Дмитрий Стрешнев - Крутой секс
— Этого я и боялся! — горько сказал Самокатов.
— Лучше притворитесь, пока не поздно, что вы их не видели. А то и двух шагов не сделаете, как вас убьют.
— Кто? — удивился Сева.
— Они. Их хватает, поверьте. Даже один такой чемоданчик вас убьет, а три убьют в три раза быстрее.
— Что же, интересно, может быть в таком чемоданчике? — спросил в конец заинтригованный Сева.
— Допускаю, что всего лишь одна бумажка, — сказал Самокатов.
— Бумажка? — не поверил Сева. — Какая же бумажка?
— Например, протокол с результатами голосования в Институте рыбы.
Сева засмеялся.
— Причем здесь какая-то несчастная рыба? Из-за рыбы — и убьют?
— В этом протоколе Институт дает научную квоту на дополнительный вылов рыбы, — объяснил Самокатов.
— Ну и что?
— Это значит — несколько процентов от двух миллиардов долларов. То есть, цифра с семью нулями.
Все помолчали, представляя себе эту цифру.
Потом Сева покантовал в воздухе чемоданчик. Тот не издавал никаких звуков, ничего не ворыхалось внутри и не перекатывалось.
— Действительно, такое впечатление, что он совсем пустой. Наверное, там всего-навсего один листок бумаги. Какая-нибудь расписочка на десять миллионов.
Сделав такое предположение, Сева встряхнул другой чемоданчик. На этот раз внутри что-то прыгнуло и загремело.
— Слышите? — взволнованно сказал Сева. — А вдруг там видеокассета, о которой нам в бане говорил Беноко Меноно? Очень похоже гремит!
— А третий чемоданчик — вероятно, тот, о котором говорил замминистра! — высказал догадку профессор Потапов.
— Ну, что же, с такими козырями можно звонить Костику, чтобы оформить неплохую сделку с бандитами! — заявил Сева. — Сначала предложим один чемоданчик из трех…
— Вы самоубийцы! — предупредил Самокатов.
— Мы просто хотим спасти Катю, — строго объяснил ему Чикильдеев.
После этих внушительных слов он нажал нужную кнопку на мобильном телефоне, а когда на другом конце отозвались, бодро сказал:
— Костик, это Сева. Какие новости?
— Могу сформулировать главную новость тремя словами: «Как ты меня достал!»-неприветливо отозвался Костик.
Следующей фразой он собирался отправить Чикильдеева далеко-далеко и навсегда, но Сева успел быстро и радостно сообщить:
— Лучше послушай наши новости: мы добыли еще один чемоданчик, чтобы отдать его за Катю!
Слова «…и вообще пошел ты, козел!» остановились у Костика в горле и сползли обратно. Вместо этого он спросил:
— Чемоданчик?
— Ну да! Точь-в-точь такой, как у тебя! Его нашел бомж вчера ночью.
— И… где именно нашел? — поинтересовался Костик, слегка запнувшись, — Какая разница! Говорит, что он на него с неба упал! Представляешь? — беспечно сказал Сева. — Но главное — этот чемоданчик такой же серебристый. Думаю, что бандитам, которые похитили Катю, он может понравиться. Если отдадут Катю сегодня же, то получат сразу два чемоданчика: тот, что у тебя, и тот, что у нас! Если хочешь — я им сам позвоню.
— Нет-нет! — поспешно сказал Костик. — Лучше я. Общаться с такими людьми надо на их языке. А то будет как с моим знакомым Вовой Бубенцовым, который поехал в Японию, не зная японского. У него сломалась молния на куртке. Он пришел в большой магазин и за неимением японских слов стал показывать жестами, что именно ему надо. Продавец посмотрел-посмотрел, закивал — и принес меч для харакири.
— Ладно, — сказал Сева. — У тебя, наверное, это действительно лучше получится.
— А чемоданчик точно у тебя? — недоверчиво спросил Костик.
— У меня, — сказал Сева и громко похлопал ладонью по серебристому боку.
Костик на несколько мгновений лишился дара речи.
— Ты что молчишь? — спросил Сева.
— Мне почему-то подумалось, насколько парадоксально в этом мире все устроено, — сообщил Костик. — Однажды на острове Корфу в гостинице надо мной жили два сильно поддающих шотландца. Поскольку день и ночь у них перепутались, один из них каждое утро ни свет ни заря будил меня диким криком с балкона, обращаясь к другому: «Джон! Иди сюда! Смотри, какой закат!».
— Я не понял, как эта история связана с чемоданчиком, — признался Сева. — Но это не важно. Главное — Катя.
— Жди известий, — пообещал Костик.
