоже, он сам узнал об этом только перед моим появлением в особняке.
Парень внимательно слушал меня, не перебивал и не переспрашивал.
- Одного только не могу себе представить, - пожаловался я. - Как вести себя в борделе? Честно говоря, никогда не приходилось посещать подобные заведения.
- Ничего хитрого, - рассмеялся Семен. - Придете, полистаете альбомчик, закажете понравившуюся вам красотку, уплатите авансец. В ее комнате позабавитесь, заодно - поговорите. Вдруг шлюха выведет на пропавшую телку? Потом распрощаетесь, спуститесь в общую залу и - окончательный расчет. Да, совсем забыл! Придется платить и за спиртное, и за сладости, и за фрукты. Их в комнату принесут без заказа. Таков порядок.
Судя по уверенности, с которой Семен описывает поведение посетителя дома терпимости, правила, царящие в нем, он не раз навещал это мерзкое заведение, и вынес оттуда довольно приятные впечатления.
- Сам-то побывал там или рассказываешь со слов приятелей?
Семен помолчал. У нас с ним много общего: оба не любим признаваться в неправоте, оба бережем, как скупой свое достояние, собственное достоинство. Которое несовместимо с наглым враньем.
Я вспомнил Тимура. Ничего не скажешь, умеет Доцент подбирать себе шестерок. Вежливых, культурных, умеющих общаться и с себе подобными бандюгами, и с интеллигентами. Исключение - покойный Сергей, но и тот держался на уровне.
- Признаться, не приходилось бывать, но слышал от опытных дружанов все бывает о-кей. Тот же рынок: уплатил - получил. Разница в товаре... Да, вы, Павел Игнатьевич, не штормуйте, ништяк - выдюжим.
Действительно, зачем волноваться? Потеря невинности мне не угрожает, она давным давно потеряна. Убить не убьют - не то заведение. К тому же рядом - надежные защитники.
Я успокоился. Во всяком случае, притворился спокойным.
Гулькин бродил по перрону и отчаянно зевал. Привык, сыскарь, давить ухом подушку до восьми утра, а тут настырный писатель заставил его подняться в четыре - есть от чего злиться и хватать ртом воздух, на подобии вытащеной из родной стихии рыбы.
- Что стряслось, Павел Игнатьевич? - недовольно пробурчал он. Заставили подскочить ни свет, ни заря.
- Найдена стариковская внучка. Поедем выручать девчонку. Вы - лицо официальное, без вашего присутствия ничего не выйдет. Я - с боку припеку, свидетель обвинения, если хотите.
- Нашли? - удивился сыщик. - Обогнали профессионалов... Что говорить - писатель, специалист, - легонько, не до крови кольнул он меня. И где прячется дремовская "королева красоты"? Или ее прячут? Может быть, пригласить в свою компанию двух-трех омоновцев?
- Думаю, обойдемся своими силами.
- Своими так своими, - неуверенно согласился Федор. И тут же задал мне вопрос, которого я боялся. - Все же, откуда узнали?
Конечно, правды я не выложил, Геннадия Викторовича с компанией не подставил. Кроме чисто моральных причин, на меня действовал стерегущий, тяжелый взгляд телохранителя.
- Сорока на хвосте принесла. Откуда - не знаю.
Вынужденный смешок показал, что Гулькину не до имени моего информатора, его беспокоит совсем другое.
- Не хотите омоновцев - ладно, но можно взять с собой парочку хлопцев из местного отделения. Вдруг придется выручать девчонку с помощью силовых приемов...
- Обойдемся собственными силами! - повторил я. В более резкой форме. Такой, что у Федора вытянулось лицо. - Сами должны понимать: не стоит привлекать внимание окружающих, Верочка - еще ребенок, пойдут сплетни, грязные домыслы. Нас трое - справимся. К тому же, штурм борделя не планируется, просто навестим, побесеуем с похищенной...
Гулькин пожал плечами, возражать, настаивать на своем не решился...
