Матвей Медведев - В поисках истины
— Зачем бежать?
— Так! Чтобы хорошо жить и не работать.
— Глупости ты говоришь, Эльфрида.
— Нет, скажи, пошел бы ты со мной?
Андрейка взглянул на Эльфриду с тревогой. Ему непонятно было, шутит она или говорит серьезно? На всякий случай он строго спросил:
— Чего ты хочешь, Эльфрида? Что ты задумала?
— Что задумала?
Она помолчала.
— Ничего я не задумала. Я шучу, Андрей. Просто шучу. Но разве бы ты не пошел со мной?
— Нет! — сказал он. — Как можно даже думать про это? Нет! — повторил он твердо.
— Ты трус! Трус! — воскликнула она. — Можешь убираться. Мне не нужно такого мужа.
Он стоял около нее в растерянности, не зная, всерьез она говорит это или не всерьез.
— Я тебе, кажется, сказала: убирайся!
— Эльфрида...
— Ступай прочь!
— Ну, что ж, — сказал он наконец, — если так, я могу и уйти.
Он стал медленно спускаться с пригорка, а она упала в траву и заплакала злыми и горькими слезами.
Андрейка пошел по дороге, покусывая травинку. Он ничего не понимал. Что случилось? Почему Эльфрида внезапно стала совсем другой? Значит, она не любит его? Что же тогда происходит? Непонятно.
Андрейке было обидно. Какой-то горький комок подступал к горлу. Он шел, ничего не видя перед собой. Сердце его билось, а в глазах словно туман стоял.
Так он прошел с километр, а может быть, и больше. Только тут он оглянулся. Он заметил, что кто-то идет рядом с ним.
Он повернул голову и увидел Гусева.
Откуда он появился? Когда?
Гусев шел, сдвинув на затылок фуражку, заложив руки за спину. Светлый завиток волос падал на его лоб. Вид у Гусева был, на первый взгляд, самый беспечный. Он, кажется, даже что-то насвистывал.
— Здорово, Андрейка! — сказал Гусев и снова принялся свистеть.
Так они прошли еще немного.
— Хорошая ночь! — опять сказал Гусев.
— Да, хорошая, — ответил Андрейка, думая об Эльфриде.
Ему вдруг захотелось вернуться назад, к Эльфриде, обнять ее за теплые плечи, склониться к ней, к ее глазам.
— Ты чем-то расстроен, Андрей? — спросил Гусев. — Почему вы с Эльфридой не вместе? Я видел ее — она тоже шла одна, и тоже была чем-то расстроена. Что случилось?
Андрейка молчал.
— Вы поссорились?
— Да, — кивнул головой Андрейка.
— Можно узнать: почему?
— Нет, сейчас я не могу вам это сказать, товарищ лейтенант. Мне очень тяжело.
Гусев остановился. Андрейка тоже остановился. Начальник заставы внимательно и серьезно глядел на него.
— Вот что, Андрей, — Гусев помолчал. — Все-таки приходи к нам на заставу. Посидим, поговорим. Поможем, может быть, чем-нибудь. Ну, пока...
Он дотронулся до плеча Андрейки и, круто повернувшись, зашагал назад по залитой лунным светом дороге.
Навстречу ему шли люди с заставы. Командир отделения Мотыльков и еще двое.
— Ну, как? — коротко спросил Гусев.
— Пошла к хутору, товарищ лейтенант, — ответил Мотыльков.
Гусев сдвинул брови.
— Продолжать наблюдение! — приказал он.
13
Андрейка долго думал об Эльфриде, об ее отношении к нему.
С чего он взял, что Эльфрида полюбила его? Ну, что она могла найти в нем хорошего? Скорее всего, ему просто показалось, что Эльфрида обратила на него внимание. Глупец! Как мог он вообразить, что Эльфрида, гордая, красивая и недоступная Эльфрида, полюбила его?
Но с другой стороны, почему он не должен верить ей? И с какой стати он решил, что Эльфрида действительно хочет бежать? Разве на самом бы деле она это сделала? Конечно, нет. Она шутила, а он принял ее слова всерьез. Обидел ее. Вот — результат: ссора. Может быть, на всю жизнь.
Сам, своими руками Андрейка разбил счастье.
Придя к такому выводу, он долго раздумывал: пойти ему сегодня на танцы или не пойти? Может быть, лучше остаться дома и завалиться спать? Все равно ему уже нечего рассчитывать на Эльфриду, на ее любовь. Она не из тех, кто легко прощает.
Солнце садилось. Оранжевые краски пылали на небе. И с улицы уже доносились звуки гармоники. Начинались танцы.
Андрейка прилег на кровать и закрыл глаза. Он ясно представил себе, как приходит на танцы Эльфрида. Голубая лента стягивает ее белокурые волосы. На ней новое, розовое, шуршащее платье. Тонкая ткань плотно обтягивает высокую грудь. Парни подбегают со всех сторон к Эльфриде. Улыбаясь, она протягивает им руки. И может быть, Харитон или Пашка-кузнец приглашают ее на танец.
Больше Андрейка не мог выдержать. Он соскочил с кровати и стал надевать пиджак.
