Инна Бачинская - Тринадцать ведьм
— И вы подумали, что Толю убила я! Сбросила в ванну телевизор… — Ида, казалось, не удивилась. — И ты провел расследование с целью узнать, не могла ли я ночью удрать из больницы?
— И в мыслях не было ничего подобного! — воскликнул Монах, надеясь, что его голос прозвучал искренне. — Это была, так сказать, скоропостижная гипотетическая версия. Очень кратковременная. Кроме того, у тебя не хватило бы сил сорвать винты. Это стало решающим аргументом.
Ида рассмеялась:
— Олег, мне нужно обидеться?
Они смотрели друг дружке в глаза, и Монах, который все еще держал ее за руку, подумал невольно, что он ее совершенно не знает, и на что она способна, ему тоже неизвестно. Он считал ее нежным и слабым цветком, а что там на самом деле… бог знает! Всякий человек тайна за семью печатями, тем и интересен. И что она ему не чужая…
— Не нужно, я ведь только предположил, — сказал он. — Вообще-то, у меня интуиция просто зверская! Тебе никто не говорил, что я волхв?
— Если бы я убила мужа, то не стала бы рисовать знак, — сказала она твердо. — Надеюсь, это понятно? Я была бы до смерти рада, что меня никто не заподозрил. Если бы я его убила, я оставила бы все как есть… какой знак! И сидела бы, прижав ушки, в ожидании, что меня тоже вот-вот убьют. — Она замолчала, глядя ему в глаза. Потом добавила: — Хотя нет, я бы отдала снимок следователю, и пусть бы Шепель доказывал, что он не убил также и моего мужа-шантажиста. А чтобы связать его убийство с другими, нарисовала бы знак. Кстати, следствие еще не закончено, ванная комната до сих пор опечатана. Правда, бумажку легко отлепить…
Монах рассмеялся.
— А ты действительно волхв? — спросила Ида.
— У нас вся семья волхвы.
— Я сразу почувствовала в тебе что-то необычное… А ты видишь будущее?
— Вижу. Хочешь, скажу?
Ида задумалась. Монах с любопытством наблюдал. Он заключил пари с собой, что она откажется. Он не ошибся.
— Я не хочу знать, так интереснее. Да и страшно. Пусть будет тайна.
— Как манускрипт Войнича.
— Как что? — удивилась Ида.
— Это книга. Самая непонятная и таинственная книга на Земле, которую никто не может прочитать.
— Почему?
— Потому что она написана на марсианском языке, которого никто не знает.
— И никто не знает, о чем она? Даже ты?
— Я предполагаю, о чем она.
— О чем?
— Сначала кофе и бутерброды.
Теперь рассмеялась Ида…
…Он крепко уснул и не слышал, как кто-то звонил в дверь, потом ходил по комнате; как хлопнула входная дверь и ушла Ида…
Разбудил его звонок мобильного телефона. Это был Леша Добродеев.
— Христофорыч! Они арестовали Шепеля! — Добродеев был вне себя от возбуждения. — Вчера! Была какая-то драка, его задержали, а сегодня у следствия появились доказательства, что он убил жену! Звонил мой графоман. Он ушел в несознанку и все отрицает!
— Я знаю, Леша, — перебил Монах. — Его задержали за драку со мной.
— С тобой?! — опешил Добродеев. — Ты с ним подрался? Христофорыч, ты чего? С какого бодуна вы подрались? Он же запросто мог тебя убить!
— Мог. У следствия появились доказательства того, что Шепель был дома в ночь убийства жены.
— Доказательства? — переспросил Добродеев. — Какие доказательства?
— Снимок, на котором дата. Тот, кто сделал снимок, его шантажировал.
— Ничего не понимаю! Откуда ты знаешь? — воскликнул Добродеев. — Может, сбежимся?
— Я сейчас у Иды, после драки у меня постельный режим.
Добродеев хмыкнул.
— Это не то, что ты подумал, Леша. Хочешь, приходи сюда. Я тут один, все на похоронах. Адрес знаешь? Захвати чего-нибудь… помянуть.
Добродеев прилетел через полчаса. Уставился на Монаха, открывшего дверь, рассмотрел синяк и разбитую губу.
— Христофорыч, это Шепель тебя? — спросил потрясенно. — Уму непостижимо! Где это вы?
— Здесь, около дома. Он бросился на меня с ревом: «Паршивая ищейка!» На мое счастье, там случились Светлана и ее друг Гарик, они меня отбили и вызвали «Скорую». Гарик держал Шепеля, пока не приехала полиция. Раздевайся, Леша, и будь как дома.
— Как он сюда попал? — спросил Добродеев, располагаясь в кресле в гостиной.
— Наша добрая знакомая Светлана считает, что он пришел убить Иду. Все по плану.
— А снимок у Пояркова откуда?
— Должно быть, от Иды. Она собиралась к нему сегодня утром, до похорон.
— Снимок сделала она?
— Нет, снимок сделал ее муж. Она наткнулась на него случайно.