Пятичасовая электричка шла полупустой. Работающий люд обычно выезжает из Дремова в шесть утра и попадает в Москву в начале десятого. Собственно, в самой столице работают немногие - большинство покидает вагоны в городах и поселках, расположенных между Дремовым и Москвой.
Поэтому мы расположились с удобствами. Сыщик дошел до того, что забросил ноги в сандалетах на соседнее сидение. Вкусно зажевал мокрыми губами, блаженно прижмурил сонные глаза. Короче говоря, вел себя по принципу: я - в центре, все остальные - на орбите, не понравится мое поведение - пересядут на другую скамейку или в другой вагон.
- Кто это с вами? - бесцеремонно ткнул он пальцем в Семена. Будто в выставленный в магазине товар непонятного назначения без указания стоимости и государства-производителя.
Я заметил как посланец Доцента сдвинул брови и задвигал желваками на скулах.
- Приятель, - коротко отрекомендовал я спутника. - Семен... Крутой, тут же нашел подходящую фамилию. - На всякий случай. Подстрахует вместо ваших омоновцев.
Гулькин с такой же бесцеремоностью, граничащей с наглостью, оглядел широкоплечего, мускулистого парня. Одобрительно кивнул - годится. И по внешности, и по фамилии.
В ответ - презрительный взгляд на выпирающее брюшко и дряблую шею.
- Вот вы говорите: официальное лицо. А какое из меня официальное, ежели не имею ни ордера, ни прокурорского дозволения. У нас, как говорится, правовое государство, соблюдаем права человека... Чего лыбишься? - резко повернулся он к Семену. - Разве неправду гоню?
Тот, действительно, услышав о разных правах и свободах, широко улыбнулся. Будто Гулькин выдал забавный анекдот.
- Я - так, своим мыслям... Вот недавно менты задержали дружана спутали с рэкетиром. Такие выдали ему в отделении "свободы" и "права" - по сей день лечится. Когда отпускали, даже не извинились...
- Не может такое быть! Наверняка, замаран.
Я вспомнил дорожное происшествие, с продолжением в обез"яннике и камере. Снова заныла избитая спина, застонали почки.
Гулькин принялся разглагольствовать о разгуле преступности, бороться с которой в белых перчатках и при галстуке просто невозможно. Вот и приходится изредка применять "силовые" приемчики.
- Бывает, - неохотно согласился Семен. - Другой мой дружан торгует в палатке разной хурдой-мурдой. Не от себя, конечно, нанялся к одному хмырю. Тот винцо попивает и за нанятым торгашем следит, а Хмурый вкалывает по черному. Так вот, повадился к нему за данью один мент. Будто на работу ходит. Выложит на прилавок бумажник и шутит, паскуда: дыхни в карман. Это он у гаишников научился. Попробуй не дать! Немедля обвинит в обвесе-обсчете, приклеит сбыт наркоты. Наплачешься за решеткой!
- Кто спорит? И на старуху бывает проруха. Не все в милиции стерильно честные, но с жуликами и взяточниками мы ведем борьбу: выгоняем или сажаем!
На лице Семена проскользнула скептическая гримаса. Похоже, все заверения сыщика о чистоте милицейских рядов не поколебвли его уверенность в обратном. Но возражать он не стал. Больше отмалчивался, отделываясь короткими репликами и ехидными улыбками, которые так раздражали Гулькина, что тот перестал зевать и тереть красные, с недосыпу, глаза.
Парень оперировал известными ему многочисленными случаями избиений и взяток со стороны правоохранительных органов, Гулькин больше напирал на трудности "переходного" периода, забрасывал оппонента фразами, позаимствоваными из газет и телевидения.
Я про себя веселился. Дал слово: обязательно открою Гулькину с кем тот спорил в утренней электричке. Вот только закончится катавасия с похищеной красавицей и высветятся непонятные события в коммуналке обязательно скажу. Предствляю его реакцию!
Мне доставляет истинное наслаждение думать об этом, рисовать гримасу на физиономии сыщика, когда он от меня узнает о "профессии" Семена. Растерянную и обиженную. Подумать только, с кем он спорил? С маститым преступником, бандитом, может быть, убийцей!
