Аркадий Адамов - Стая
— Ты уж небось к этой Нинке подступалась? — спросил Виктор.
— А то нет? Да разве эта что скажет? А глаза так и стригут тебя, так и стригут. Тьфу! Житья от нее нет, от Нинки. Давешним летом жильцов поселила к себе, такие выгодные жильцы попались. Без слов мою цену приняли. А тут Нинка: пропиши их да пропиши. А нешто ей прописка нужна была? Она, видишь, о чужом кармане беспокоилась. Еще спекулянткой обозвала. Ну, а мне что делать? Пришлось ее же, стерву, просить заявление в милицию написать. А я эту самую милицию, даже когда на базар иду, обхожу за три квартала. Одним словом, в два раза цену скостить пришлось. Вот они у меня где все, и Нинка и милиция.— Она со злостью похлопала себя по жирной шее.
Виктор невольно усмехнулся.
— Та-ак. Придется, видно, самим нам теперь его искать.
— Да нешто его найдешь? И что теперь Петя скажет? Не приведи господь.
— Не он, так другие тебе скажут,— с угрозой ответил Виктор. И старуха опять поняла это по-своему.— А нам пора двигаться. За барахлом другой раз приедем. Сейчас, по твоей милости, его искать надо.
И он поднялся со стула. За ним поспешно поднялась Галя. Вид у нее был испуганный.
Очутившись на улице, Галя облегченно вздохнула.
— Ой, как страшно. Прямо не знаю, как я там высидела.
— Так надо было,— ответил Виктор.— Идем скорее.
За углом они встретили Устинова и двух сотрудников из местного отделения милиции.
— Долгонько вы водку распивали,—сказал Устинов.— Мы уж беспокоиться начали.
Виктор торопливо рассказал все, что удалось узнать у старухи.
— Нину эту я знаю,— сказал молоденький участковый.— На фабрике она сейчас. Ткачихой работает. Заноза девка.
— Вещи мы теперь запросто отберем,— сказал второй сотрудник.— С краж они, конечно. Но вы это дело здорово провернули.
— Так-то оно так, но вот как быть теперь с этой Ниной? — озабоченно произнес Виктор.
— Я предлагаю пока в отделение идти,— снова вступил в разговор молодой участковый.— И девушка вон устала.
— И Паша небось места себе не находит,— улыбнулся Устинов.
Виктор и Галя на всякий случай пошли отдельно от остальных.
Вскоре в том же самом кабинете состоялось новое совещание.
— Во всяком случае, можно сказать, что Генка ваш жив,— заметил один из сотрудников.
— В том-то и дело, что нельзя,— покачал головой Виктор.— Он исчез отсюда за четыре дня до того, как мы взяли Гусиную Лапу. Тот мог приехать и зайти в дом, когда старуха спала. Нарочно дождаться этого. Зачем ему лишний свидетель?
— Тоже верно,— вздохнул кто-то.
— Ну ладно,— сказал Устинов.— Будем исходить из того, что он жив. Тогда где его тут искать? На одну эту Нину надежды мало. Хотя, может, она ему и помогла чем-нибудь?
— А вдруг он в Москве? Там тоже искать надо.
— Это само собой...
Спор разгорался. И не сразу, но все же кое-что в конце концов придумали.
...Нина оказалась маленькой толстушкой с двумя тугими светлыми косичками и озорными глазами. Виктор понял, что разговаривать с ней будет легко и весело.
Вместе с молоденьким сержантом-участковым, фамилия которого была Цуриков, они приехали прямо на фабрику, и разговор с Ниной происходил в комнате секретаря комитета комсомола. Новенькая форма Цурико-ва действовала на девушку с первый момент прямо-таки завораживающе.
Да, она заходила как-то к соседке и видела там чужого парнишку. Он был какой-то понурый и встревоженный. Но больше она ничего не знает. С ней он, конечно, никуда не ушел. И ничего такого она ему не советовала.
Нина фыркнула.
— Опыта у меня пока нет: парией от старух уводить. A-а, постойте! — вдруг вспомнила она.— Я его на другой день на улице видела. Да, да! Не в это воскресенье, а в то. Он с каким-то парнем шел. И все оглядывался так,— Нина недоуменно пожала плечиками,— словно чего боялся. Я еще подумала, может, унесли чего у Степановны. Она как раз в это время в церковь уходит.
— Какой из себя тот парень, не помните? — спросил Виктор.
— Здоровый такой. Выше его. Они впереди меня шли, по Некрасовской. А потом свернули.
— К станции? — спросил Цуриков.
— Нет, что вы!
— Тогда, выходит, к шоссе?
— Нет, нет. На Речную.
— И все, больше их не видели?
— Все,— вздохнула Нина и лукаво стрельнула глазками в Цурикова.— Может, еще о чем поговорим?
— В другой раз,— усмехнулся тот.
— Эх, не получились отношения.— Нина весело вскочила со стула.— Невезучая я. Ну, бывайте, раз так.
