Филипп Ванденберг - Пятое Евангелие
Место оказалось помечено символом: круг, а внутри нее крест. Это означало монастырь. Название отсутствовало. Грек молча провел пальцем по карте от Катерини в сторону Элассона и показал тонкую, почти стершуюся линию, которая должна была означать горную тропу. Она оканчивалась где-то на склонах Олимпа. Там, где заканчивалась тропа, Георгиос несколько раз провел по карте пальцем из стороны в сторону, указывая, что дальнейший путь вел примерно в этом направлении,
— Если и предпринимать подобную попытку, то ранним утром, — неохотно сказал он. — Днем они издалека видят всех, кто направляется к монастырю.
— Согласна! — ответила Анна таким тоном, словно это было нечто само собой разумеющееся, и смело добавила: — Когда?
Спилиадос неторопливо поднялся с места, подошел к выключателю, погасил лампу и взглянул через окно на звездное небо.
— Сейчас подходящее время. Рано утром светит луна. Если хотите, отправимся завтра.
Георгиос включил свет и снова сел за стол напротив Анны. Склонившись над картой, они начали составлять план действий на завтра. У грека был мотоцикл, «хорекс»[41], который не будет особо приметным на дороге, ведущей в Элассон. Они договорились, что Спилиадос будет ждать в четыре часа утра за кузницей, куда он приедет на мотоцикле. Грек не хотел привлекать к себе внимание. Анна сразу же согласилась с предложенным им планом. У жителей Катерини не должно быть повода для сплетен.
4В первый день они решили провести разведку. Анну прежде всего беспокоил вопрос, имелась ли хоть малейшая возможность пробраться незамеченной в крепость орфиков. Конечно, она знала, что такой поступок крайне опасен, а Георгиос и вовсе назвал его самоубийством. Но одно соображение придавало ей уверенности: должна была существовать причина, которая до сих пор не позволяла орфикам убить Анну.
Ночью, когда Анна возвращалась к себе в гостиницу, было прохладно, но не холодно. С того момента, как она заплатил за номер на неделю вперед, Василеос стал неожиданно приветлив, что со стороны такого мрачного по натуре человека, как он, выражалось в следующих словах: «Kali meга, как у вас дела?» или «Kali spera, фрау Зейдлиц?», но поскольку с остальными жителями Катерини Василеос вовсе не разговаривал, Анна могла не бояться, что он расскажет кому-то о ее планах.
Окна комнаты, в которой жила Анна, выходили на улицу, и этой ночью все ее мысли занимала только предстоящая вылазка в горы. Было уже далеко за полночь, но кое-где лаяли собаки — одна отвечала другой, и их вой разносился по пустынным переулкам. Из кафе за углом, которое, как и все дома в Катерини, было больше похоже на гараж, доносилась назойливая мелодия, наигрываемая на бузуки[43]. Вытяжка в ресторане Василеоса, занимавшем первый этаж гостиницы «Алкиона» с гулом и металлическим позвякиванием выбрасывала на улицу острые запахи готовящейся пищи. Поздние прохожие беседовали друг с другом, перекрикиваясь через улицу, и даже через полчаса подобного общения не приближались друг к другу ни на шаг, хотя таким образом могли бы гораздо меньше напрягать. свои голосовые связки. Уже в четвертый или в пятый раз по улице, дробно стуча каблуками, словно куда-то спешила, прошла женщина. Через несколько минут она возвращалась назад, спеша уже в противоположном направлении. Тишину ночи нарушали только звуки проезжавших мимо автомобилей, водители которых использовали асфальт пустой рыночной площади как гоночный трек для своих болидов.
Анна думала, что без Клейбера будет находиться в постоянном страхе и неуверенности, но, оказавшись одна, вынужденная надеяться только на себя, она поняла, что все обстоит совсем не так.
Размышляя об Адриане, Анна решила отказаться от начального плана и не сообщать в полицейский участок Катерини о своем намерении отправиться в Лейбетру. Об этом должен знать только Георгиос, который в случае ее отсутствия более недели подаст заявление в полицию. Анна сама не знала, откуда у нее столько решительности.
Ближе к утру, когда еще было темно, она все же уснула. Ей шилось, что Олимп дрожит от сильного землетрясения, а по склонам, на которых образовались огромные трещины, провалы и даже ущелья, тысячами рек и ручьев течет в долину огненно- красная лава. Мужчины и женщины в металлических лодках управляют своими несущимися с огромной скоростью челнами при помощи длинных шестов и сталкиваются друг с другом, если Кто-то оказывается недостаточно ловким. На тех из них, кто управляет лодками и держит в руках шесты, надеты пестрые маски и белые развевающиеся балахоны, руки защищены такими же белыми перчатками. По движениям можно понять, что-то как мужчины, так и женщины. Многие из челнов, несущихся по направлению к долине, с треском ударялись о торчавшие камни, которые разделяли потоки лавы, и разламывались. Люди и обломки с шипением исчезали в кипящей лаве.
У подножия горы отдельные ручейки и реки соединялись в один мощный поток, который с каждой секундой становился те больше, смывая на своем пути города и деревни. Люди, видевшие его приближение, стояли словно парализованные и даже не пытались спастись. Среди них была Анна. Но когда огненная река добралась и до нее, с шипением обжигая пальцы ног, Анна проснулась в холодном поту. Она тут же постаралась избавиться от воспоминаний о кошмаре, как стряхивают случайно попавший на одежду пепел.
В условленное время она встретилась с Георгиосом за кузницей, возле выезда из Катерини в сторону Элассона. Анна надела блузу и широкие длинные брюки, какие носили женщины в этой местности. Грек смотрел на нее с нескрываемым удивлением: сейчас Анна вовсе не привлекла бы внимания на улице. Она ничем не отличалась от гречанок — на такое Спилиадос. и не рассчитывал. Словно извиняясь за столь необычную одежду, Анна пожала плечами и рассмеялась. Она ни разу в жизни не ездила на мотоцикле, чего грек никак не мог понять. Он считал, что любой водитель автомобиля должен был сначала научиться ездить на мотоцикле.
5Дорога вела на запад, и чем дальше позади оставался Катерини, тем меньше автомобилей встречалось на их пути. Лишь изредка проносились грузовики. Они проехали большой перекресток с белыми указателями, на которых черными буквами были написаны названия городов. После перекрестка дорога потянулась по безлюдной местности, сильно напоминавшей пусты ню. Глаза Анны слезились: она не привыкла к быстрой езде на мотоцикле.
Примерно через полчаса Георгиос поехал медленнее, выискивая у левой обочины съезд на проселочную дорогу. Он рукой указал, куда им следовало ехать дальше, и Анна отметила про себя, что рядом росли два небольших кипариса. Они не увидели ни одного указателя, а дорогой оказались две засыпанные щебнем колеи. Георгиос остановился.
— Вот она, дорога в Лейбетру, — сказал он и с таким видом свернул на проселочную дорогу, как будто это далось ему с огромным трудом.
Было довольно сложно управлять тяжелым мотоциклом в узкой, засыпанной мелкими камнями колее. Георгиос показывая настоящее мастерство, удерживая равновесие.
— Держитесь! — говорил он каждый раз, когда собирался из одной колеи переехать в другую, если ему казалось, что ехать по соседней будет удобнее и безопаснее.
Возле поросшего кипарисами большого холма дорога круто уходила вверх. Щебень был здесь таким мелким, что заднее колесо мотоцикла прокручивалось и камни летели из-под него, словно снаряды. Георгиос попросил Анну встать с мотоцикла и подняться на холм пешком, а сам, отталкиваясь обеими ногами, кое-как заехал на вершину.
Занимался рассвет, когда они решили сделать привал на плоской вершине. Георгиос заглушил мотор и положил мотоцикл на землю. Он внимательно осмотрел простиравшийся перед ними ландшафт и показал рукой куда-то на запад. Дорога вилась вниз по холму, но примерно через километр — насколько это можно было разобрать в сумерках — вновь поднималась круто вверх и исчезала за казавшимися сейчас черными елями.
— Там, — сказал грек, — вход в ущелье, которое ведет в Лейбетру.
Анна глубоко вздохнула. Она рассчитывала, что путь окажется намного проще. Гробовая тишина действовала угнетающе, а местность вокруг казалась враждебной. Не улучшала настроение и влажная утренняя прохлада, которая пробиралась под одежду.
— Мы проедем на мотоцикле до следующего подъема, — сказал Георгиос. — Последнюю часть пути придется проделать пешком. Они могут услышать звук мотоцикла.
Анна кивнула. Она лишь с трудом могла представить, что где-то там наверху, за черными деревьями, живут люди.
Когда они добрались до указанного Георгиосом места, он втолкал мотоцикл в густой кустарник. Издалека доносился гул, словно от небольшого водопада. Звук слышался с той стороны, куда им нужно было идти. Снизу они видели тропу лишь на пятнадцать-двадцать метров вперед. Она круто поднималась вверх, в густой туман. Анна с трудом переводила дыхание.
