Мария Жукова-Гладкова - Как стать вдовой?
– КГБ живее всех живых, – объявил родственник – и вскоре я поняла, что он имел в виду.
Славик говорил шепотом. Мне приходилось близко склоняться к его лицу. Возможно, страх перед спецслужбами был заложен в нем на генетическом уровне, впитан с молоком матери. Да и в более поздние годы мама, наверное, кое-что рассказывала.
– Лера, я еще раз повторяю: все, что принадлежало Юрке, – твое. Твое и твоего сына.
– Кстати, где Ольга Петровна? Я не смогла до нее дозвониться, правда, в последнее время не звонила. И в Питере, когда я была на твоих похоронах… Ой!
Славик махнул рукой.
– Ольга Петровна мертва.
Я посмотрела на него вопросительно.
– Она была лишней. Она была никому не нужна. Если бы она вернулась с вами на яхту…
Славик пожал плечами.
– Если помнишь, ей предлагали сделать выбор. Она сделала неправильный. Для себя неправильный. В общем, ее больше нет.
– А ты о чем думал?! Слава, ты мог ее спасти?
– Я думал о спасении собственной шкуры, – честно ответил родственник. – Каждый человек – эгоист. Это еще Карл Маркс сказал, хотя ты его трудов, наверное, не читала.
– Мой брат говорил, что в трудах классиков марксизма было много здравых мыслей, только последующие поколения представляли их так, как им было удобно и выгодно.
– Вот именно. Да, я – эгоист. И я это признаю. Лера, речь шла о спасении моей жизни и… В общем, я должен благодарить Ларису, первую Юркину жену, с которой он поступил просто по-свински.
– Тебя спасла Лариса? – признаться, я удивилась.
– Да, – кивнул Славик. – Но совсем не потому, что прониклась ко мне чувствами. Ко мне у нее не было совсем никаких чувств. Ей на меня было плевать с высокой колокольни. Но она хотела отомстить Юрке. Кто-то из нас должен был погибнуть. В общем, Лариса сделала все, от нее зависящее, чтобы погиб Юрка, а не я. Но я всегда буду ставить свечку за ее здравие.
– Она виновна в гибели Ольги Петровны?
Славик задумался.
– Она ее не убивала. Она… думаю, что она просто ничего не делала. Хотя они успели дико поругаться. Я даже пытался Ольгу успокаивать, но… Ты же ее знала. Я считаю, что Лариса имела все основания и право говорить то, что сказала. Хотя в том, что с ней случилось, был виноват Юрка, а не Ольга. Ольга не отнимала у Ларисы ребенка хотя бы потому, что ей внуки не требовались! Ты сама это прекрасно знаешь. Но… Я думаю, что Ольгу убили потому, что она являлась еще одной конкуренткой на наследство. Реальной конкуренткой… Она наследовала бы за мной. И она стала бы бороться.
– Какое наследство? Ты о чем? – не поняла я.
– Ты знаешь, зачем я был нужен им всем?!
– Кому «всем»? – не понимала я.
– КГБ, шейху, этим «новым американцам».
– Да у тебя пунктик с КГБ! – не удержалась я.
– Ну не могу я их по-новому называть! Все, кто настоящим делом занимается, оттуда! Знаешь, Лера, в советские времена во внешнюю разведку идиотов не брали.
– Теперь берут?
– А теперь все развалилось. И теперь идеалов нет. И цель у всех одна – личное обогащение.
– Но КГБ – в советские времена – состоял не только из внешней разведки, – напомнила я, хотя в те времена не жила. Наверное, к счастью.
– Да, тех, кто оказался не способен к оперативной работе, отправляли сидеть в НИИ и в различные вузы. Знаешь, наверное, что один ныне очень известный политик как раз был отправлен на юридический факультет ЛГУ, там познакомился с одним преподавателем, быстро подавшимся в демократы, – и они стали очень успешными чиновниками. Для себя.
– Какое это имеет отношение к тебе? Ко мне? К Юрию Владимировичу?
– Никакого. Но я тебе объясняю ситуацию. Лера, я не хочу иметь дел с бывшими кагэбэшниками. С теми, которые не идиоты и которые не были отправлены сидеть в НИИ и вузы. С теми, которые были резидентами. С теми, кто работал за границей. С теми, у кого в голове не опилки! С теми, кто прошел советскую школу! А тогда на самом деле учили, на самом деле готовили высококлассные кадры! На наших ученых, обучавшихся в советских вузах, до сих пор невероятный спрос по всему миру!
– Кстати, что с теми тремя с ледокола?
– Их посадили на корабль.
– Где?
– Там, на острове.
– Чей?
– Понятия не имею. Я, честно говоря, подумал, что Лариса с компанией их кому-то перепродали. То есть, конечно, не Лариса, она там никто, всем эти бывшие кагэбэшники заправляют… Но продали.
