Морье Дю - Полет сокола

-- Не уходите. Дело не личное. Прискорбный несчастный случай с одним студентом, которого сегодня утром нашли мертвым у ступеней театра.

У синьоры Бутали вырвался крик ужаса.

-- Звонил комиссар полиции, -- продолжал ректор. -- Он только что услышал о моем возвращении и должным образом информировал меня о случившемся. Кажется, -- он повернулся ко мне, -- по причине известных событий на прошлой неделе вчера вечером был объявлен комендантский час, и всех студентов, за исключением тех, кто имел пропуск, предупредили, чтобы после девяти часов они не покидали своих общежитии и квартир. Этот юноша, а возможно, и не он один, нарушил приказ руководства. Должно быть, он увидел патруль, испугался и побежал кратчайшим путем, которым оказалась эта проклятая лестница. Споткнулся и, скатившись с самого верха, сломал себе шею.

Ректор протянул руку за палкой, и синьора Бутали подала ее ему. Он медленно направился в комнату, из которой мы только что вышли. Мы последовали за ним.

-- Это ужасно, -- сказала синьора Бутали. -- И именно сейчас, перед самым фестивалем. Уже было официальное сообщение?

-- Оно появится в первой половине дня, -- ответил ее муж. -- Такие вещи невозможно замалчивать. С минуты на минуту комиссар будет здесь, чтобы все обсудить.

Синьора Бутали подвинула к столу кресло. Ректор сел. Казалось, сероватая бледность его лица еще более усилилась.

-- Я должен созвать собрание университетского совета, -- сказал он. -Извини, Ливия. Тебе придется сделать много звонков. -- Он погладил жену по руке, которую та положила ему на плечо.

-- Конечно, -- сказала она, делая мне безнадежный жест рукой.

-- Не могу поверить, что в комендантском часе была такая необходимость, -- сказал ректор. -- Боюсь, совет действовал, поддавшись панике: как неизбежное следствие, некоторые студенты взбунтовались, что и привело к фатальному результату. Разве были крупные беспорядки?

Он взглянул на меня. Я не знал, как лучше ему ответить.

-- Несколько групп проявили, излишнюю активность, -- сказал я. -Похоже, они не очень ладят друг с другом, особенно студенты Э. К. и студенты гуманитарных факультетов. Объявление комендантского часа вызвало всеобщее недовольство. Вчера вечером в университетском кафе только о нем и говорили.

-- Естественно, -- сказал ректор, -- и самые горячие головы решили послать руководство ко всем чертям. Если бы я сам был студентом, то именно так и поступил бы. -- Он повернулся к жене. -- Умер мальчик Марелли. Ты должна помнить Марелли, года два назад мы останавливались в одном из его отелей. О мальчике я знаю лишь то, что он учился на третьем курсе. Какая трагедия для родителей. Единственный сын.

Во рту у меня пересохло. Синьора Бутали уже не так хотела, чтобы я ушел. Возможно, мое присутствие доставило ее мужу некоторое развлечение.

-- Когда придет врач? -- спросил он.

-- Обещал в половине одиннадцатого, -- ответила она. -- Он может прийти с минуты на минуту.

-- Если комиссар полиции придет раньше, доктору придется подождать, -сказал муж. -- Попробуй позвонить ему домой, дорогая. Если его нет дома, то он, скорее всего, в больнице и может прийти пешком. Здесь пара минут ходьбы.

Прежде чем выйти из комнаты, она немного помедлила. Возможно, хотела дать мне понять, чтобы я не слишком его утомлял. Или чтобы я не говорил с ним про Альдо. Мне же хотелось одного -- покинуть этот дом до прихода комиссара. Но прежде я должен был высказаться.

-- Этот несчастный случай, профессор, -- сказал я, -- не повлечет он за собой отмену фестиваля?

Он взял маленькую сигару и раскуривал ее. Поэтому ответил не сразу.

-- Едва ли, -- наконец, сказал он. -- В нашем университете около пяти тысяч студентов, и отмена праздника, которого они ждут весь год, может привести к прискорбным последствиям. Такой шаг был бы ошибочным. -- Он затянулся сигарой и нахмурился. -- Нет, -- повторил он. -- Не беспокойтесь, отменять фестиваль мы не станем. Но почему это вас интересует, вы в нем тоже участвуете?

Вопрос застал меня врасплох. Ректор остановил на мне пронзительный взгляд.

-- Еще не знаю, -- сказал я. -- Не исключено, что профессор Донати захочет поручить мне какую-нибудь небольшую роль.

-- Хорошо, -- заметил он. -- Чем больше участников, тем лучше. Он вскоре сюда придет. Я все от него узнаю. Меня удивила тема, которую он выбрал в этом году, но он, без сомнения, отлично с ней справится. Как всегда. Вы откуда?

-- Откуда я?

-- Ваш дом, ваш университет. Насколько я понимаю, вы только временно работаете у нас?