Окрыленный известием, что чемоданчик нашелся, он почувствовал себя бодро, словно петух, увидевший восходящее солнце. Все устраивалось как нельзя лучше. Даже появилась мысль, что можно поднять ставки. Например, до «лексуса». Костикова спина тут же словно бы утонула в мягкой коже, а рука словно бы нащупала гладкую грушу рычага коробки передач… А ведь еще вчера он ездил на ржавых «Жигулях»!..
Стряхнув сладкое наваждение, Костик нажал на телефоне номер Потерянного.
— Ну, что там? — нетерпеливо спросил Кирилл Петрович. — Болты пинаешь?
— Да нет, все в порядке, — сказал Костик. — Но, во-первых, я забыл сказать, что вы должны отдать девушку Катю ее ненаглядному мужу. А во-вторых, я решил, что мне больше нравится не «хонда», а «лексус».
— Ты весь в бреду? — удивился Потерянный. — «Лексус» не дадим. Рылом не вышел. Выбирай: «хонда», какую заказал, или «опель». Но «Опель» без наворотов, по’л?
«Лексус» испарился. Костик вздохнул.
— Тогда мне все равно. Это разве выбор! Мне как-то приснилось, что у меня между ногами вдобавок к тому, что имеется у каждого мужчины, выросли еще два таких же предмета. Я пошел к врачу, а он говорит: «Лишние надо отрезать. Выбирайте, какой оставить». Вот уж я всю ночь мучался, выбирая!
— Ясно, — сказал Потерянный. — Дадим «хонду». Куда подогнать? Где меняем мулды на шмулды?
— Что? — не понял Костик.
— Зарядитесь с фуцаном… сазаном, то есть, на тихую беседу в спокойном месте, по’л? — нетерпеливо сказал Потерянный. — Ты приносишь чемодан, я отдаю ему его цацу, а тебе — чудо на колесах.
— Понял, — согласился Костик.
Но прежде чем договариваться с Севой, он верноподданнически позвонил Штопору:
— Все срослось, готовлю встречу в укромном месте.
— Валяй, — одобрил Штопор. — Сведи его с собой «ты» на «ты», а я подгребу. Тачку тебе пригонят?
— Обещают, — сказал Костик.
— Ну, ты на этот базар не закладывайся, не лохов стрижешь. Все обставь, как надо.
— Да уж постараюсь, — пообещал Костик.
Для обмена Кати на чемодан он придумал отличное место: позади гаражей в районе станции метро «Фили», и позвонил Чикильдееву.
— Что? — возмутился Сева. — Какие гаражи? Не нужна нам эта конспирация! Я сам назначу встречу. В людном месте!
Разъединившись, он сказал профессору и Самокатову:
— Давайте придумаем подходящее людное место для обмена Кати.
— Театр! — предложил профессор. — Метро! Ресторан!
— Точно! — обрадовался Сева. — Ресторан! Роман Степанович как раз упоминал какой-то ресторан. Вроде бы, он советовал туда пойти… или, наоборот, не советовал…
— А я помню название ресторана, о котором говорил Роман Степанович! — обрадованно сообщил профессор. — «Это ел Пушкин»! Роман Степанович сказал, что там почему-то будет много этих… вроде как милиционеров…
— Полно оперативников! Это как раз то, что нам надо!
Сева тут же набрал номер Костика и сообщил:
— Передай Катиным тюремщикам: место встречи — ресторан «Это ел Пушкин». Пусть сообщат, когда смогут туда прибыть вместе с Катей. И пусть не пытаются нас обмануть, а то второго чемодана не увидят!
Изложив условия, Сева весело посмотрел на Потапова и Самокатова.
— Заодно там же отпразднуем Катину свободу!
39
Не могу удержаться, чтобы не рассказать о том, что происходило незадолго до этого в упомянутом ресторане «Это ел Пушкин». Поскольку происходило там нечто не совсем обычное.
Посреди зала стоял человек, одетый в штатский костюм, но с пронизывающим милицейским взглядом.
Перед этим человеком и его строгим взглядом замерла группа мужчин, похожих на официантов. То есть, одетых совершеннейшим образом как официанты, но с очень твердыми скулами. Не может быть таких твердых скул у официантов.
Человек в штатском говорил руководящим тоном:
— Мы этого момента долго ждали — пока вся воровская малина на сходку соберется. Никто из них фальшь не должен почувствовать! Поэтому приказываю оперативно откликаться на обращения: «холуй», «халдей», «человек», «парень» и просто «эй ты». Если услышите: «алё-малё!» — тоже откликайтесь. Умняк на роже не изображать!..
В зале появился еще один человек, неуловимо похожий на остальных.
— Арнольд Сергеевич!
— Что тебе, Трубников?
— Я Рыбников… Звонит Зашибец. Говорит: какие-то его объекты должны подойти. Просит оказать внимание.
— Он уже в третий раз звонит! — недовольно сказал Арнольд Сергеевич. — Надоел со своими разговорами и со своими объектами! Забудьте! Никого из посторонних не пускать!
