Наталья Александрова - Клинок князя Дракулы
Несмотря на царящую в комнате темноту, Лиза отчетливо разглядела это существо. Хотя, казалось, разглядеть его невозможно, потому что оно непрерывно менялось, словно никак не могло выбрать облик, в котором явится перед людьми.
Сначала это был темноглазый воин с длинными усами, в сверкающих латах, отделанных золотыми узорами, в шлеме, украшенном фазаньим пером. Но уже через минуту это был знатный старец в расшитом золотом кафтане, с седыми волосами, спадающими на плечи, со шрамом, пересекающим щеку. Но вот он уже стал светским львом с моноклем в глазу, с мертвенно-бледным лицом и узкими, надменно сжатыми губами. А теперь – прекрасный юноша с едва пробивающимися усиками…
И на каждую перемену этого существа старинный кинжал в кармане у Лизы отвечал усилением жара и пульсации, словно он был живым существом.
– Вот ты какая! – проговорило переменчивое существо. – Интересно взглянуть на тебя… Пожалуй, в тебе есть что-то фамильное!
– Фамильное? – переспросила Лиза и тут же добавила: – Вы не могли бы остановиться на какой-то одной внешности, а то эти бесконечные перемены как-то утомляют.
– На одной? – он усмехнулся. – Но это так скучно… Впрочем, если ты настаиваешь, пожалуй. Только выбери, какое из моих лиц ты предпочитаешь.
– Мне все равно, – ответила Лиза, пытаясь собраться с мыслями. – Мне все равно, только что-нибудь одно.
– Изволь… как тебе это? – он превратился в дряхлого старика с ввалившимся ртом и морщинистой шеей.
– Мне все равно, – повторила Лиза.
– А мне – нет! – он снова стал воином с длинными усами. – Пожалуй, остановимся на этом. Я к нему как-то привык.
– Что вам от меня нужно? – спросила Лиза. – И что… что вы там говорили про фамильные черты? Вы хотите сказать…
– Да, я хочу сказать, что мы с тобой дальние родственники. В твоих жилах течет кровь рода Дракулешти…
«Выходит, – подумала Лиза, – то, что говорила Капа, – не такой уж бред?»
Вслух же она сказала:
– Если вы думаете, что мне льстит такое родство, то вы ошибаетесь.
Ее собеседник проговорил свистящим шепотом:
– Как волнующе это звучит – в твоих жилах течет кровь! Так и хочется отведать ее… но нет, это потом, только потом! Сначала ты должна мне помочь…
Его образ заколебался, как туман над рекой. Должно быть, он хотел снова сменить обличье, но удержался и продолжил:
– Понимаешь ли, любезная кузина, когда-то давно, лет пятьсот назад, жили на свете два брата… Впрочем, мне не нравится это выражение – «жили на свете». Я вообще не люблю свет…
– Это я успела заметить, – вставила Лиза.
– Так вот, жили два брата… но один из них умер, был убит предателями. И с ним случилось удивительное превращение: он стал сильным и бессмертным. Правда, не всем это нравилось, особенно тем, кто встречал его ночью… – существо хихикнуло. – Второй брат не хотел делать ему ничего плохого, все же родная кровь… но потом пришлось, потом пришлось…
Существо замолчало, погрузившись в воспоминания. Его лицо снова начало дрожать и расплываться.
– При чем же здесь я? – напомнила ему Лиза.
– Ах, да… я немного отвлекся. Тебе, кузина, вряд ли интересна эта старая история. Но вот дальше… это случилось лет сто назад – подумать только, как летит время! Я тогда жил в этом самом доме и позволил себе кое-какие шалости. Но тут появился один очень неприятный персонаж, и он… как бы сказать? Выражаясь современным языком, поместил меня под арест. В подвале этого дома. Понимаешь ли, кузина, он знал кое-какие старые секреты и поставил печать на ящик, в котором я спал, на дверь подвала и на сам дом. Эта печать… – существо поморщилось, – эта мерзкая печать не давала мне выбраться наружу. Стоило мне к ней приблизиться, как у меня начинались жуткие боли. Как при артрите, кузина, только в сотни раз сильнее…
Существо замолчало и опять поморщилось, словно заново переживая эту боль.
– Но прошло время, и печать на ящике сломал какой-то милый человек. Мне, честное слово, было даже жалко его убивать, но что поделаешь – есть-то хочется! Печать на подвале тоже кое-как удалось убрать, так что сейчас, как видишь, я могу перемещаться по всему дому. Но печать на доме… тот негодяй, который заточил меня здесь, использовал особое древнее заклинание, и печать на доме не удается снять никакими силами. Единственный способ – ее должен снять тот, в ком течет та же кровь, что и в том, кто наложил заклятье.
