Наталья Андреева - Эскорт
— Что ж, всего хорошего, Герман Георгиевич. — На прощание майор Волнистый крепко пожал ему руку.
— Как вы думаете, мне сейчас же следует познакомиться с будущей тещей? — задумчиво спросил Галицкий. — Кстати, как она?
— Простая женщина, — с ударением на первое слово сказал Сергей Павлович. — И не будет вас стеснять. У нее еще двое детей и большое хозяйство.
На лице Галицкого было полное удовлетворение. От двери он направился прямо к телефону.
Очутившись на улице, лейтенант Попугайчик нарушил наконец молчание, спросив:
— Сергей Палыч, а что теперь? Личность убитой установлена. Дать телеграмму родным?
— А если Феликс вернулся домой? Сидит тише мыши, выжидает. Вдруг кого‑нибудь другого заметут либо дело приостановят за неустановлением. Телеграмму получит — начнет паниковать, ударится в бега. Ехать надо, Сережа.
— Куда?
— Брать этого Феликса. Все дороги ведут к нему.
— А на чем ехать?
— Поездом. Самолет нам никто не даст. Придется оформить служебную командировку.
— А улик‑то у нас, Сергей Палыч, тю‑тю. Откуда у него пистолет? А?
— Лучшая улика — это чистосердечное признание преступника. А остальные найдутся, не сомневайся. Мотив‑то налицо. И не дает мне покоя тот сверток, что в его присутствии Зинаида Николаевна Галицкая передала Нэтти. Что же в нем все‑таки было?
И ЕСЛИ СУДИТЬ ПО СКАЗКЕ
Итак, они ехали на родину Нэтти или Виктории Власовой, если по паспорту. Брать Феликса. Сергей Павлович Волнистый был уверен, что напал на след преступника. Поезд отправлялся с Казанского вокзала. В купе их было двое: не сезон. Да и билеты дорогие. С товаром предпочитают возвращаться плацкартой, ведь каждая копейка на счету. И белье не берут. Волнистому с Попугайчиком денег на командировку выделили. Поэтому они сунулись в купе проводницы за двумя комплектами постельного белья. Крупная женщина с пегими волосами с невероятной скоростью отсчитывала сдачу и раздавала каменные простыни и наволочки. Волнистый был последним в очереди. Проводница наметанным глазом определила:
— Командировочный? Билет завтра утром отдам. — И зашуршала купюрами в необъятных размеров кармане.
— Давно на колесах? — поинтересовался майор. Она окинула его взглядом с головы до ног и сказала:
— Компанию ищешь? Заходи через пару часиков. Вагон приберу, от Москвы подальше отъедем — и можно посидеть, расслабиться. Если отовариться не успел, у меня есть, не сомневайся. О цене договоримся.
— Да вы не так поняли. Я из милиции.
— Ой! — Женщина попятилась назад в купе. Взялась ладонями за пухлые щеки, испуганно спросила: — Али обокрали кого?
— Пока нет.
— Значит, по делам едете?
— По делам, — согласился майор. Женщине было неловко за попытку продать спиртное пассажиру, оказавшемуся сотрудником милиции. Она мялась, краснела, и Волнистый не выдержал:
— Все в порядке. Отовариться я действительно не успел. А пиво у вас есть?
— Пиво? Это в ресторане. Я принесу, — засуетилась она.
— Послушайте, — спросил вдруг Волнистый. — Конечно, вспомнить трудно… Полгода назад этим поездом приехали в Москву две девушки. Высокие, симпатичные. Одна темненькая, другая светленькая. Милые такие девушки.
— Помню, — неожиданно сказала проводница. — В моем вагоне ехали. Почему‑то шатенку помню. Я еще подумала: чего это девушка в столицу собралась? На студентку не похожа, и порядочная, не оторва какая‑нибудь. И ехать не хотела.
— Она одна садилась в вагон?
— Одна. Оглядывалась часто, чемодан к себе прижимала. Неужели воровка? — ахнула проводница.
— Нет, не воровка. Значит, здесь, в этом вагоне все и началось.
— Что началось‑то? — Проводница завертела головой от любопытства.
— Да не переживайте. Все у вас в порядке. Волнистый развернулся и пошел в свое купе.
— Так пиво нести? — крикнула ему вслед пего‑волосая…
— Что‑то вы долго, Сергей Палыч, — сказал лейтенант Попугайчик.
— С проводницей знакомился.
— А как же жена?
Майор Волнистый посмотрел на него строго.
— Я, лейтенант, насчет пива. И шуточки отставить. У Носкова учишься?
— А как же…
— Цыц!
— Есть!
Сергей Павлович постепенно привыкал к юному лейтенанту. И к насмешкам уже привык. «Птичья» тема бьша популярна в отделе с месяц, потом приелась. Ну, посмеются еще немного и забудут. Когда анекдот обрастает бородой, к нему, как к пожилому человеку, — почтение и вежливая улыбка. Утрясется. Застелив нижнюю полку, Сергей Павлович достал сумку с едой, навязанную женой Антониной. Будто в голодный край собирала!
