Элиз Тайтл - Ромео
— Это я, мисс Розен. Офицер Карриган. Я на улице, у окна вашей ванной. Оно приоткрыто.
С чего это вдруг оно оказалось открытым? За все то время, что она живет в этой квартире, ей так и не удалось сдвинуть с места тяжелую раму. Она словно срослась с подоконником.
— Мисс Розен? Вы меня слышите? С вами все в порядке, Сара?
— Да, да, я в порядке, — выкрикнула она, нетвердой походкой направляясь к ванной. Свет здесь не горел, и темноту прорезывал лишь лучик фонарика, которым пользовался полицейский, стоявший за окном. Сара включила свет, отпихнула в сторону мокрый пиджак Аллегро, висевший на кронштейне душа. Потянувшись через ванну, она подняла белые пластиковые жалюзи, которые обычно держала опущенными.
— Похоже, тут поработал взломщик, — сказал Корки, направив луч фонарика на подоконник. Полицейский взгромоздился на металлический бак, стоявший на улице как раз под окном ванной. — На подоконнике видны отметины. Наверняка кто-то пытался влезть. Мусорный бак придвинут прямо к самой стене дома. Вы обычно держите его здесь?
— Нет, конечно, нет.
— Ясно. — Он посветил фонариком вдоль узкой улочки, отделявшей дом Сары от соседнего строения, выходившего на Элбион-стрит. — Должно быть, его спугнули. Сейчас здесь никого нет.
У Сары так бешено билось сердце, что от боли ныло в груди. Она зажмурилась, и перед глазами возникло бушующее кровавое море. Там была ее мать. И Мелани. И она сама. Все они плыли по кроваво-красным волнам.
— Пожалуй, я схожу за Аллегро. Он наверняка захочет сам все посмотреть. Ничего здесь не трогайте, договорились?
Кто-то пытался проникнуть к ней в квартиру. Это мог быть самый заурядный воришка. Квартал буквально кишел ими. Но Сара знала, что это был Ромео. Бравирующий своей дерзостью. Орудующий прямо под носом у полицейских. Испытывая при этом несомненное удовольствие. Риск ради риска.
Она мысленно представила, как призрак прокрадывается через окно, прячется в ее крохотной ванной в ожидании, пока уйдет Аллегро… и тогда он сможет выйти из укрытия…
Закрыв глаза, она попыталась нарисовать зрительный образ призрака. Ну, скажем, Роберта Перри. Он как никто другой подходил на эту роль. Но образ Перри был смутным, неосязаемым. Саре почему-то казалось, что у него не хватило бы смелости и выдержки для столь дерзкой выходки. Перри был слишком эмоционален и трогателен в своем отчаянии.
Но кто, если не Перри?
В сознании обозначился другой образ. Теперь уже четко и ясно.
Билл Деннисон.
Она содрогнулась. Безумие какое-то. Нельзя так распускаться и думать о человеке плохо потому лишь, что роман с ним оказался столь жалок. Да и, кроме того, она почему-то считала, что, будь Деннисон кровожадным и жестоким, как Ромео, он бы не упустил возможность расправиться с ней в тот последний вечер, когда они были близки. Да и вообще идиотизмом было думать, что доктор Билл Деннисон, профессиональный психотерапевт, призванный лечить искалеченные людские души, на самом деле мог оказаться искусно замаскировавшимся маньяком.
Шорох шагов за окном вызвал у нее новый прилив ужаса. Она вздохнула с облегчением, увидев Аллегро.
— У вас слух просто феноменальный, Аллегро, — крикнула она нарочито бодрым голосом. Стараясь не выдать испуга.
Аллегро только хмыкнул — сейчас он был весь в работе. Корки подошел к нему сзади и передал фонарик. Сара смотрела, как осторожно он водит лучом по подоконнику, стараясь не касаться его.
— Мне вызвать ребят для снятия отпечатков? — спросил Корки.
— Да. И пройдись по квартирам, окна которых выходят на эту улочку. Проверь, не видел ли кто из жильцов посторонних. — Он посмотрел сквозь стекло на Сару. — Как вы?
— Все в порядке.
— Сидите тихо. Скорее всего, мы его спугнули, но на всякий случай мы с Корки еще разок пройдемся вокруг.
— Не думаю, что его так легко напугать, — сказала она.
— Может, это был всего-навсего хулиган, Сара. Наркоман какой-нибудь.
— Почему бы вам не сказать прямо, что вы думаете по этому поводу?
— Почему бы вам не вернуться в гостиную и не налить себе выпить?
— Послушайте, Аллегро. Ну скажите же наконец. Скажите, что я сама напросилась на это. Пошла к Эмме на передачу и бросила ему вызов. Ну же, говорите.
— Вы сами это сказали за меня. Пойдите, сварите кофе. Ночь предстоит длинная.