Руки его тряслись. Скорее, скорее! Он боялся опоздать.
Танцы уже были в разгаре. Взвизгивала гармоника, и пыль вздымалась под ногами танцоров. Андрейка скользнул взглядом по довольным, раскрасневшимся лицам девушек.
Эльфриды не было.
Андрейка чуть не застонал. Где же Эльфрида? Почему ее нет? Или она была и ушла, не дождавшись его? Или, может быть, ее увел кто-нибудь из деревенских парней?
Спросить про Эльфриду Андрейка боялся. Ему было стыдно. Вот еще кавалер нашелся!
Гармонист играл польку. Это был танец, который Андрейка не раз танцевал с Эльфридой.
Он выдернул из земли стебелек овсяницы и в бессильной злобе разорвал его. Он не знал, куда деться от тоски.
Опустив голову, Андрейка побрел прочь, подальше от веселой толпы юношей и девушек. Он не мог глядеть на их счастливые лица.
— Ну и денек! — пробормотал он.
Андрейка вошел в избу. Здесь было душно. Билась о стекло крупная фиолетово-золотистая муха. Андрейка распахнул окно, и муха с радостным гуденьем улетела.
Стемнело. Прохладой повеяло с огородов, острым запахом укропа и еще чем-то нежным, волнующим... Так пахло от волос Эльфриды. Вздохнув, Андрейка захлопнул окно. Он зажег свет и сел за стол, обхватив руками голову.
«Может, напиться? — подумал он. — Все равно ведь пропало все...»
Но вина дома не было, а идти просить у соседей не хотелось. И Андрейка продолжал сидеть за столом, морщась, точно от зубной боли.
Сколько он так просидел? Полчаса, час, а может быть, два?
Очнулся от стука. Вскочил. Стучали в окно.
Андрейка подошел к нему, но ничего не увидел за стеклом. Было темно. Была ночь.
Тогда он вышел на крыльцо. Как только он переступил порог, ветер с силой толкнул его в грудь и бросил в лицо полную пригоршню дождя.
Шумели деревья. Андрейка догадался: это ветер стучал в окно. А он, чудак, подумал, что пришла Эльфрида. Как бы не так! Она не пришла и никогда не придет.
Андрейка спустился с крыльца и побрел по дороге в темноте.
14
Лейтенант Гусев пришел домой. Жена еще не спала. Она сидела за столом и шила.
— Ужинать будешь? — спросила она.
— Спасибо, Лелишна, — ответил Гусев, — не хочется.
— Выпей хотя бы молока. Нельзя же так.
— Не обращай на меня внимания. Поверь, даже молока не хочется.
Леля понимала состояние мужа. Она хорошо знала, что такое ЧП на заставе. Ведь она была женой пограничника.
Леля познакомилась с Гусевым на вечере в клубе.
Он танцевал с ней танго и вальс, а затем повел в буфет и стал угощать лимонадом и яблоками.
К концу вечера Леля уже была от него без ума. Ночью она плакала от тоски и счастья. А утром поняла, что влюбилась.
Гусев сделал Леле предложение. Леля обрадовалась и тут же дала согласие. Позже она думала, что, может быть, слишком поспешно согласилась, что может быть, надо было хотя бы, приличия ради, немного подождать с ответом. Но Леля не могла, не хотела ждать. Зачем? Ей хотелось быть с Гусевым. Всегда. Каждый день. Всю жизнь.
Гусев повез ее на заставу. Сперва они ехали поездом, потом машиной, а после пересели на телегу. Телега катилась по дороге, тарахтя и подпрыгивай. Путь лежал мимо леса. Оттуда пахло смолой и грибами.
Леля была в туфлях на высоких каблуках и в шелковых чулках. Она скинула туфли. Затем подумала и сняла чулки.
Гусев глядел на нее влюбленными глазами. Ему очень хотелось поцеловать хоть разок Лелю. Но тут же сидел повозочный Пахомов. Гусев косился на его широкую спину и старался думать о чем-нибудь серьезном.
На заставу приехали под вечер. Леля страшно разочаровалась, когда увидела самые обыкновенные домики с окнами, обведенными белой краской, клумбу, выложенную по краям красными и синими стеклышками. Она представляла себе, что застава — это крепость со стенами и башнями из камня. Ну какие здесь башни! Вот черная смородина здесь есть — она посажена прямо под окнами. Откуда-то доносятся звуки баяна. А в высокой траве неумолчно стрекочут кузнечики.
На другое утро, когда Леля проснулась, Гусева уже не было. В соседней комнате на столе она увидела кувшин с парным молоком. Она рассмеялась — молоко! Совсем как на даче.
Очень скоро жена лейтенанта стала своим человеком на заставе. Она вставала рано утром и, накинув платье, в туфлях на босу ногу выбегала на крыльцо. Она приветливо улыбалась часовому, шутила с повозочным, привозившим воду из ключа. Потом брала лопату и шла в огород, где выращивались овощи для заставы. Здесь Леля обычно работала до полудня. А иногда она помогала повару чистить картошку или же принималась вместе с прачкой Мариной, жизнерадостной краснощекой девушкой, за стирку солдатского белья. Ни одна стенная газета не выходила без ее участия.
