Антон Леонтьев - Под маской хеппи-энда
– Теперь мы знаем, какие ошибки допущены и что в следующий раз надо сделать иначе.
– В следующий раз? – возразил плаксиво муж. – Но моя карьера, не успев начаться, уже закончилась. Демократы Луизианы, как я слышал, желают на новых выборах видеть другого кандидата. Я им больше не нужен!
Кэтрин усмехнулась:
– Не ты им не нужен, а они не нужны тебе, Том! И вообще, какая польза от того, что ты станешь членом палаты представителей? Насколько мне известно, только один человек в истории США стал президентом, занимая до этого должность члена палаты представителей.
– Может, мне стоит баллотироваться в сенаторы? – спросил Том. – Но там нужны не только огромные деньги, но и хорошие связи!
– Всего два сенатора в двадцатом веке сумели занять президентский пост, Гардинг в 1920 году и Кеннеди в 1960-м, – ответила Кэтрин, – большая часть президентов были раньше губернаторами.
– Но я не смогу стать губернатором Луизианы, – вздохнул Том, – нынешний глава штата чрезвычайно популярен.
– Значит, тебе надо немного подождать и выбрать подходящий момент! – отрезала Кэтрин. – И я тебе помогу, Том. Однако, как ты сам упомянул, нам требуются деньги и связи. Ты должен стать известной личностью и завоевать симпатии влиятельных лиц. Поэтому решено – мне нужна работа!
И Том попросил своего друга детства, Майкла Бовуа, отец которого являлся старшим партнером в одной из самых известных юридических фирм Нового Орлеана, взять ее на работу.
Кэтрин хорошо запомнила, как появилась в конференц-зале этой фирмы, обставленном старинной резной мебелью конца девятнадцатого века. Вокруг круглого стола сидели шесть пожилых мужчин – трое лысых, трое седых. Самому младшему из них было пятьдесят восемь, а самому старшему перевалило за девяносто. Кэтрин почувствовала себя чрезвычайно неуютно – как на допросе в полиции. Партнеры фирмы подробно выспрашивали ее обо всем, а затем попросили оставить их наедине.
Она вышла в коридор и опустилась в кресло. Кэтрин уже успела обратить внимание на то, что в фирме не работало ни единой женщины-адвоката: женщины здесь занимали должности секретарш, помощниц и уборщиц. До ее слуха донесся разговор двух молодых адвокатов:
– Говорят, к нам приехала какая-то выскочка-янки?
– Да, супруга того самого Тома Форреста, что проиграл выборы. Девица желает получить место в нашей конторе, но получит от ворот поворот.
– Конечно, ведь у нашей фирмы имеются вековые традиции, и одна из них: женщинам здесь нечего делать!
– Ну конечно, ведь женщины ни на что не способны! У них нет логического мышления, они легко впадают в панику, не умеют быстро сориентироваться во время судебного разбирательства.
– Ты прав! Кто вообще примет во внимание аргументы какой-то курицы? И представь, что будет, если адвокатша вдруг еще и забеременеет!
Вот, оказывается, как о ней думают на юге! Кэтрин решила, что, получив отказ, заявит в лицо надутым старикам все, что думает о них. Кэтрин вызвали в конференц-зал, и Майкл Бовуа-старший сообщил:
– Миссис Форрест, мы приняли решение дать вам шанс. Вы сможете работать у нас!
– Меня зовут Кэтрин Кросби, а не Кэтрин Форрест, – заявила она. – Джентльмены, я готова приступить к работе прямо сейчас!
* * *Кэтрин считала, что ей доверят нечто сногсшибательное, но ошиблась – первое ее дело было смехотворным. Вызвав новую сотрудницу к себе, один из старших партнеров передал ей тонкую папку и сказал:
– Миссис Форрест, ознакомьтесь...
Они упорно отказывались титуловать ее «мисс Кросби»! Прочитав два листа, Кэтрин ворвалась к старшему партнеру со словами:
– Но ведь это работа для начинающего юриста...
– Не забывайте, что вы таковым и являетесь, – перебил ее тот. – Или вы думаете, что мы сразу же доверим вам выступать на уголовном процессе?
Дело было вот какое. Житель Нового Орлеана, некий Уолтер Райли, хотел подать иск на «Южную консервную компанию» по причине того, что, желая приготовить себе на ужин бобы с мясом, открыл банку с тушенкой и обнаружил на дне крысиный хвост. «Южная консервная компания» была одним из самых крупных предприятий в стране, ворочавшим многими сотнями миллионов, а мистер Уолтер Райли – склочным субъектом пятидесяти двух лет, который специализировался на том, что подавал один за другим иски на соседей, владельцев магазинов и врачей, которые чем-то не угодили ему.