Она кивнула головой, но не двинулась с места. На нее опять нашел ступор — состояние, так хорошо ей знакомое. Он подавлял в ней любые эмоции, даже страх.
— Идите же, Сара. — На этот раз это была уже не просьба. Приказ.
Его резкий окрик вывел ее из оцепенения. Она пошла на кухню варить кофе. Задумчиво наблюдала она за тем, как размеренно падают в стеклянный сосуд кофеварки капли темно-коричневой жидкости. Кофе казался крепким. Пожалуй, она переборщила. В самом деле, она даже не посчитала, сколько ложек его положила.
Сейчас очень трудно сосредоточиться на таких пустяках. Сердце до сих пор отчаянно билось. И она даже чувствовала жжение в груди. Сара заглянула в шкафчик в поисках лекарства, потом вспомнила, что какие-то обезболивающие таблетки клала в сумку.
Она направилась в гостиную, но на полпути вдруг резко остановилась. Кровь разом отхлынула от лица. На полу в прихожей, чуть в стороне от входной двери, у коврика лежал белый, ничем не примечательный конверт.
Как долго он здесь пролежал? Выйдя из ванной, Сара даже не подумала взглянуть в ту сторону.
Если Ромео подсунул конверт только что, он, вполне возможно, еще стоит под дверью. Если она сейчас откроет, у нее есть шанс столкнуться с ним лицом к лицу. И тогда наконец исчезнут сомнения в том, кто скрывается за столь романтичным прозвищем. Она увидит своего противника. Все будет кончено.
Кончено.
Раздался громкий стук в дверь. Сара застыла от ужаса.
Стук повторился.
— Сара, это я. Джон. — Короткая пауза. — Аллегро.
Она бросилась к конверту и засунула его под коврик. Она вновь спасала тайну Мелани. И ее честь. Распахнув дверь, она бросилась в объятия Аллегро.
— Все в порядке, Сара. Я никого не увидел. — Он чувствовал, как она дрожит, и попытался утешить ее, обняв крепче.
— Он был здесь. Я знаю.
Аллегро чуть отстранился и заглянул ей в глаза.
— Вы кого-нибудь видели?
— Нет, но… — Покажи ему. Даже если это опять страничка из дневника Мелани. Покажи ему. Покажи.
— Что «но», Сара? — настойчиво добивался он ответа.
Она прижалась к нему. Да, нужно будет показать письмо. Но только после того как прочтет сама. Это ее долг перед Мелани.
— Я вызвал подкрепление. Мы прочешем всю округу. Не волнуйтесь, Сара. Если он где-то рядом, мы обязательно его схватим.
Она никак не могла унять дрожь. В голове пронеслось видение: она стоит в холле их дома, на ней свадебное платье матери. В руке она что-то держит. Что-то живое и пульсирующее. Сердце. Истекающее кровью сердце. Сердце Мелани. Нет, нет. Я не хотела этого. Клянусь. Не хотела. Не хотела.
— Чего не хотела, Сара?
У нее вырвался изумленный вздох. Неужели он читает ее мысли? Неужели она уже совсем не владеет собой?
Она высвободилась из его объятий.
— Ничего. Ничего.
Он промолчал. Все так же, ни слова не говоря, прошел в комнату.
— Что вы собираетесь делать? — спросила она, увидев, что Аллегро направился к телефону. Достав из заднего кармана брюк записную книжку, он начал набирать номер.
Сара приблизилась к нему, так что даже расслышала гудки на другом конце провода. На десятом по счету Аллегро повесил трубку.
— Автоответчика нет.
— Кому вы звонили?
Он долго и внимательно смотрел на нее.
— Перри.
Не успела она и рта раскрыть, как он уже опередил ее своим комментарием.
— Это означает, что его нет дома, и не более того. А может, он просто не снимает трубку. Его, наверное, одолели интервьюеры. Пресса уже пронюхала, что именно он обнаружил… Мелани. Так что его желание не отвечать на телефонные звонки вполне объяснимо.
Сара схватила трубку. Теперь ее очередь набрать номер. Она вдруг засомневалась, хотя знала номер наизусть. Опять борьба с самой собой. Вероятно, то, что она делает, — это безумие, рассуждала Сара и тем не менее изо всех сил нажимала на кнопки телефона.
На четвертый звонок ответили. Она отвела трубку от уха, так чтобы Аллегро мог расслышать голос на другом конце провода.
«Говорит Билл Деннисон. Меня нет дома, но, если вы оставите свое сообщение, я обязательно свяжусь с вами, как только смогу».
Сара повесила трубку. Аллегро стоял, молча уставившись на нее.
— Я знаю, — сказала она. — Это ничего не значит. Стало быть, нечего об этом и говорить. — В голосе ее смешались горечь, раздражение и страх.
Их взгляды встретились. С улицы доносились отдаленные отзвуки сирен.