— Он шантажировал Шепеля, а тот, не подозревая, кто шантажист, стал… лупить всех подряд, как выразилась Саломея Филипповна, — подхватил Добродеев. — А знак?
— Знак… — вздохнул Монах. — Знак изобразила Ида, когда вернулась из больницы. Она не хотела отдавать следователю мобильный телефон мужа, чтобы не бросить тень на память замечательного человека, подумала, что еще одна смерть и еще один знак однозначно укажут на убийцу, что, возможно, обойдутся без мобильника… как-то так.
— Странная логика, — заметил Добродеев после паузы. — Все равно его на абажуре никто не заметил бы.
Монах пожал плечами.
— Финита? — спросил Добродеев. — Как ты сказал тогда: «Мы поймаем нашего ведьмака за лысый хвост!» Помнишь? Похоже, мы поймали нашего Чернокнижника, Христофорыч.
Монах потрогал синяк под глазом, пощупал шишку на затылке и сказал:
— Похоже, Леша. Мы поймали нашего Чернокнижника за лысый хвост. А также Ведьмака за ту же часть тела.
— Снимаю шляпу перед твоей интуицией, — сказал Добродеев. — Он тебе сразу не понравился.
— Он мало кому нравится, как я понимаю. Кликуху Кинг-Конг за красивые глаза не припаяют.
— А мы добавили еще пару: Ведьмак и Чернокнижник, — расхохотался Добродеев, пребывавший в состоянии эйфории от услышанного. — Знаешь, я уже задумал материалец… бомба! У нас в городе никогда ничего подобного не случалось! Нет, ну каков мерзавец! — Он всплеснул руками. — Креативный, с вывертом, идущий по трупам! Талант! Просто талант! Проклятая пьеса, ведьмачьи знаки… Бедный Петя Звягильский! И все из-за проклятых денег! Я дам подробный материал, уже придумал название: «Смерть шантажиста»! И смерть Крамера… перст судьбы, выражаясь высоким штилем. По заслугам!
Монах кивнул.
…Они пили коньяк, принесенный Добродеевым. Монах молчал, слегка сонный и захмелевший, вполуха внимая болтовне Добродеева…
— Леша, — сказал он вдруг. — Я хочу поговорить с Шепелем. Сможешь организовать?
— Поговорить с Шепелем? — Добродеев поперхнулся. — Зачем?
— Ну, скажем, меня интересуют некоторые аспекты психологии убийцы. Поговори с Поярковым. Ты для них столько сделал, он не откажет. Скажешь, хочешь писать статью, с каковой целью нанял психолога и экстрасенса… то бишь меня, для проникновения во внутренний мир преступника… как-то так.
— Не знаю, Христофорыч, я попробую, — с сомнением сказал Добродеев. — Но ты же сам понимаешь…
— Попробуй, Леша. Я немного посплю, если ты не против. Не уходи, скоро придут Ида и Светлана… расскажут про похороны. Возьми какую-нибудь книгу в кабинете…
Заслышав скрежет ключа, Добродеев поспешил в прихожую. Это были Ида и Светка, обе в черном, замерзшие, с красными носами. Ида заплаканная, Светка возбужденная. Они оторопело уставились на Добродеева; Светка опомнилась первой и сказала:
— Привет, Леша! Как Олег? Ну и холодрыга! Ужас! Мы посидели немного на поминках и сбежали, там остались Гарик и Регина Антоновна.
— Христофорыч спит. Я вам сейчас чайку! — захлопотал Добродеев, определяя их шубы на вешалку.
Светка побежала в гостиную.
— Олежка, рада тебя видеть! — закричала она, плюхаясь на диван в ногах Монаха. — Ты как? Фингал приличный, ужас! И губа разбита. Ну, сволочь!
Монах открыл глаза.
— Привет, красавица. Я нормально. Ида пришла?
— Пришла. Выглядишь уже получше, а то был совсем плохой. И свитер весь в крови. Я испугалась до зеленых соплей! Ужас! — восторженно частила Светка. — Если бы не Гарик, упала бы рядом! Сердце чуть не выскочило. Слава богу, ты живой. А он, смотрю, щупает пульс, вызывает «Скорую». И тут меня как по голове шарахнуло! Это же Шепель всех поубивал! И Виточку он. Совсем с катушек слетел, урод! Это же он к Идочке шел! Ты спас ей жизнь!
Светка тарахтела, сверкая глазами. Была она жизнерадостна и румяна, размахивала руками, ахала, изображала в лицах, что сказал доктор и что ответил Гарик. И было совсем не похоже, что она явилась с печальной церемонии. Монах хотел спросить, как прошли похороны, но ему не удавалось вклиниться…
— Гарик молодец! — выкликала Светка. — Таких мужиков поискать! А тебе совсем не больно?
— Уже нет. Я теперь тебе по гроб жизни, теперь, если что, сразу ко мне, поняла? Разберемся во всех твоих проблемах.
— Ой, да ладно! Ты не голодный? Я захватила из ресторана котлеты и салат, будешь? И… — Она оглянулась на дверь. — И пиво! Гарик сказал, нельзя… ну да он пьет только ромашковый чай.
