В лабиринтах дождя - Оксана Алексеевна Ласовская
— Нет, только не здесь! — вскочила я, едва не опрокинув стол.
— Значит, собирайся скорее.
— Люд, спасибо тебе… — начала я, обернувшись к соседке.
— Не за что, — буркнула Люда и покинула квартиру.
А я понеслась собираться. Выудила из шкафа спортивную сумку, побросала в неё кое-какие вещи и надела на себя мамин подарок, единственную ценную вещь, оставшуюся у меня.
— Идём? — спросил Лёша, держащий на руках Джека и Мерса.
— Идём, — вздохнула я, последний раз окинув взглядом квартиру, погасила свет и вышла на лестницу в полной уверенности, что больше сюда не вернусь.
Глава 17
Утром я открыла глаза и тут же закрыла их опять. Очень не хотелось просыпаться и возвращаться в этот жестокий мир. Да ещё на улице в кои-то веки выглянуло солнце и сейчас нещадно заливало комнату сквозь незавешенное окно, резало мои опухшие от вчерашних слёз глаза.
Словно поняв, что я проснулась, на кровать вскочил Мерс и замурлыкал, топчась по моей груди.
— Ну чего тебе, животное? — пробормотала я и, обняв кота, перевернулась на бок. Мерсу это не понравилось, поэтому он тут же выбрался из-под руки и требовательно мяукнул.
— Отойди, — велела я и столкнула кота с кровати. Но он не унимался до тех пор, пока я не села.
— Доволен? — злобно глядя на любимца, спросила я. — Этого добивался? Ну всё, я встала, можешь быть свободен.
Словно поняв мои слова, кот гордо поднял хвост и удалился в коридор. За время, проведённое у меня, Мерса стало не узнать. Теперь никто бы не признал в толстом пушистом коте несчастного бродяжку со свалявшейся шерстью. А ещё он обнаглел до невероятности.
Бормоча под нос проклятия, я встала и, натянув на себя мягкий пушистый халат, босыми ногами прошлёпала на кухню.
— Лёш, ты где? — позвала я, уворачиваясь от подпрыгивающего Джека.
Лёши нигде не было, зато на столе лежала записка.
«Отпуск закончился, я ушёл на работу. Ничего не предпринимай, я вернусь пораньше, и съездим в одно место. P. S. Покорми животных, я не успел».
— Ну теперь понятно, почему ты всеми силами пытался меня разбудить, — легонько пнула я кота ногой. — Джек проявил свои лучшие качества и дал гостье поспать, зато ты решил добиться еды любым способом, изверг.
Так вот ворча, я дошла до тумбочки и, отыскав там еду, наполнила миски. Животные, довольно урча, принялись есть, а я залезла с ногами на стул и замерла, глядя в окно.
Мысли были одна мрачнее другой, я старалась не думать об Алине и в то же время не могла этого не делать. Больше всего меня мучила мысль о том, что если бы я не ушла в то утро, то подруга могла бы сейчас быть жива. При мне она бы не стала травиться, а потом, может быть, жизнь показалась бы ей не такой мрачной. Зачем я оставила её в таком состоянии? Почему не поняла, что её слова о нежелании жить — правда? Почему она не оставила записки? А может, такие слезливые письма бывают только в кино? Где она, в конце концов, взяла это проклятое снотворное?!
Поняв, что ещё немного — и я сойду с ума, я поднялась и насыпала в чашку растворимого кофе. Залив его кипятком, размешала и, попробовав, скривилась. Горько. Ну да ничего, может, хоть оно поможет мне взбодриться. Открыв шкафчик, я обозрела его полки и, не найдя то, что искала, вышла в прихожую. Обшарила карманы какой-то куртки, открыла ящик комода и довольно улыбнулась. Здесь лежала пачка сигарет.
В юности, ещё до замужества, я много курила, а потом как-то вдруг избавилась от этой привычки. Чувствую, сейчас самое время начать курить опять.
Не найдя зажигалки, я чиркнула спичкой и с удовольствием затянулась. Сигареты были крепкими, и у меня быстро закружилась голова, но я продолжала курить.
Не знаю, сколько прошло времени, я словно растворилась, не видя и не чувствуя ничего. Кофе давно остыл, а я всё курила и курила, глядя на безоблачное чистое небо, по которому носились воробьи.
Я не слышала, как хлопнула входная дверь и в квартиру зашёл Лёша.
— О-о-о, дело плохо, — пробормотал он, входя на кухню и осторожно забирая у меня из пальцев сигарету. — Не знал, что ты куришь.
— Теперь будешь знать, — всхлипнула я и только сейчас поняла, что плачу.
Лёша молча погасил сигарету и вытряхнул полную пепельницу в мусорное ведро. Потом попробовал кофе и, скривившись, вылил его в раковину. Я подтянула колени к подбородку и обхватила их руками, неотрывно глядя на него.
Лёша взял стул и, перевернув его спинкой вперёд, уселся на него верхом.
— У меня есть новость.
— Какая? — встрепенулась я.
— Не знаю, как ты к ней отнесёшься…
— Да говори же ты! — ухватила я его за руку.
— Алина не покончила с собой.
— Она жива?! — подскочила я, едва не опрокинув стол.
— Сядь, — приказал мне Лёша. — Нет, конечно, она мертва.
— Тогда что это значит? — растерялась я.
— Её убили, а дело представили как самоубийство.
— Что? — просипела я, чувствуя, как кровь отливает от щёк. — Как убили? Кто? Откуда ты знаешь?
— Экспертиза показала, что тело перемещали, уже после того, как Алина умерла, — сообщил Лёша. — Следователь предполагает, что она с кем-то пила чай, в который и было добавлено снотворное. Когда она умерла, её перетащили на диван и бросили рядом баночку от таблеток.
— Господи, но кто?! Зачем? Кому она помешала?
Лёша замялся, пряча глаза.
— Что? — не поверила я. — Он думает, что это я? Но я же всё время была с тобой! Лёша!
— Ну что Лёша? — поднял на меня взгляд Лёшка. — Знаю я всё. Никто тебя ни в чём не обвинит, у тебя железное алиби. Когда ты выходила из квартиры, там оставался мой отец, и Алина была ещё жива, верно?
— Да! — закивала головой я.
— Я уже поговорил с папой, он согласен съездить в милицию и подтвердить это.
— Как он отреагировал на эту новость?
— Ужасно, — помрачнел Лёша. — Опять сердце прихватило, таблетки пил.
Я промолчала, чувствуя себя виноватой.
— Остальное время ты была со мной, и к квартире мы подошли вместе, — продолжил Лёша. — Но к следователю тебе всё равно нужно съездить, Наташа.
— Хорошо, я съезжу, — кивнула я. — Но кто тогда? Кто мог убить Алину в моей квартире?!
— Может быть, этот её Сергей? — предположил Лёша. — Приехал, поругались и… Нет, не верно. Если бы её кто-то по голове ударил — это да. А тот, кто пришёл к тебе домой, уже заранее знал, что будет делать.
— Значит, убить
