Владимир Константинов - Город
- А не украдет мою идею, кто-нибудь из ваших бесов?
Бархан рассмеялся, укоризненно покачал головой.
- Как говорил мой приятель Гоби: "Не надо искать черную кошку в темной комнате", Пантокрин.
- Но как мне пониться, это сказал какой-то китаец?
- Ну да, - кивнул демон и загадочно усмехнулся. - Все мы отчасти китайцы. Ты должен уяснить себе очень простую истину, что если твой план одобрил сам Мефисто, то это значит - ты застрахован от неприятностей. Понял?
- Спасибо! Передай искренную признательность Самому.
- Передам. Что ж, действуй, негодяй. Действуй. Скоро ты из Пантокрина-мерзавца, станешь Пантокрином Святым. Хотя мерзкая суть твоя от этого, вряд ли, изменится. Соответствующую биографию великомученика и правдолюбца мы тебе обеспечим. Наши черти-писарчуки уже принялись за дело. Ну ладно, бывай, волчара, твори свои пакости! Я через недельку наведаюсь.
И демон исчез, растворился в воздухе.
А Пантокрина обуяла жажда деятельности. Но было уже слишком поздно и пора было подумать о покое.
Ранним утром следующего дня к нему в кабинет доставили Максима. Он спокойно поздоровался и сел в предложенное правителем кресло, внимательно взглянул на него большими скорбными глазами.
- Как поживаете, святой отец? - вкрадчиво спросил Пантокрин.
- Спасибо, брат, хорошо.
- Здесь столько пришло писем от ваших благодарных прихожан с просьбой разрешить вам читать проповеди каждое воскресенье. Все восторгаются вашим умением донести слово Создателя до их душ. Я решил удовлетворить их просьбы. Вы не против?
- Спасибо! Буду только рад, - все также спокойно ответил Максим, хотя по проступившему на лице румянцу, было видно, что ему приятны отзывы "прихожан".
- Вы знаете, отец Максим, я долго думал о нашем с вами последнем разговоре, долго мучался. Вы были правы - меня обуяла гордыня. Обуреваемый ею, я, грешный и жалкий, аки червь земной, возомнил себя сверхчеловеком, способным встать вровень с Богом. Я даже придумал потешного бога Линитима Искусителя и заставил людей поклоняться ему. Грех мой велик, а искупление будет тяжким. Но я готов к нему. Особенно я понял это после смерти моей жены. Ее смерть послана мне в наказание! - Пантокрин выдавил из глаз две слезы и они очень впечатляюще покатились по его дряблым щекам. - Что я могу для вас сделать, святой отец, чтобы искупить хоть частично свою вину перед Создателем?
- Я радуюсь вашему покаянию, брат. Отпустите меня и моих товарищей из города, чтобы мы смогли продолжить, начатое здесь. Этим вы положите начало икуплению грехов своих.
- Я согласен, святой отец. Но позвольте спросить - что вы намереваетесь делать, покинув наш город?
- Я с друзьями обойдем все города и веси великой и необъятной Земли, чтобы донести слово Создателя до каждого человека.
- Но это невозможно! - воскликнул правитель.
- Так будет. Мне было видение.
"Он шизофреник, - подумал Пантокрин, с ненавистью глядя на молодого проповедника. - От таких вот чокнутых фанатиков с горящими глазами все смуты на Земле. От них. Точно".
- И все равно это невозможно, святой отец. И потом, зачем при современной технике вам понадобился столь древний способ? К тому же, существует же и языковый барьер?
- А что вы, брат, можете предложить иного?
- Я предлагаю вам немедленно сесть за стол и изложть все свои великие мысли на бумаге. Мы их переведем на все языки мира, издадим милионными тиражами, чтобы каждый житель планеты, смог бы с ними познакомиться. Ну как?!
- Заманчиво. Очень заманчиво, брат, - задумчиво проговорил Максим. Но нет ничего важнее живого слова.
- Э, не скажите. Печатному слову люди верят гораздо больше. Можете уж поверить моему опыту. А после издания вашей книги, мы обеспечим вам ряд выступлений по всемирному телевидению. Вот вам и живое слово, прямое ваше обращение к пастве. По-моему, игра стоит свеч, а?!
- Игра?! - недоуменно спросил Максим. - О какой игре вы говорите, брат?
- Извините, святой отец! Неправильно выразился. Я в том смысле, что вы быстро и без особых хлопот сможете донести слово Создателя до каждого землянина. А моя ничтожная помощь в этом великом деле - будет моим искуплением грехов.
- Вы меня уговорили, брат. Я согласен.
- Вот и замечательно! - обрадовался правитель, что так легко удалось уговорить Максима. - Мы вам предоставим все условия для творчества.
- Спасибо, брат, за заботу и хлопоты. Небесный отец наш этого не забудет.
- У меня к вам, святой отец, будет небольшая просьба.
- Да, слушаю.
- Во втором бараке находится очень опасный и очень греховный человек, некто Григорий Орлов. Он мой дальний родственник по линии жены. Жаль парня, обуял его бес. Вы бы с ним поговорили, вернули бы в лоно веры.
- Хорошо, брат. Я попытаюсь, - пообещал Максим.
После его ухода Пантокрин сорвался с места, забегал по кабинету, запотирал от возбуждения ручками, заприхлопывал, запритопывал. У-ха-ха! А-ха-ха! И-ха-ха! Замышляется такая великая подлость! Можно ли здесь быть спокойным?! Ох, хитер-бобер! Ох, хитер! Скоро, очень скоро этим умным идиотом, этим наивным попиком будет написана книга и в милионных экземплярах заполонит мир, завладеет умами и душами людей. А на обложке золотыми тисненными буквами будет выведено: "Пантокрин Великомученник" и его портрет, олицетворяющий кротость и смирение. Эти маляры-художники придадут его лику соответствующий вид. В этом можно не сомневаться. Он станет... Он станет... На него ещё при его жизни будут молиться! Его будут почитать за великого святого, не понимая того, что поклоняются подлецу. Вот будет хохма, так хохма! Такой грандиозной хохмы он ещё никогда не придумывал! Эти глупые, никчемные людишки, ведомые им, с младенческой улыбкой на устах прямой дорогой пойдут в объятия сатаны, наивно полагая, что идут к своему Богу Создателю. Ха-ха! Хи-хи! Хо-хо! Нет, такую великолепную вселенскую мерзость может придумать только очень незаурядный человек! Очень назаурядный!
Пантокрин ещё долго радовался и гордился собой.
2. Березин начинает действовать.
Когда Березин в сопровождении Кулинашенского прибыл в тюрьму, перовое, что решил сделать - освободиться от опеки начальника полиции. Поэтому сказал:
- Спасибо, Василий Петрович! Теперь я сам. Правитель предоставил мне полную свободу действий.
Кулинашенский стушевался, не знал как ему поступить. Он уважал ученого. Уважение это было настолько стойким и глубоким, что на него не повлияли ни отстранение Березина от дел, ни даже помещение в сумасшедший дом. Он доподлинно был знаком с интригами "царского двора" и понимал, что ученый ни в чем не виноват.
Потоптавшись в нерешительности, он сказал:
- А не боитесь, Роман Маркович, что вас здесь могут принять за заключенного?
- Нет, не боюсь. Здесь же служат все мои "дети".
- Тоже верно, - кивнул начальник полиции. Прокашлялся и все ещё неуверенно произнес: - Ну тогда счастливо, стало быть, оставаться.
- Спрасибо, голубчик! Спасибо!
После ухода Кулинашенского Роман Маркович обрел уверенность. План Орлова стал понемногу обретать очертания. Теперь предстояло найти куклявых стражников Толю и Колю. Он разыскал караульное помещение, вошел. Четверо стражников сидели за столом, пили чай и играли в домино. Двое в углу играли в карты, как понял ученый, в "21" на интерес. Но Толи и Коли среди них не было. На Березина никто не обратил внимания.
- Здравствуйте, ребята! - поздоровался он.
Лица куклявых одновременно повернулись к Березину, вытянулись от удивления. Они никак не ожидали увидеть своего создателя здесь, в тюрьме. Нестройно поздоровались:
- Здравствуйте, отец!
"Отцом" называли его все куклявые, и те, кого он создавал лично, и те, кто был создан уже после него, так как все прекрасно понимали - кому они обязаны возвращением из мира теней в реальный мир.
- Я хотел бы увидеть Толю и Колю, ребята?
- Они во втором блоке, отец, - ответил старший караула, рыжеватый крепкий малый с разбойничьим лицом.
Березин помнил этого парня. Именно с него стражники были поставлены на поток.
- А где содержится суперагент Татьяна?
- Там же, во втором блоке, - ответил старший.
- А как мне туда пройти?
Старший оглядел своих подчиненных и, остановив свой выбор на одном из них, сказал:
- Миша, проводи, папу.
По длинным мрачным коридорам, через множество металлических решетчатых дверей они прошли во второй блок и вошли в точно такое же, как первое, караульное помещение. Здесь Березин и увидел Толю и Колю. Кроме них в помещении никого не было. И это тоже была удача. Он повернулся к своему провожатому:
- Спасибо, Миша. Можешь быть свободен.
Тот ушел. Березин с любопытством стал рассматривать друзей Орлова.
- Ой, батя пришел! - радостно проговорил Толя. Он подошел, протянул ученому для приветствия руку. - Здорово, батя!
- Зравствуй, - машинально проговорил Березин, пожимая руку стражнику.
