Фридрих Незнанский - Предчувствие беды
Ну и что? Одних уж нет, а те далече… Лаарба не ответит ни на один вопрос. Мавр сделал дело, Мавр может уходить. Как найти Рагоева? На какой странице Корана прочитать между строк, где он, что замышляет, как готовится к новому броску?
Александр кожей чувствовал, что продолжение следует…
Утром восьмого сентября Турецкому сообщили, что на хабаровском городском вокзале, в отделении милиции, уже которые сутки валяется записная книжка, оставленная кем-то в будке муждугороднего телефона-автомата. Книжку принесла уборщица. Ожидалось, что потерявший ее «рассеянный с улицы Бассейной» за нею вернется, однако никто не приходил. Заступивший на дежурство старшина решил навести порядок в ящиках стола. В числе других ненужных вещей на столе возникла маленькая книжка в пластиковой обложке. Прежде чем кинуть ее в корзину, старшина развернул книжку и на внутренней стороне, за прозрачной обложкой, увидел семейную фотографию: смуглый мужчина с женой и двумя детьми – мальчиком и девочкой.
Мужчина – один к одному тот, на которого дана ориентировка. Стали выяснять, когда же книжечка появилась в отделении, и выяснили, что она была оставлена в телефонной будке аккурат накануне взрыва самолета.
Когда записная книжка попала в руки Турецкого, они, его руки, даже задрожали от нетерпения.
Фамилии Рагоева в книжке не было, на такое легкое счастье Александр и не рассчитывал.
Он тщательно перелистывал книжку, понимая, что она не случайно оказалась накануне трагедии там, где потом ее нашли. Рафик звонил в другой город. За последними инструкциями? Доложить готовность к бою?
В самом конце книжки, на обложке, оклеенной цветастой бумагой, была сделана едва заметная запись: Эльвира.
Без фамилии, без адреса, но с номером телефона.
Внимание привлек код города перед номером: 812, код Питера. Других телефонов междугороднего значения не выявлялось. Но почему Эльвира? Связная, что ли?
А если… «перевертыш»? Он вспомнил стоматологиню Надю с ее невинной хитростью, перенятой у коллеги-ловеласа: женские имена записывать мужскими. Можно ведь и наоборот.
Он категорически запретил себе звонить тут же, немедленно. А если трубку снимет сам Эдик Рагоев? Опять спугнуть, потерять след? Ну уж нет!
Александр позвонил Виктору Гоголеву, начальнику питерского угро, и попросил немедленно, но очень осторожно пробить адрес, выяснить, кто по нему проживает, и отзвониться как можно скорее. И отправил Безухова справиться о ближайшем рейсе на Питер, молясь всем богам, чтобы керосин был в наличии, а погода внезапно не испортилась.
Стажер примчался, полыхая растопыренными ушами, и сообщил, что через два часа на Санкт-Петербург идет ИЛ-62, беспосадочный рейс, восемь часов в пути.
– То есть мы можем оказаться в Питере уже в десять вечера, – прикинул Александр. – Что ж, быстрее не получится.
– Ну почему? Если на баллистической ракете… – меланхолично пошутил Левин.
– Тьфу ты, господи! Разница во времени! Мы прилетим практически в то же время, что и вылетим. Это здорово!
– Я ж и говорю, как на ракете, – все так же меланхолично откликнулся Олег.
Саша делал последние дела, с кем-то разговаривал, смотрел, как Олег Левин подшивает к уголовному делу заключение о причине смерти Лаарбы, акты криминалистических экспертиз, заключения специалистов, протоколы допросов.
Он отвечал на вопросы, даже шутил, но всем своим существом ждал звонка из Питера.
Однако первым позвонил Грязнов.
– Саша, он вышел на связь! – вместо приветствия воскликнул Грязнов.
– Когда? Как?
– Позвонил сестре, Азе. Разговор короткий, я прочту тебе распечатку, слушай:
"Женщина. Але, слушаю.
Мужчина. Это я.
Женщина (испуганно). Тебя ищут.
Мужчина. Знаю. Звоню последний раз, чтобы проститься.
Женщина (взволнованно). У тебя завтра такой праздник, а я тебя не увижу. Как же мой подарок?
Мужчина. Я сам приготовил себе подарок. Прощай…"
– Это все?
– Да. Ну как тебе?
– Какое завтра число?
– Девятое.
– У него день рождения. Сороковник.
– Да, точно.
– Откуда звонок?
– Междугородний, из автомата. Не засекли.
– Город-то засекли?
– А я не сказал? Питер. Только поди найди его там. Это почти как в Москве.
– Найдем, Слава! Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Мы сегодня же ближайшим рейсом летим туда. Я жду звонка от Вити Гоголева, позвони ему попозже.
