Дом без воспоминаний - Донато Карризи
– Не трогайте его, – воспротивился Пьетро Джербер.
– Надо же что-то сделать, – резко возразила сотрудница. Потом раскрыла маленькую поясную сумку на молнии, которую имела при себе, вынула ампулу с транквилизатором и шприц. Быстро подготовила лекарство, крепко ухватила ребенка за руку, натянула кожу и мгновенно сделала укол в вену.
Через несколько секунд все было кончено.
Николин как ни в чем не бывало открыл глаза. Но глаза были опять стеклянные, похожие на окна пустого дома.
Джербер взял маленький фонарик, посветил в зрачки, поняв, что потерпел поражение. В ярости обернулся к сотруднице:
– Зачем вы прервали сеанс? Что еще, черт подери, нужно судье Бальди? Чего она хочет от мальчика?
Женщина, прежде любезная, строго посмотрела на него.
– Нашли мать, – объявила она.
Новость ошеломила Пьетро Джербера. Ну разумеется, сказал он себе: вот в чем причина, можно было сразу догадаться. Но этим дело не кончилось, следующих слов доктор никак не ожидал.
– Она жива.
38
Именно собаки, натасканные на поиски трупов, нашли ее, когда она блуждала, потерянная, по лесам Муджелло, за несколько километров от того места, где владелица конюшни обнаружила ее сына парой дней раньше. Мирбана Шульета Лачи, по прозванию Мира, выглядела опрятно, одежда на ней была чистая, и, если не считать того, что она замерзла, проведя ночь под открытым небом, ее здоровье не пострадало.
Сотрудники службы спасения нашли, что она пребывает в состоянии спутанного сознания. Женщина знала, кто она такая, но не помнила ничего с того момента, как проколола шину, пока ехала в машине вместе с Николином по автостраде номер 477.
Члены следственной группы сочли амнезию результатом шока, но были уверены, что вскоре добьются от нее ответа на вопрос, где они с сыном находились последние восемь месяцев. Но Джербер сразу предположил, что сказочник стер ее память с помощью гипноза.
Возвращаясь домой пешком, по Флоренции, темной и пустынной уже в самом начале дождливого предвечерья, кутаясь в плащ, давно промокший, психолог пытался выявить вероятную причину, по которой похититель отпустил женщину.
То, что она убежала, исключено, ведь Мира не помнила, как оказалась на воле.
Можно было придумать тысячу причин и столько же объяснений. С другой стороны, вплоть до сегодняшнего дня карабинеры не сомневались, что Николин убил свою мать, поэтому искали только труп.
Никто не пытался поймать похитителя. Только Пьетро Джербер знал о его существовании.
Но может быть, тюремщик почуял, что его выследили; понял, что кольцо вокруг него сжимается, или же силы правопорядка и впрямь оказались недалеко от места, где была расположена тюрьма. И тогда, чтобы его не разоблачили, он предпочел избавиться от заложницы, прекрасно сознавая, что Мира не сможет предоставить никакой полезной для следствия информации. Он не добился бы такого результата, если бы убил ее: обнаружив труп, следствие выяснило бы точное время смерти, и Нико невозможно было бы обвинить в убийстве, ведь мальчик тогда уже находился под наблюдением. И следователи бросились бы на поиски не просто похитителя, а убийцы. Решение, которое он принял, выглядело максимально простым, но также и наиболее хитроумным.
Так он оставался невидимым.
Но одну вещь Пьетро никак не мог осмыслить. Зачем сказочник забрал Миру изначально, ведь для всех его целей ему был нужен только Нико? Содержание второй узницы определенно увеличивало риск, да и влекло за собой дополнительные трудности.
В этом не было смысла.
Вот именно, сказал себе Джербер. Но в чем состояла истинная цель таинственного гипнотизера, этого поразительного манипулятора? И здесь тоже загадка. Зачем он измыслил такой сложный план? Только затем, чтобы Николин рассказал Джерберу старую историю, поведал о событиях, произошедших двадцать два года назад? И почему он выбрал слушателем именно его?
До сих пор улеститель детей лишь изредка задавался такими вопросами, сосредоточившись на том, что должен спасти Николина, ведь только он мог вывести мальчика из затерянной комнаты.
Но теперь пришло время многое для себя прояснить.
История, которой владел Николин, погребенная в его сознании, осталась незавершенной. И в этом заключалась проблема. Может быть, по ходу рассказа всплыли бы и скрытые мотивы преступных действий сказочника.
Он не останется в тени, когда все вокруг рушится, предположил психолог. Сделает все, чтобы достичь цели, если таковая у него есть. Или же, перед тем как исчезнуть навсегда, захочет отомстить.
Ты не должен искать меня там, снаружи.
А может, как раз и следовало приступить к поискам. Но Джербер знал о противнике только одно: кто бы ни был этот человек, он нарушил все правила, лежащие в основе кодекса любого гипнотизера, те самые, на соблюдении которых так настаивал синьор Б., передавая сыну свой дар.
Не манипулировать пациентом. Не управлять его поведением. Не создавать ложных воспоминаний. Не искажать его видение реальности. Не вводить в заблуждение. Не заимствовать его мысли. Не внушать своих. Не развращать. Не вводить в соблазн. Соблазн заключался в создании ложной уверенности в том, что все твои поступки будут совершенно правильными. Так можно убедить любого причинить вред себе или окружающим.
Психолог остановился в нескольких метрах от своего подъезда. Дождь припустил сильнее, хлестал со всех сторон, от него было не укрыться. Тонкие струйки не давали покоя, назойливо, нагло затекали за воротник, проникали в мысли. Пьетро Джербер обернулся, посмотрел в ту сторону, откуда пришел.
За пеленой воды обозначилась какая-то тень.
– Кто ты такой? – громко спросил психолог, стараясь не показать, насколько боится ответа. – Знаю: ты за мной следишь, тебе известно обо мне все, до мельчайших подробностей, и ни одно мое действие не ускользает от тебя. Чего же ты от меня хочешь?
Тень не была реальной. Она возникла у Джербера в голове.
Если я отступлюсь сейчас, он будет вечно преследовать меня. Нельзя позволить противнику оставаться на свободе и вытворять все, что ему заблагорассудится. Но в одиночку его не остановить. Джербер развернулся и направился к воображаемой тени, будто бросая ей вызов. Нет, он не вернется домой. Не станет прятаться.
Отыщет антагониста, выведет его на чистую воду.
Тем более он уже нарушил первое условие сказочника, которым предусматривалось, что он выслушает историю «до конца». Второе и третье были некоторым образом между собою связаны.
Ты не должен ни с кем говорить обо мне.
Но Пьетро Джербер уже принял решение пойти к судье Бальди и рассказать ей обо всем, что знает. Так