– Значит, тот, кто наложил заклятье, тоже был вашим… нашим родственником?
– Не хочу тебя огорчать, кузина, но это так! Этот мерзавец, этот низкий человек – наш с тобой родственник!
– Значит, вы хотите, чтобы я…
– Совершенно верно, кузина! – Существо стало больше ростом и как-то раздулось. – Я хочу, дорогая кузина, чтобы ты оказала мне услугу – сняла эту проклятую печать.
– И если я на это соглашусь…
– Если ты это сделаешь, моя дорогая, ты можешь просить у меня все, что угодно! Все, что угодно! Спроси у своего приятеля – он расскажет, как легко с моей помощью раздобыл деньги…
– Моего приятеля? – Лиза оглянулось на существо, которое когда-то было Никитой. – Это не мой приятель. То есть когда-то он им был, но вы, дядюшка, превратили его в чудовище.
– Ну уж и чудовище! Мне кажется, он доволен. Во всяком случае, ему теперь не грозит ни рак легких, ни цирроз печени, ни воспаление коленной чашечки. Я открыл перед ним новые горизонты, новые возможности. Если ты хочешь, кузина…
– Нет, благодарю покорно! – Лиза передернулась. – А что будет, если я откажусь помочь вам?
– Откажешься? – Существо снова изменило обличье, теперь оно превратилось в страшного старика с изборожденным шрамами лицом. – Надеюсь, кузина, до этого дело не дойдет!
Распрощавшись с сотрудниками агентства «Инститорис», следователь Малашкин шел по улице в смятении чувств.
То, что он только что услышал и увидел, полностью противоречило всем его представлениям, полностью противоречило его мировоззрению.
Мировоззрение у него было сугубо материалистическое, и истории про вампиров, заклятия и тому подобное мракобесие не укладывались у него в голове.
С другой стороны, он своими глазами видел мистический ритуал в старом доме, фокусы сибирского шамана и прочие загадочные явления. Кроме того, обстоятельства дела, которым он в данный момент занимался, были такими странными, что не поддавались никакому разумному объяснению. Взять хотя бы труп, который сбежал из морга и устроил погром в больнице, буквально на глазах из потерпевшего превратившись в подозреваемого…
– Стоп! – сказал сам себе Малашкин. – С этого-то трупа и нужно начать распутывать клубок страшных событий! Вероятно, всему этому можно найти вполне рациональное объяснение?
И Малашкин решил наведаться в квартиру, где, судя по анкетным данным, проживал беспокойный покойник Никита Орлан.
Найти его дом не составило труда.
Малашкин вошел в подъезд вместе с разносчиком пиццы, поднялся на пятый этаж и подошел к нужной квартире. На лестничной площадке было темно, так что он с трудом разобрал этот номер.
Первым делом он позвонил, но ему никто не открыл, и за дверью не было никаких признаков жизни.
Малашкин был человеком упорным, можно даже сказать, настырным. Вот и теперь он решил не сдаваться и не возвращаться с пустыми руками.
У него имелся замечательный набор отмычек, конфискованный в свое время у вора-рецидивиста Маринованного, и Малашкин решил воспользоваться этими отмычками, чтобы тщательно обследовать квартиру Орлана. Возможно, осмотр квартиры поможет ему разобраться в загадочном поведении ее обитателя. Конечно, это незаконно, но Малашкин руководствовался сомнительным утверждением, что цель оправдывает средства.
Малашкин достал отмычки и попробовал первую из них.
Из-за плохого освещения он с трудом попал отмычкой в замочную скважину. Отмычка не подошла, или просто у него не было достаточного навыка.
Он достал вторую отмычку, но в это время у него за спиной раздался приглушенный голос:
– Я вызываю полицию!
Малашкин обернулся.
За спиной у него никого не оказалось, но дверь соседней квартиры была приоткрыта на длину цепочки, и в щелку выглядывали двое – женщина лет шестидесяти и йоркширский терьер неопределенного возраста. Оба смотрели на Малашкина очень подозрительно.
– Я немедленно вызываю полицию! – повторила женщина, а йорк зарычал, как настоящая собака, давая понять незнакомцу, что он защитит свою хозяйку от любых превосходящих сил.
– Это не обязательно, – проговорил Малашкин, подходя к приоткрытой двери. – Я и есть полиция.
И с этими словами он продемонстрировал любопытной парочке свое удостоверение. В раскрытом виде, разумеется.
Йорк и его хозяйка внимательно ознакомились с документом.
– А тут написано, что вы не из полиции, а из прокуратуры. И что это вы один? – подозрительно осведомилась хозяйка. – Полиция обычно целой толпой ходит.