И почти тотчас же отзвонился Гоголев:
– Саша, адрес пробили: это Российский проспект. Хозяин квартиры – одинокий старик. Год назад овдовел, переехал жить к дочери. Квартиру сдает. Со слов соседей, жилец – мужчина под сорок, светловолосый, коротко стриженный, зовут Эдиком. Живет очень уединенно, дома никого не принимает. Занимается бизнесом, часто в разъездах. И главное – еще вчера соседи его видели, он был дома.
– А сегодня?
– Сегодня – нет. Мы позвонили в квартиру – никто не открыл.
– Фоторобот соседям не показывали?
– Пока нет. Боимся спугнуть. По легенде к нему друг приехал. Полгода отсутствовал, был в экспедиции геологической, очень хочет повидаться, но сюрпризом. Просил соседей ничего Эдику не говорить. Мол, вернется попозже. Я наружку выставил. Можем устроить засаду в квартире. Как?
– Не нужно, мы можем его спугнуть, если это он. Наблюдайте до вечера. И вот что, Витя, перекройте город – в первую очередь аэропорт. Вокзалы, въезды-выезды – все это, конечно, тоже. Фоторобот разошлите транспортной милиции и по всем районным отделениям. Мы к вам через час вылетаем. Позвони Грязнову. Все, до встречи.
– Ждем, – коротко ответил Гоголев.
Глава 23. СЛАВА ГЕРОСТРАТА
Эдик вышел из будки междугороднего телефона.
Он только что простился с сестрой, оборвал последнюю ниточку, связывающую его с единственным не чужим ему человеком.
Итак, сумка с вещами в камере хранения. В Пулково он вернется завтра утром. Домой решено не возвращаться. Это время – почти сутки – он подарит себе.
Эдик сел в маршрутку, добрался до города, пошел пешком по шумному, многолюдному проспекту. Увидел вывеску: «Силуэт. Салон мужских причесок». Зашел, выбрал глазастую девчушку, увлеченно тараторящую с подругой по профессии.
– К вам можно?
– Что вы желаете? – Девушка окинула взглядом его голову.
– Я хотел изменить цвет волос, – улыбнулся Эдик. – А то, знаете ли, хочется быть неотразимым, а дамы предпочитают жгучих брюнетов, так же как джентльмены – блондинок, тоже не всегда натуральных, – улыбнулся он. – Вы это умеете?
– Я все умею. – Девушка достала картонку с образцами. – Вы хотите совсем черный? «Вороное крыло»?
– Да, давайте остановимся на этом, – указал он на черную прядь.
Девушка развела краситель, намазала его голову, накрыла пленкой, оставила, как она выразилась, «на контакт» и продолжила увлекательную беседу с подругой.
– Таня, вот ты можешь мне объяснить, что происходит? То звонит каждый день по десять раз, утром – вместо будильника, чтобы сказать «доброе утро» и пожелать успешного дня. Вечером – спокойной ночи, да еще среди дня раз пять: как я поела, что я делаю, какое у меня настроение. Это если мы с ним в данный день не встречаемся. А если он у меня – это вообще песня.
– Так что тебя не устраивает, я не пойму?
– Так ты дальше слушай. Я к этому всему привыкаю – к хорошему ведь быстро привыкаешь. Привыкаю просыпаться под его «с добрым утром», засыпать под его «спокойной ночи», я к нему привязываюсь, как кошка. И вдруг, среди полного счастья, он исчезает на две недели, месяц, два месяца. Никаких звонков, никакой информации – где он, что с ним, может, его машина переехала? Ничего не знаю.
– А позвонить самой?
– Так он же не дает мне свой телефон! Мы с ним уже год спим, а у меня нет его телефона! Я сижу дома, жду звонка, никуда не хожу, схожу с ума, худею, теряю сон. Потом напиваюсь с горя и решаю порвать с этой сволочью навсегда. И тут он объявляется. И знаешь, что он мне говорит каждый раз?
– Что?
– Он говорит этаким до омерзения радостным голосом: «Малыш, ты где пропадала?» Нет, ты представляешь, это я пропадала! Пропади он совсем к чертовой матери!
– Может, он женат?
– Черта с два. Я уже справки навела через одного хакера знакомого. У него есть база данных ментовская. Там все жители города – адрес, возраст, семейное положение. Холост он. Живет с мамой. Мне и телефон дали. Но я не хочу звонить, пусть пропадет пропадом.
– Так пусть и пропадет. Забудь.
– Забудешь его, – вздохнула девушка. – Знаешь, как с ним хорошо?
– Тогда терпи.
– Не буду!
– Девушка, а мне еще долго терпеть? – подал голос Эдик.
– Ой, мужчина! Я чуть не забыла про вас.
Она подскочила к Эдику:
– Наклонитесь затылочком пониже, вот так. Вода не горячая?
– Норма.
Ручки в резиновых перчатках осторожно смывали краску, пальчики массировали голову.
– Знаете, все хорошо. Взялось хорошо! Пойдемте к креслу. Стричь будем?