Клиент произвел на Кэтрин отталкивающее впечатление – костлявый, с бегающими глазками, постоянно причмокивающий и протирающий лысину грязным платком. Говорил мистер Райли фальцетом, употреблял то и дело нецензурные выражения в адрес «чертовых капиталистов» и хотел получить от «Южной консервной компании» моральную компенсацию в размере пяти тысяч долларов.
Кэтрин старалась убедить его, что выиграть дело не представляется возможным. Адвокаты «Южной консервной компании» уверяли: Райли сам подложил крысиный хвост в банку, чтобы потом иметь возможность подать иск и вытребовать моральную компенсацию.
– Это ложь! – заявил мужчина. – Хвост был в банке, и я едва не съел его!
– А как же быть с двадцатью тремя прочими вашими исками, которые были отклонены судом? – спросила Кэтрин. – Создается впечатление, что вы – завзятый сутяжник, который попросту развлекается, по любому поводу подавая иски. А если повода нет, то вы сами выдумываете его!
– Я говорю чистую правду! – затрясся мистер Райли. – И если вы не хотите мне помочь, то я найду другого адвоката, получше. Ну еще бы, чего от вас ожидать, вы ведь женщина!
Кэтрин чувствовала небывалую неприязнь к склочному субъекту, больше всего ей хотелось выпроводить его из своего крошечного кабинета, а затем открыть окно, чтобы как следует проветрить помещение. Однако Уолтер Райли, как и любой другой гражданин, имел право на то, чтобы его интересы были доведены со сведения судебных инстанций.
– Знаете что, мистер Райли, – сказала она, – я возьмусь за ваше дело! И докажу, что и женщины являются отличными адвокатами!
Том, узнав о «деле крысиного хвоста», долго уговаривал Кэтрин отказаться от него. Он принял решение выставить свою кандидатуру на пост генерального прокурора штата и боялся, что неудача Кэтрин (а дело совершенно проигрышное, жену ждет именно неудача!) станет его ахиллесовой пятой.
– Ты потерпишь поражение, это дело скверно пахнет, причем не только в переносном смысле, – говорил Том, – и тебе в течение всей жизни будут припоминать «крысиный хвост в консервной банке», который наверняка запихнул туда сам склочный тип.
– Я не проиграю, – упрямо твердила Кэтрин, хотя пока и сама не знала, какую стратегию выбрать.
– Кстати, подумай о том, что «Южная консервная компания» является собственностью Энтони делль’Аммы, а он – один из самых могущественных людей в Луизиане! – заявил наконец Том. – Я рассчитываю на его финансовую поддержку, а ты можешь все испортить, Кэтти. А ведь делль’Амма жутко богат и, более того, знаком со всеми «шишками» в Вашингтоне. Мне очень бы не хотелось, чтобы он стал твоим и, соответственно, моим врагом. Так что же тебе дороже – крысиный хвост или карьера собственного мужа?
Кэтрин холодно ответила:
– Если мне придется сейчас выбирать между крысиным хвостом и тобой, Том, то я выберу крысиный хвост. Ты пойми: если я сейчас не продемонстрирую старикам в фирме, на что способна, то вечно буду получать подобные дела. У меня один-единственный шанс! А ты найдешь себе других покровителей. Между прочим, делль’Амма, говорят, связан с мафией. Зачем тебе такой друг и спонсор?
Но Кэтрин и не представляла, как сложно ей придется. Интересы «Южной консервной компании» представляла одна из лучших чикагских адвокатских фирм, и в Новый Орлеан прибыл десант из четырех знаменитых адвокатов со свитой помощников. Все говорили Кэтрин, что у нее нет ни единого шанса. А она размышляла таким образом: если Райли лжец и сам запихнул в банку крысиный хвост, отчего делль’Амма так обеспокоился и нанял лучших в стране законников? Получается, что он чего-то очень боится, раз решил стрелять из пушки по воробьям. Значит, надо выяснить, чего же он так боится!
Первый день судебного разбирательства прошел не просто плохо, а катастрофически: Уолтер Райли сам возжелал давать показания и, когда его стал допрашивать адвокат противной стороны, проявил себя наихудшим образом: громко сморкался, постоянно путался, много раз обозвал делль’Амму «стяжателем», «пиявкой» и «дружком мафии».
– Правильно ли я понимаю, что ваше желание нанести ущерб моему клиенту объясняется вашей личной неприязнью к нему и неприязнью к капиталистической системе? – спросил с надменной улыбкой адвокат. – Мистер Райли, вы коммунист?
Кэтрин заявила протест, но дело было сделано: присяжные с подозрением и даже с отвращением смотрели на Райли, который в их глазах предстал аферистом и, что хуже того, коммунистом.