— Давай, Сережа, не будем нарушать традицию. Что делает человек, когда поезд трогается?
— Ест, — уверенно ответил лейтенант и тоже полез в свою сумку: — Мама собирала.
— Вот и получается, что все пятнадцать часов мы с тобой будем спать и жевать. Чтобы не таскать потом С собой все эти пирожки и плюшки. Да… Именно в этом вагоне и встретились Виктория Власова и Наталья Белова. И сдается мне, не все мы с тобой поняли в этом деле, Сережа.
— Что ж тут непонятного, Палыч? Я бы на месте Феликса тоже стал такую женщину ревновать. Галицкий же сказал, что Феликс любил Нэтти.
— То‑то и оно. А Нэтти была не глупа. Сдается мне, вертела муженьком как хотела. О чем‑то они договорились. Не дает мне покоя этот загадочный сверток! — Волнистый даже кулаком стукнул по столу. И тут же раздался стук в дверь.
— Войдите! — хором отозвались Волнистый и Попугайчик.
Мужчина восточной наружности, сияя драгоценнометаллическим ртом, просунул в купе руки, пальцы которых обвивали горлышки пивных бутылок.
— Пиво заказывали, генацвале?
— С ресторанной наценкой? И большая она у вас?
— Ни‑ни. Какая наценка, дорогой? Кушайте спокойно, работайте спокойно.
Когда он ушел, майор Волнистый открыл бутылку пива и вдруг рассмеялся.
— Вот нечистый дернул за язык! Теперь весь поезд гудит, что двое милиционеров из Москвы жуликов ловят. Поспать спокойно не дадут! У нас же народ какой: если едет артист эстрады, то от него непременно ждут какой‑нибудь хохмы, если писатель — так ему сюжеты наперебой рассказывают. Ну а от нас с тобой, Сережа, ждут поимки особо опасного преступника. У каждого — свой номер в концертной программе. Не отработал — значит, наврал насчет профессии.
— А если никого не поймаем?
— Сами приведут. Такой уж народ, ничего нельзя поделать.
Ночью Волнистый дремал вполглаза. В коридоре все время было какое‑то движение. Слухи разносятся быстро, и теперь все ждали, когда же начнут ловить вора. Если в купе оказывалось двое незнакомых людей, они не спали совсем, потому что каждый подозревал в другом преступника. Часа в два ночи Волнистый проснулся от женского вопля:
— Караул!
Лейтенант Попугайчик кубарем скатился с верхней полки.
— Что случилось? Палыч, бежим! Волнистый не спеша стал нащупывать ботинки — и тут же новый крик взбудоражил весь вагон:
— Ограбили! Караул! Милиция!
Сергей Павлович вздохнул и пригладил усы.
— Ну вот, началось. Придется, Сережа, выйти. Лейтенант тут же рванулся в коридор с горящими глазами.
— Что? Где? Кого ограбили? — услышал Волнистый его звенящий от возбуждения голос.
Сергей Павлович неторопливо вышел вслед за лейтенантом.
— Милиция? Вы милиция? — К нему кинулась женщина в махровом халате с розами. На ее волосах воинственно трепетали пластмассовые бигуди. — Вот! Ограбили! — произнесла женщина с нескрываемым торжеством. — Ловите его, вора!
— Кого? — спросил Волнистый.
— Соседа по купе!
— А что у вас пропало?
— Тапочки!
— Тьфу, — сплюнул с досады Волнистый. — Поспать спокойно не дадут!
— Это совсем новые тапочки! — возмущенно заговорила женщина, тряся бигудями.
— Золотые, что ли? — поинтересовался лейтенант Попугайчик.
— Махровые. Белые. Зять подарил.
— Все понятно, — вздохнул Волнистый. — Бесценная вещь. Как первое причастие. А почему думаете, что их взял сосед? Где он?
Майор оглядел купе. На вешалке висела дорогая кожаная куртка, из‑под подушки выглядывал уголок барсетки. Ценные вещи целы, а белые тапочки пропали. Двери соседних купе открылись, народ повалил в коридор, начал возмущаться:.— Куда только милиция смотрит! Безобразие!
Лейтенант Попугайчик ухватил соседа пострадавшей, мужчину в китайском «адидасе».
— Вы свидетель? Попрошу в наше купе для дачи показаний.
— И я! — К нему тут же сунулась бабулька в халате, надетом поверх вязаной кофты. — Я все думаю: двое мужиков давеча шасть мимо. И в тамбур.
— Муж! — завопила вдруг пострадавшая. — Еще муж пропал! Вместе с тапочками! Караул!
Неизвестно, чем бы все закончилось, только в вагон ворвался перепуганный мужчина в накинутой на плечи ветровке. Он несся на крик, стеная:
