Леонид Мендельсон - Пятый угол
- Говорите, — прогудел комиссар, утопая в кресле у камина.
Наум достал шахматы и положил их на рабочий стол.
- Не могли бы вы, сэр, подойти поближе?
Высыпав фигурки на стол и разложив доску, он вытянул одновременно две кнопки, и обе крышки поплыли вверх, открывая ниши с бумагами. Выдержка у старого полицейского оказалась отменная: только брови, совершившие то же движение, что и крышки, выдали его реакцию. Вернувшись в свое кресло у очага, он медленно прочел документ. И, глядя на пляшущие в камине языки пламени, то ли Науму, то ли самому себе пробормотал:
- Закон бутерброда. — Повернувшись к гостю, добавил: — Завещание оставлю у себя и передам его в нотариальную контору. Думаю, что опоздал с просьбой о неразглашении этого открытия среди ваших родственников, не так ли, мистер Вольский?
Наум покачал головой в знак согласия.
- Но только с самим фактом, а не с содержанием документа.
- Почему такая половинчатость?
- Во избежание излишних осложнений или других неожиданностей. Хотелось бы получить ваш совет.
- Мистер Вольский, вы, мягко говоря, не искренни со мной; вам не требуется мое мнение, так что действуйте по своему усмотрению. Разве что, в первую очередь, найдите правильные слова для мистера Бена — это весьма важно и для него, и для вас. Что еще? Не сочтите за праздное любопытство: как вы раскололи этот орешек, или..?
- Нет, без «или». Это — мое личное творчество, и никто из членов семьи не замешан в этой истории.
Наум почувствовал, что излишне погорячился, и это не ускользнуло от внимания комиссара.
- Понимаете, сэр, есть понятие, которое я бы определил как диссонанс, несоответствие или диспропорция между частями одного целого. Представьте себе невозможное: на великосветском приеме самого высокого ранга появляется джентльмен в безукоризненно сшитом смокинге, но в сандалиях на босу ногу. Конечно, традиционная английская сдержанность окажется на высоте, но, согласитесь, что мысли и взгляды уважаемых гостей будут непроизвольно возвращаться к этой несуразице с вопросами «что?» и «почему?».
Реплика комиссара уложилась в один хриплый звук — нечто среднее между смехом и кашлем.
- Или, например, представьте, что в ваших руках оказалось кольцо с крупным и красивым бриллиантом, окантованным простым металлом грубой работы. Неужели ваша любознательность, помноженная на профессионализм, не будет настойчиво подгонять к разгадке этого казуса?
На этот раз Шоу отреагировал конкретнее:
- Ход ваших мыслей ясен. — Кашель мешал ему говорить. — Доска не вписалась в рамки привычных для вас пропорций.
- И не только — мастерство исполнения, — притом, что Давид был в состоянии заказать более искусную работу.
- Понятно.
Комиссар сипел и кряхтел. По-хорошему, нужно было проститься, но Наум еще не приступил к выполнению своей главной цели. Продемонстрировать возможности шахматной доски и наличие в ней злополучного документа можно было, с тем же результатом, сержанту Уорбику, а вот ту, другую информацию, не предназначенную для Ярда, необходимо довести именно до комиссара; он должен понять и передать ее по назначению. Только это должно быть выполнено убедительно и неназойливо. Нужен повод, ситуация.
- Мистер Вольский. — Шоу тяжело поднялся с кресла. — вам предстоит еще одна процедура. Должен признаться, наша встреча состоялась только благодаря снисходительности моей супруги, а не моему влиянию в этой квартире, особенно в период болезни. Сарра приглашает вас на чашку традиционного английского чая, и отказаться вы не вправе.
Наум ничего толком не ел с утра и с удовольствием проглотил бы что-нибудь более обильное, но положение обязывало. Приятным удивлением оказалось, что чай существенно дополнялся ветчиной, булочками, бутербродами, пирожными.
Миссис поддерживала разговор за троих:
- Мы редко пьем чай в это время, поскольку Сэм чаще не бывает дома, но сегодня такой случай. Не могла заставить его поесть что-нибудь с утра. У нас разные вкусы. Сэм любит густой, насыщенный танином индийский чай, а я предпочитаю более мягкие китайские сорта. Чтобы вы могли рассказать в России о наших обычаях, я должна уточнить, что чайная церемония — это целая наука: очень важно как заварить чай — я, например, считаю, что три минуты вполне достаточно, но Сэм настаивает на пяти. Большинство англичан — консерваторы, особенно становятся ими с возрастом и, поэтому, твердо придерживаются правил. На столе не должно быть ничего лишнего: густые и взбитые сливки, пирожные и, самое главное, правильно выпеченные свежие булочки. Я вижу, вы стесняетесь, мистер Вольский. Попробуйте, пожалуйста, вот этот бутерброд. Такой стол, как у нас сегодня, называется high tea, что-то вроде первого ужина, так что вам нужно попробовать все, что здесь стоит. А у вас, в России, любят чай? Как вы его готовите? Что подают к столу?
Миссис сыпала вопросами скорее для поддержания беседы, нежели ожидая пространных ответов, но когда убедилась, что гость насытился, приступила к основательному допросу. Пришлось Науму рассказать о самоварах, сушках и бубликах, сахаре вприкуску, но неподдельное удивление у Сарры вызвала информация о загородных чаепитиях.
- Что такое дача, мистер Вольский?
- Некоторые семьи, кроме квартиры в городе, имеют дом с садом в сельской местности.
- У вас много богатых людей, которые в состоянии купить квартиру, виллу или ферму?
Пришлось основательно потрудиться, чтобы дипломатично обойти такие прозаичные детали, как участки земли, где можно разместить всего-навсего несколько фруктовых деревьев и пару огородов для картошки или огурцов, не вдаваться в подробности о летних домиках, напоминающих, в большинстве своем, хозяйственные пристройки, а не цивилизованное жилище. Были ли вразумительными его объяснения — Наум и сам не был уверен, но мнение миссис Шоу о жизненном уровне советских людей явно возросло.
- Вы, наверное, уже соскучились по семье, мистер Вольский?
- Конечно, миссис. Надеюсь, они тоже.
- А как вы проводите время?
«Наконец-то! — подумал Наум. — Теперь весьма уместно вклинить свою информацию».
- До случившейся трагедии довольно активно путешествовал, а теперь нет настроения.
- Но это же невозможно — сидеть все время дома и думать!
- Да, миссис. То же самое мне говорит сотрудник советского посольства. Он большой любитель пива и поклонник пабов. На днях повез меня в очень симпатичное заведение в Челси с запоминающимся названием «Фронт-энд-Феркин». Я не большой ценитель этого напитка, но мой знакомый в восторге. А мне больше понравилась обстановка — уют и комфорт; можно спокойно беседовать и не быть подслушанным. И очень симпатичный официант. В благодарность, я подписал небольшую купюру в его нумизматическую коллекцию.
По тому, как комиссар, перешедший снова к камину, перестал ворочаться в кресле, откашливаться, кряхтеть, и по взгляду, адресованному Науму, возможно было предположить, что информация до адресата дошла.
- Кстати, этот же посольский работник настоятельно рекомендовал посетить ресторан с таиландской кухней, кажется «Чианг-май». Мы провели там вечер с моей кузиной Беверли и ее мужем. Обстановка, кухня — все оказалось весьма приятным, но, сами понимаете, настроение не для веселья. Старались не затрагивать болезненную тему, так что беседа велась, в основном, на интересующие нас с мистером Кимом профессиональные темы.
- Таиландский ресторан — это, несомненно, интересно, но я, как патриотка всего национального, порекомендовала бы вам отвести на Родину больше впечатлений о чисто английских заведениях. Кстати, Сэм, ты можешь вспомнить, когда последний раз приглашал меня куда-нибудь пообедать?
Ответа, естественно, не последовало.
- Знаете, мистер Вольский, он должен вскоре уйти на пенсию, и тогда уж я прослежу за этим! Мы тоже не будем сидеть дома.
Сарра даже не посмотрела в сторону мужа, а зря, ибо реакция Сэма была весьма красноречива.
«Вот, пожалуй, и все. — Наум посмотрел в сторону комиссара, сидевшего с закрытыми глазами. — Как раз время поблагодарить и попрощаться». Но миссис Шоу продолжала сыпать вопросы: ее интересовали Сталин, Хрущев и Брежнев, одежда советских женщин, что такое КГБ и Сибирь. Положение спас хозяин дома, извинившийся, что плохо себя чувствует и хочет попрощаться.
ГЛАВА 10
Впервые за последние несколько суток Наум почувствовал, что хорошо отдохнул. И не мудрено, ибо проспал, как убитый, почти двенадцать часов. Предварительных планов на сегодняшний день он не строил, кроме звонка Бену, перед которым чувствовал себя немного виноватым.
Вписавшись в ритм последних дней, сейчас он ощущал дискомфорт покоя — неподконтрольное состояние беспричинного беспокойства, ощущение чего-то забытого, недоделанного, впустую потраченного времени. Он понимал, что в любом серьезном деле наступает момент, когда необходимо остановиться, оглянуться, объективно оценить свои находки и потери. Главное, если в этом случае время работает на тебя, а не против; скорее подсознательно, Наум чувствовал, что сейчас время ему не враг.
