Михаил Рогожин - Супермодель в лучах смерти
Оба без всяких разговоров вылезли из «нивы» и подошли к забору.
На этот раз Павел был без палки. Он приподнял здоровую ногу и попросил:
— Подсоби-ка.
Николай скрестил руки, и Павел, оперевшись на них, забрался на забор. Посидел немного на нем и, балансируя, поднялся во весь рост.
Редкие прохожие с удивлением наблюдали за его манипуляциями. Расставив руки в стороны, он медленно стал приближаться к стене дома. Раненая нога нестерпимо болела, но Павел не обращал на боль никакого внимания. Ему важно было не свалиться со стены. Еще несколько шажков, и руки впились в холодную трубу. Он остановился, чтобы передохнуть. Дальше должно было быть полегче.
Схватившись за трубу, он спрыгнул с железного забора и повис на руках. Перебирая ими, довольно легко стал продвигаться к нужному окну. Задрал голову, посчитал окна и понял, что добрался. Оставалось подтянуться к трубе и схватиться одной рукой за подоконник. Что он и сделал.
Узкая половинка окна, как и вчера, оставалась приоткрытой. Еще немного усилий и, одной рукой держась за трубу, при помощи другой он дотянулся до стекла и заглянул внутрь комнаты. Там, за огромным черным деловым столом, с лампой под золотистым абажуром спиной к окну сидела женщина. Кроме нее, в кабинете никого не было.
У Павла екнуло сердце от такой удачи. Еще несколько усилий, и он вскарабкался на карниз.
Женщина услышала шум и обернулась в тот момент, когда он уже протискивался в узкое пространство приоткрытого окна.
Она хотела закричать, но Павел достал пистолет и погрозил ей. Ужас сковал куриное лицо женщины.
Павел молча смотрел на нее и не мог скрыть своего разочарования. Перед ним стояла вчерашняя крыса. Значит, он промахнулся и попал не в тот кабинет. Потеряв интерес к перепуганной дамочке, он спрыгнул на пол и спросил:
— Где твоя директриса?
— А… а… за… ч… чем? — заикалась она.
— Тебе-то какое дело? Мне нужна Лариса. Веди меня к ней.
Но женщина не шелохнулась. Ее коротко подстриженные волосы от испуга встали дыбом. Поросячьи глазки уставились в Павла и не мигали редкими белесыми ресницами. С такой разговаривать было бессмысленно.
— Вот, зараза, — чертыхнулся Павел. Подошел к столу. На нем лежало полно бумаг. Он не стал в них копаться. Снова обратился к женщине.
— Успокойтесь. Вы мне не нужны и стрелять я не собираюсь. Мне нужна только Лариса. Понимаете? Ваша директриса. Где она?
Женщина коротко кивнула головой, что означало — «ищите ее за дверью».
— Понятно, — спокойно сказал Павел. — Только туда выходить нельзя. Берите трубочку и попросите ее срочно зайти к вам. Ясно?
В ответ она снова кивнула и подошла к телефону.
— Только без глупостей, — предупредил Павел.
Она еще раз кивнула и дрожащим пальцем с ненакрашенным коротко обрезанным ногтем стала набирать номер.
В трубке послышался гудок и женский голос:
— Алло?
— Оля, срочно попроси Ларису Петровну зайти ко мне, — западающим голосом произнесла женщина.
— Не поняла? — удивленно спросила Оля.
— И не надо. Не твое дело. Найди срочно Ларису Петровну, и пусть она зайдет ко мне. Очень срочно…
Павел шепотом подсказал:
— Одна.
— Одна, — повторила женщина и положила трубку.
Павел сел в кресло и принялся ждать. Женщина отвернулась от него и тупо смотрела в стенку. Он увидел на столе красную пачку «Мор». В голове промелькнула мысль: «Лора курила такие же сигареты». Он вытащил темную шоколадного цвета сигарету и прикурил от настольной зажигалки.
— Вы тоже курите «Мор»?
Женщина не ответила. Она повернулась к нему неестественно прямой спиной. Серый костюм, на который он сперва не обратил внимания, оказался из очень дорогого магазина. Юбка до колен имела сзади косой разрез, который при ходьбе должен был приоткрывать ноги. Явно итальянские лакированные туфли на прямом крепком каблуке стоили не менее двухсот долларов. Ноги женщины смотрелись в них довольно привлекательно.
Какое-то странное чувство охватило Павла. Ему вдруг показалось, что именно эти, весьма заурядные женские ноги ему знакомы. Он усмехнулся. «Вот что значит жить без женщины!» Но странное чувство не исчезло. А время шло.
— Почему так долго?
— Она же не знает, что рэкет пожаловал, — резко ответила женщина.
