Белая как снег - Самюэль Бьорк
– Я просто говорю. Мунка уже вызвали.
– Куда?
– К нашей дорогой Ханне-Луисе Драйер. По слухам, она хочет забрать у нас дело.
– Тьфу-ты.
– Я серьезно. Так говорят. Крипос уже попросили приготовиться. Вникнуть в дело.
Катья промолчала. Фредрик не знал почему, но после предыдущего расследования она покинула их отдел и некоторое время работала в Крипосе.
– Ладно, давайте не будем об этом сейчас. А сделаем то, для чего мы здесь собрались.
Фредрик надел ботинки и, встав со стула, подошел к стене и показал на снимки.
– Зрители? Как поступим?
И Людвиг, и Катья молчали.
– Ну давайте же. Если дело перейдет к ним, они будут это делать, но пока этого не случилось, мы, чтоб меня, должны делать все, что можем. И да, Катья, я с тобой согласен. Это вне зоны нашей ответственности. Мы что, охранники? Нет, мать их, мы на это не подписывались.
Настроение у Катьи чуть смягчилось, и она поднялась с места.
– Людвиг, это все снимки?
– Все, что мне прислали, да.
– Ладно, с чего начнем?
Людвиг пожал плечами.
– Может, с них? С прессы? Фотографов? Могу со всеми связаться. Переслать фотографии во все редакции. Вычеркни своих журналистов. Фотографов. Проверь, не появился ли кто-то, о ком не было заявлено.
– Хорошая идея, – заметил Фредрик.
– Но черт, это займет недели.
– Да нет, может, пару дней, а что еще остается?
– Ладно, – ободряюще сказал Фредрик. – Начнем с этого. Сколько их там? Человек пятьдесят? Не так уж много времени это займет, боже, да я за час могу вычеркнуть половину.
– Я ставлю на эту группу. – Катья показала на другое фото. – Но с чего, черт возьми, начать?
Гости. С цветами, мягкими игрушками и фотографиями. Скорбящие, кому не хватило места в церкви.
– Ну, начнем так, – сказал Людвиг, доставая из кармана ручку, и подошел к фото.
– Дети и женщины. Вычеркиваем, верно? Это будет… процентов шестьдесят? Что остается? Сорок процентов мужчин. А если из них убрать подростков и молодежь, что останется? Навскидку, человек двенадцать-пятнадцать? С этим можно работать, как считаешь, лучик света?
Катья состроила гримасу и согласно кивнула.
– Ну да, так пойдет.
– Как там говорят американцы? Когда жизнь дарит тебе лимоны, сделай из них лимонад. У вас в Нидерландах так, наверное, не говорят?
– Нет, не говорят, но у нас есть кое-что получше.
Она встала и забрала у Людвига ручку.
– И что же?
– Хватит уже излучать позитив, лучше принеси мне колу, и я обещаю, что буду в хорошем настроении, когда ты вернешься.
– Ну ничего себе. Как поэтично.
– А я о чем говорю?
Катья снова состроила дружескую гримасу и стала перечеркивать лица на большой фотографии. Хохотнув, Людвиг вышел из комнаты.
– А он ведь прав, – сказала Катья. – Смотри, не так уж много взрослых мужчин остается.
Фредрик уже шел к ней, когда у него зазвонил телефон. Увидев, кто звонит, следователь вышел в коридор.
– Добрый день, Силье.
– Добрый.
Ее голос отличался от обычного.
– Что-то случилось?
– Я…
– Что такое?
– Мне кажется, я сделала то, чего не должна была. И я не знала, кому позвонить…
– Правильно сделали, что позвонили мне. Что такое?
В трубке повисла тишина, и через мгновенье Силье ответила.
– Помните отца Рубена?
– Яна-Отто? Что с ним?
– Ох, мне как-то не по себе, не уверена, что так можно…
Обычно мягкий голос учительницы перешел чуть не в плач.
– Не волнуйтесь. Все нормально. Так что вы сделали?
Он закрыл дверь в комнату для брифингов и отошел подальше.
– Помните, мы с вами говорили, что отец Рубена не такой уж хороший человек? Что ходят слухи, будто он плохо обращался с сыном?
– Помню.
Снова тишина.
– У меня есть подруга, она работает в органах опеки. И вот черт меня дернул позвонить ей и попросить поискать, не найдется ли что-то на него.
– Какое-то дело?
– Да.
– И?
– Ну, она, конечно, не имеет права делать такое, но я хорошо ее знаю, мы давно дружим, в общем…
– Что вы нашли?
Она снова пропала.
– Алло?
– Извините… мне кажется, по телефону это лучше не обсуждать. Мы могли бы встретиться? Где-то не в людном месте, а в более тихом?
– Где вы сейчас?
В коридоре показался Людвиг с колой и, улыбаясь, зашел в комнату.
– Я в городе. В Осло. Сири у мамы, так что я свободна. А вы где?
– Я на работе. Подъедете сюда?
– Нет, не знаю…
– Или ко мне домой? Так вам спокойнее?
– Ой, я так нервничаю, наверное, лучше этого не делать.
– Давайте так – я сейчас же поймаю такси, и вы сделаете то же самое? Встретимся у меня через… как можно быстрее. Сейчас пришлю адрес, ладно?
Снова тишина.
– Вы уверены, что это удобно?
– Конечно. Уже еду.
– Ладно. Хорошо. Спасибо.
– Вам спасибо. До встречи.
38
Припарковавшись у белого дома, Холгер Мунк посмотрел на него и впечатлился величественностью здания. Он даже усомнился, верный ли адрес дала Миа. Инкогнитосгата? Здесь обычные люди не живут. Всего в нескольких сотнях метров отсюда виднелся дом премьер-министра. Вдруг Миа из окна на втором этаже окликнула его.
– Там открыто, заходите.
Он прошел мимо ярко-зеленой живой изгороди, выглядевшей так, словно ее стриг математик, и уже собирался войти в большую дверь, как у него зазвонил телефон. У Мунка были сомнения по поводу кандидатуры Уксена. Поговаривали, что он бесцеремонный и чересчур самонадеянный, но в отделе необходимо иметь многообразие мнений, разные типы личности. Может, пора и поговорить с ним. Катья не объяснила внятно, почему тогда попросила о переводе в Крипос, но ее недружелюбное высказывание в адрес Карла на брифе несколько дней назад навело Мунка на мысль, что, видимо, Уксен и был причиной. Мунк потерпел фиаско. Как можно было не понять это раньше? Но отдел ведь открыли совсем недавно, и признавать поражение не очень-то хотелось. Вносить изменения в штате уже на первом году работы. Но, видимо, момент настал.
– Привет, Карл, что там у тебя?
Освещенный лучами выглянувшего из-за облаков солнца, Мунк вынул сигарету из кармана и чиркнул зажигалкой.
– Уле Гуннар Сульшер. Картинка вырисовывается, но не знаю. Что-то мне подсказывает, что я бы лучше выполнил эту работу, слетав туда. Поболтав с людьми.
Речь шла о проверке информации по мужчине с карандашного портрета, полученной Фредриком от мальчиков, которых он опрашивал в школе. С их слов, тот хвалился, что играл в футбол с норвежской знаменитостью, но потом получил травму, разрушившую его карьеру.
– Он всегда играл за Клаусененген. В юности дебютировал в команде A, ему было семнадцать.
