Пуговицы - Ида Мартин

– И поэтому она присылала ему свои «голые» фотки?

– Маша! – Директриса хлопнула ладонью по столу.

– А что такого? Он мне сам рассказывал, и я просто пытаюсь понять.

– Нечего тут понимать. Иди на уроки.

– А вам случайно не звонили из полиции? Не нашли убийцу?

– Они мне не докладывают. И, к счастью, пока не звонят и ничего не выясняют. Надеюсь, скоро все уляжется и школа не пострадает.

– Моя бабушка тоже не верила ей, да?

– Маша, пожалуйста, прекрати этот допрос. Твоя бабушка, царство ей небесное, всегда имела свое собственное исключительное мнение, пусть и не всегда справедливое. Впрочем, кому, как не тебе, об этом знать.

– А вы знаете, что мама Надежды Эдуардовны жива?

– О боже! – Директриса закатила глаза. – Ольга Викторовна говорила, что ты заноза, но я и не думала, что такая.

Наш разговор походил на перетягивание одеяла. И я не то чтобы хотела победить в этом соревновании, мне нельзя было ссориться с директрисой, ведь я только что договорилась с ней о работе, но вопросы сами сыпались из меня, как орехи из дырявого мешка.

– Я знаю, что вы были на стороне Надежды Эдуардовны, и ни капли не обижаюсь, но помогите мне, пожалуйста, разобраться во всем этом. И я отстану. Честное слово, отстану.

– Хватит! – Тамара Андреевна так громко хлопнула ладонью по столу, что я вздрогнула. На меня она никогда не кричала, но от других я слышала, что она может быть твердой и резкой. – Немедленно прекрати лезть во все, что тебя не касается. Вместо того чтобы нормально учиться, ты болтаешься бог знает где. Если к Новому году не закроешь все свои прогулы и обстановка не нормализируется, тебе придется подыскивать другое место, где ты будешь сдавать ЕГЭ. И другую работу.

– Вы серьезно? – Я опешила.

– Немедленно отправляйся на урок!

– Меня выгнали.

Твердым, решительным шагом она вышла из-за стола, прошла мимо меня и распахнула дверь.

– Иди за мной!

В этом внезапном конфликте самым плохим было то, что на самом деле я собиралась поделиться с ней своими подозрениями насчет Кощея, но вместо этого свернула не в ту степь и провалила все по полной.

После звонка с урока Томаш нарисовался возле моей парты раньше, чем Бэзил с Лизой.

– Мы вроде бы решили, что ты больше не будешь прогуливать и займешься учебой.

– Это ты решил. Сам, без меня.

– Но ты согласилась.

– Согласилась. Но я не могу так резко перестроиться. И вообще, ты меня сам вчера усыпил. – Я поймала его за пальцы. Шифроваться больше смысла не было. – Я только что поругалась с Тамарой и все еще очень зла на тебя за утро, поэтому сейчас не самое лучшее время читать мне нотации.

– Разве ты вчера не мечтала о старшем брате? Это обратная сторона. И Даша ее принимает по полной.

– Я сегодня после уроков еду к деду в больницу, придешь потом ко мне?

– Нет. – Он сделал манекенское лицо и помолчал, но потом наклонился и с нажимом сказал: – Это ты придешь ко мне и при мне будешь делать уроки. До тех пор пока… пока не сделаешь все. Кстати, Даша по-прежнему мечтает накормить тебя печеными яблоками.

Я примчалась в больницу сразу после седьмого урока. Залетела в палату и, как величайший трофей, выложила перед Кощеем конверт с деньгами.

– Вот! Я нашла работу.

Кощей удивленно скривился:

– Какую же?

– Уборщицей.

Из-за его громкого хохота все остальные деды моментально отвлеклись от своих дел и стали прислушиваться к нашему разговору.

– Уборщицей! Да ты-то дома убраться не можешь, куда тебе уборщицей?

– Буду считать, что это означает «Спасибо, дорогая Микки, что принесла деньги».

– Спасибо, – буркнул он.

Я подсела к нему на кровать:

– Слушай, скажи мне, пожалуйста, очень тебя прошу. Умоляю! Зачем Яга в дом престарелых поехала? Чтобы Надю проучить, да?

Щетину Кощей сбрил и выглядел гораздо лучше, но синяки под глазами никуда не делись.

– Яга твоя и сама много портачила. Царство ей небесное. Всегда самая умная была, вот и доумничалась.

– Но ты можешь мне сказать, что случилось? Пожалуйста! Я же не отстану. У меня это в крови. От тебя, между прочим.

Кощей снова захохотал, но уже по-доброму и немного смягчился.

– В крови у нее. Выдумает тоже. Надя эта поперек горла стояла и у нее, и у Тамары. Заставила Тамару ее в школу на работу взять и тебя в отместку Яге выгнать собиралась. Яга попросила на нее компромат какой-нибудь найти. Но все, что я нашел, – это то, что она работала в том доме престарелых. Больше ничего. Ну, бабка твоя и подорвалась – выяснять.

– Ну а что она там узнала, ты мне можешь сказать?

– Я в подробности не вникал. Не больно хотелось. Мне и работы выше крыши хватает.

– Точно не знаешь?

– Нет, – упрямо сказал он.

Я огляделась и, заметив любопытные глаза, решила потерпеть с полным допросом, пока он не вернется домой.

– Когда тебя выписывают?

Дома Томаша не оказалось, Даша сказала, что он ушел в магазин за яблоками, и повела меня в ту комнату, где мы танцевали «Джаст Дэнс».

– А что там? – Я кивнула на закрытую дверь в конце коридора.

– Мамина спальня, – беспечно откликнулась она.

– Даша, – я строго посмотрела на нее, – я знаю, что вы живете вдвоем.

– Все равно это мамина спальня. – Даша хитро улыбнулась. – Хочешь покажу?

В комнате царил полумрак. Окна зашторены. На кровати валялся банный халат, рядом стояли тапочки. На тумбочке лежали очки и раскрытая книга. Столик перед зеркалом был заставлен пузырьками и баночками. На первый взгляд, настоящая жилая комната, и, если бы не холодный, без запаха человеческого тепла воздух, было бы легко поверить, что мама вот-вот вернется.

– Здесь ничего нельзя трогать, – предупредила Даша. – Слава сделал это на случай, если вдруг придет кто-то из школы или проверяющие. У нас даже зубная щетка лишняя стоит.

– Но вдвоем в одной комнате, наверное, неудобно. Тем более Слава мальчик, а ты девочка.

– Он мой брат, какой он мальчик? – Даша весело засмеялась. – Да его и дома почти не бывает. Так что вся большая комната моя.

Мы вышли из «маминой комнаты», и она аккуратно прикрыла дверь.

– А знаешь, что случилось с нашей настоящей мамой? – спросила она таинственным полушепотом.

– Нет, – подыграла я ей.

– Тебе какую версию? Для всех чужих, Славину или настоящую?

– Конечно, настоящую.

Она сделала вид, что задумалась:

– Нет, извини. Пожалуй, настоящую я не могу тебе сказать.

– Я никому не расскажу… Ты же знаешь, Слава меня не позвал