Когда вышли с фабрики, Цуриков озабоченно покачал головой.
— Это плохо, что они на Речную свернули.
— К реке, выходит?
— Река бывшая. Теперь там длиннейший глубокий овраг. Черт знает чем завален. Вроде свалки. Самое глухое место. Знает, видать, куда вести.
— Давай на этой самой Речной поспрашиваем, может, кто видел их,— предложил Виктор.
— Это можно. Всех там знаю. Мой участок.
Цуриков солидно расправил шинель под широким, с сияющей пряжкой ремнем, и они торопливо зашагали по улице.
У первого же домика на Речной около них собралось несколько женщин. Цурикова все тут знали.
— Приезжал паренек из Москвы к Семке,— сказала одна из женщин.— Но, считай, уж дня три как уехал.
— У Андреевых еще живет один.
— То брат их, с Донбасса.
— Так и у Федьки брат живет. Намедни говорил. Из Наро-Фоминска он.
— Надо проверить,— решительно объявил Цуриков.— Без прописки небось живут.
Виктор пожал плечами.
Настроение его было вконец испорчено. Генка Фирсов опять исчез.
Вслед за Цуриковым вошел он в один из домов и безучастно наблюдал, как тот проверял документы у долговязого усатого шахтера из Донбасса и строгим баском выговаривал хозяевам за отсутствие временной прописки: как-никак на месяц приехал человек.
Потом они таким же порядком проследовали через улицу в другой дом.
Тут Виктора ждала неприятная встреча.
В открывшем дверь парне он узнал того самого Федьку, которого неделю назад встретил в электричке, когда искал хозяина кепки.
Федор тоже узнал его. Сначала он опешил от неожиданности, потом глаза его враждебно прищурились.
— В милицию, выходит, записался? — спросил он.
— Всегда там был, Федя,— спокойно ответил Виктор.
— Понятно.
В это время Цуриков уже прошел в комнату, и они последовали за ним.
Около стола сидел какой-то парень и пил чай, но тут же стояла и начатая бутылка водки.
«Так,— подумал Виктор, спиной ощущая злобный Федькин взгляд.— Еще небось один корешок уцелел. И у Федьки, конечно, прячется». Но тут внезапно ему в голову пришла новая мысль, и он решил проявить инициативу.
Подойдя к парню, Виктор сухо сказал:
— Документы попрошу.
— Дома я их забыл,— не поднимая головы, хмуро ответил парень, потом сунул руку во внутренний карман пиджака и достал сложенный листок бумаги.— Вот, справка одна завалялась.
Виктор развернул листок. То была действительно справка, выданная Борису Павлюкову в том, что он работает шофером на автобазе. Справка была давнишняя, края ее даже обтрепались от времени.
— Откуда приехали? — снова спросил Виктор.
— Из... Наро-Фоминска.
— Точно. Из Наро-Фоминска,— задиристо произнес Федор, выступая вперед.— Приехать, что ли, нельзя? Тетки Веры моей сын. Вот,— кинулся он к стоявшему у стены комоду.— Она еще письмо прислала. Пишет, что Борька приедет. Нельзя, что ли?
Он достал из ящика письмо и сунул его Виктору.
Тот проглядел письмо и спокойно сказал:
— Так. А теперь все-таки придется пройти с нами в отделение.
— Не пойду! — рванулся со стула парень.
— Но, но,— вмешался, наконец, Цуриков.— Потише, прошу. Одевайся.
— А мне что, тоже идти? — враждебно спросил Федор.
— А тебе остаться,— ответил Виктор.
И тут уже Цуриков вмешиваться не решился.
По улице шли молча. Сумерки сгустились, в окнах зажглись огни.
Наконец пришли в отделение, и Виктор попросил оставить его с парнем наедине.
Когда за последним из сотрудников закрылась дверь, он просто сказал:
— Ну, здравствуй, Гена.
Парень в страхе отпрянул от него.
Виктор улыбнулся.
— Долго же я тебя искал, брат.
Спустя час машина уже в полной темноте мчалась в Москву.
На заднем сиденье, между Пашкой и Галей, сидел Гена Фирсов, уже пришедший в себя и даже повеселевший.
Устинов остался в поселке, надо было присутствовать при обыске у Прохоровой и поговорить с Федором.
По дороге Гена рассказывал, как привез его Гусиная Лапа к той старухе.
— ...Он ведь мне что сказал? «Раз,—говорит,— ты от дела откололся, то продать можешь. Потому, если хочешь жить, сиди тут, пока мы это дело провернем». Но я же знал, он все равно со мной посчитается, так и так не жить мне.
— Убежал бы, и все,— заметил Пашка.
— Я уж думал. Но куда убежишь? Ёсли бы кто знакомый тут был. А потом пришел Федька... Нет, но как вы меня узнали, товарищ Панов? Мы же с вами не встречались ни разу.