Интонация ее голоса и злость, с которой была сказана фраза, поставили Павла в тупик. Теперь ему и голос показался знакомым.
— Повернитесь ко мне лицом! — приказал он.
Она безропотно повиновалась, но прикрыла глаза руками и зарыдала.
«Не она», — успокоил себя Павел, и в это время в дверь постучали.
Павел быстро встал и подошел к стене так, чтобы в открытую дверь его не было видно.
Женщина громко спросила:
— Лариса Петровна?
Женский голос ответил: «Да, да!»
— Входите, я вас жду.
Дверь открылась, и в нее ворвалось сразу три милиционера с пистолетами в руках.
— Всем к стене! — крикнул сержант. — Сопротивление бесполезно!
Павлу ничего не оставалось, как поднять вверх руки. Его сразу обезоружили и заставили лечь на пол. Краем глаза он видел, как женщина прошла к креслу, села в него и нервно закурила сигарету «Мор».
— Лариса Петровна, вы знаете этого человека? — спросил сержант.
— Знаю. Рэкетир по кличке «Граф». Недавно его люди устроили погром возле моего магазина. Я вам писала заявление. А теперь вот сам явился через окно. Спасибо, вовремя подоспели, а то пристрелить обещал.
— Ничего, он вам больше не страшен, — успокоил ее сержант и, присев к столу, принялся писать протокол задержания.
Павел лежал и недоумевал. Не могла быть эта бесцветная женщина Лорой-гестапо. Неужели у него совсем помутился разум. Влез в чужой офис, напал на безвинную женщину. А с другой стороны, что-то в ней было от той размалеванной суки.
Сержант закончил свою писанину. Встал и важно похвастался.
— Пока я в этом районе, вам, дорогая Лариса Петровна, никто угрожать не посмеет. Живите спокойно. Жалко только, что волосы подрезали, с длинными вам было куда лучше.
— Ничего, теперь отрастут. И стану я снова «fatale monstrum», — сказала она с интонацией победительности.
Павел понял свою ошибку. Но было слишком поздно. Оставалось признать, что она не женщина, а сущий дьявол.
Его заставили встать. Надели наручники и повели сначала через пустой магазин, а потом сквозь толпу взволнованных зевак.
Со всех сторон слышалось: «Террорист! Чуть магазин не взорвал! Надо же, там ведь были дети! Всех их, сволочей, расстреливать на месте! Смотри какой вымахал! Ничего, теперь дадут на всю катушку».
Павел глазами нашел стоявшего поодаль «Николая-угодника». Тот не подал никаких знаков.
Снова графу пришлось путешествовать в ментовском «уазике». На его счастье, отделение милиции оказалось под боком. Там его втолкнули в пустую камеру и закрыли дверь.
Павел лег на узкий деревянный помост и закрыл глаза. Перед ним возникла Лариса Петровна. Его «fatale monstrum». Даже сейчас, после ее признания, он отказывался поверить в то, что эта бесцветная заштатная бабенка могла пить его кровь, бичевать, пытать, а между пытками купаться в бассейне из шампанского. Самое неприятное для мужчины — чувствовать себя дураком. Павел пытался сопротивляться этому чувству. Но от себя не уйдешь. Ему вдруг захотелось снова встретиться с Лорой-гестапо не для мести, а для того, чтобы еще раз внимательно всмотреться в ее лицо и найти в нем черты ее страшных пороков. Судьба ему предоставила прекрасный шанс. Он спокойно мог бы беседовать с ней в кабинете. Под дулом пистолета она бы во всем созналась, а он, дурак, ее не узнал.
Несмазанный замок, прежде чем открыться, протяжно заскрипел. Дверь открылась.
— Выходи.
Павел послушно вышел. С него сняли наручники и проводили к милицейскому «мерседесу» с вооруженной охраной. Повторно обыскали и втолкнули внутрь. С боков сели милиционеры с автоматами. Провожали чуть ли не всем отделением. В кои веки задержали международного бандита, которого сразу же затребовали в, ФСК.
Проехав Таганку и спустившись к набережной, водитель «мерседеса» остановился возле гостиницы «Россия». Чуть впереди стояла «нива» «Николая-угодника».
— Вас ждут в той машине, — сказал милиционер Павлу, выпуская его на свободу.
Павел поблагодарил и, прихватив с собой документы, пересел в «Ниву».
— Генерал просил передать, что лимит дозволенности ты исчерпал, — вместо приветствия сообщил ему охранник.
— Чего? Чего? — переспросил Павел, обалдев от разговорчивости Николая.
— Лимит дозволенности ты исчерпал…
— Это откуда же такие слова берутся?
— Не знаю. Сам с трудом запомнил. Домой или куда?
— Исключительно домой, — устало подтвердил Павел.