-- Да, -- ответил я, чувствуя спазмы в горле. -- Я из Турина. Работа была мне нужна лишь на время. У меня диплом по современным языкам.

-- Хорошо. И что вы думаете о нашей новой библиотеке?

-- Она произвела на меня большое впечатление.

-- И как давно вы здесь работаете?

-- Неделю.

-- Только неделю?

Он вынул изо рта сигару и с удивлением посмотрел на меня.

-- Извините, -- сказал он. -- Я случайно слышал, как горничная говорила моей жене, что ее хочет видеть господин, который обедал здесь в воскресенье. Я не знал, что она устраивала большой прием для сотрудников университета.

Я сглотнул.

-- Совсем небольшой, -- сказал я. -- Мне посчастливилось принести синьоре Бутали несколько книг из библиотеки, и она была настолько любезна, что сыграла для меня. Приглашение на обед я получил несколько позже.

-- Понятно, -- сказал ректор.

Он снова посмотрел на меня. Но взгляд был несколько иной. Оценивающий. Взгляд мужа, который вдруг задается вопросом, с какой стати его красавице жене пришло в голову играть на рояле совершенно постороннему человеку, а затем приглашать его на обед. Было очевидно, что прежде с ней такого не случалось.

-- Вы любите музыку? -- спросил он.

-- Страстно, -- ответил я, надеясь, что наконец-то он утолит свой интерес.

-- Хорошо, -- снова повторил он. И внезапно выпалил следующий вопрос: -- Сколько всего было гостей?

Я почувствовал, что попал в ловушку. Ответив, что гостей было шестеро, я бы солгал, в чем он мог убедиться, задав тот же вопрос жене и тем самым поймав в ловушку и ее.

-- Вы меня неправильно поняли, профессор, -- поспешно проговорил я. -Прием был в воскресенье утром.

-- Значит, на обеде вас не было?

-- Я был и на обеде, -- сказал я. -- Меня привел профессор Донати.

-- О!

Я покрылся испариной. Ничего другого я не мог сказать. Всегда можно спросить если не жену, то горничную.

-- Это был музыкальный вечер, -- объяснил я. -- Мы пришли главным образом затем, чтобы послушать игру синьоры Бутали. Она играла до самого нашего ухода. Этот был незабываемый вечер.

-- Я в этом уверен, -- ответил он.

Так или иначе, я совершил оплошность. Приехав на следующий день в Рим, синьора Бутали могла рассказать ему совершенно другую историю. Например, что в воскресенье вечером обедала одна, а потом, почувствовав внезапное беспокойство, рано утром отправилась в Рим, чтобы быть рядом с ним.

-- В Риме, -- сказал он, следуя ходу своих мыслей, -- я почти потерял связь с Руффано.

-- Да, -- сказал я. -- Это вполне понятно.

-- Хотя друзья-доброжелатели сделали все, от них зависящее, чтобы меня как следует информировать. Правда, некоторые руководствовались отнюдь не доброжелательностью.

Я улыбнулся. Точнее, заставил себя улыбнуться. Ректор снова буравил меня взглядом.

-- Вы сказали, что всего неделю в Руффано? -- снова спросил он.

-- Сегодня ровно неделя, -- сказал я. -- Правильно. Я приехал в прошлый четверг.

-- Из Турина?

-- Нет, из Рима. -- Я чувствовал, как на лбу у меня выступает пот.

-- Вы работали в одной из римских библиотек?

-- Нет, профессор. Я был там проездом. Мне вдруг захотелось посетить Руффано. Я нуждался в отдыхе.

Даже для меня самого рассказ мой звучал лживо. Ему он, наверное, казался ложью вдвойне. Я слишком нервничал, и он наверняка это заметил. Некоторое время он молчал, прислушиваясь к голосу синьоры Бутали, которая наверху разговаривала по телефону, как несколько минут назад мы прислушивались к его голосу.

-- Прошу меня извинить, синьор Фаббио, -- сказал он после затянувшейся паузы, -- за то, что задаю вам столько вопросов. Видите ли, в Риме мне досаждали телефонными звонками с некими намеками по поводу профессора Донати. Я пытался проследить, откуда звонят, но узнал лишь то, что звонят по местному телефону. И самое странное, что звонившая -- это была женщина, поскольку я слышал, как она шепотом давала инструкции, - - говорила не сама, а через третье лицо -- мужчину. Я вдруг подумал -- и простите мне, если я ошибаюсь, -- что вы могли бы быть тем человеком, который сумеет кое-что рассказать мне про эти звонки.

Должно быть, мой изумленный вид убедил ректора в ошибочности его предположения.

-- Я ничего не знаю ни про какие звонки, профессор, -- сказал я. -Пожалуй, лучше всего сразу сказать вам, что я работаю в Генуе, в туристической фирме и сопровождал автобус с туристами из Генуи в Неаполь через Рим. Разумеется, я вам не звонил. До приезда в Руффано я никогда не слышал вашего имени.