– Вообще-то работорговля запрещена какими-то международными конвенциями, – заметила я.
– Лера, я тебя умоляю! А наших девчонок сколько продали в сексуальное рабство? А гастарбайтеры из наших бывших республик? Можно подумать, ты сама не в состоянии привести соответствующие примеры! Но я думаю, что у этих мужиков все будет хорошо. Конечно, если не сопьются.
– Ты не спрашивал про них?
– Лера, я шкуру свою спасал! Я же почему остался? Мне в США было нужно попасть. Я думал, что проберусь сюда, решу все проблемы, прославлюсь, спонсоров найду, ну а потом как-нибудь выберусь. Наплету про побег от пиратов, еще про что-нибудь. Версия про амнезию тоже сошла бы. А вышло все по-другому…
– Ты говорил про какое-то наследство?
Славик кивнул.
– Отец оставил наследство нам с Юркой. В равных долях. То есть он оставил после себя много чего, но дом, машины, банковские вклады отошли его американской жене и детям. У меня, кстати, есть две сводных сестры. Они тебе кем приходятся?
– Золовками.
– Если будет желание, дам адресок. Познакомишься.
Я решила, что как-нибудь обойдусь. Чем меньше родственников, тем лучше. В особенности приобретенных, так сказать, в пакете с мужем.
– Что он оставил вам двоим?! – мне стало просто интересно.
– Патенты. То есть права. Лера, я не юрист, я не могу тебе все правильно объяснить.
– Объясни, как сам понимаешь.
– Наш папаша был изобретателем.
Я удивленно посмотрела на Славика.
– Лера, я понятия не имел, чем он занимался в США! Я его никогда в жизни не видел! Ольга говорила, что он был талантливым парнем – его же не просто так в Ленинграде оставили. Без блата! Тогда же за бабки никого никуда не принимали. Тогда связи играли роль. Или человек должен был быть на самом деле талантливым. Но талант должен был быть определенным – чтобы служить на благо советской Родины. А старшие товарищи поняли, что у моего папаши – светлая голова.
– Что он изобретал?
– Это я пока не выяснил. Но вроде много чего. Двигатели какие-то. Детали к этим самым двигателям.
– Двигатели от чего? Или для чего? Подводных лодок? Самолетов?
Славик развел руками.
– Но если он был такой талантливый ученый и имел отношение к подводным лодкам или самолетам, его не должны были выпустить из страны! А его выгнали, если я все правильно помню!
– Его выгнали после того, как он сколько-то лет отсидел и, кстати, не один раз. И еще после того, как он в психушке побывал. Секреты устарели. Да и не успел он к секретам приобщиться. По крайней мере, изобрел он все в США. То есть патенты он здесь регистрировал. Хорошо, что ему в психушке голову не успели промыть. Все, чему учили, осталось. Он, кстати, и в США где-то успел поучиться. Ведь наука и техника ушли вперед, пока он по тюрьмам чалился. В общем, я могу констатировать факт: наш с Юркой папаша в Америке наизобретал кучу всяких штуковин, официально все это зарегистрировал и получал со всего деньги. У них с этим строго. Они ведь и с электронным воровством смогли справиться. Это у нас только безнаказанно скачивают книги и фильмы, ни копейки не платя правообладателям. А у них нет такой халявы. У них есть законы, на самом деле защищающие правообладателей. Правообладатели получают деньги со скачиваний. И у них тут принято писать завещания. Все пишут, даже молодые. У нас-то человек помирает, а родственники потом расхлебывают. Потому что наши люди считают: после меня – хоть потоп.
– Ты оставил завещание? – улыбнулась я.
– В Россию вернусь – и напишу. Только надо подумать, от чьего имени. Лера, я еще не знаю, Юркой буду или снова собой стану.
От такой формулировки я расхохоталась. Усталость как рукой сняло. Вообще, я получала огромное удовольствие от общения с родственником. Может, потому, что давно не общалась с русскими живьем?
– В России тебе, наверное, лучше снова стать собой, – заметила я. – Там же у тебя много знакомых осталось.
– Да, и дома я сидеть не смогу. Опять пойду на митинги. Слушай, а может, мне в какие-нибудь маги податься? Или в медиумы? Легенду придумать: типа воскрес и…
– Слава, тебе вначале нужно в Россию вернуться, – напомнила я. – А мой голливудский агент уже работает над очередной легендой для меня. То есть пиар-ходом. Сейчас ты станешь Юрием Владимировичем. Ты меня-то не подводи!
– Нет, что ты, Лера, что ты! – Славик схватил мою руку двумя своими, сжал, потом поднес к губам и поцеловал. – Лера, я так счастлив, что до тебя добрался! Я ведь жил только одной этой мыслью, когда узнал, что ты в Штаты прилетела! Но до Лос-Анджелеса пешком не дойдешь… Я следил за тем, как идут съемки. А пока тут узнавал все ходы и выходы. Слава богу, тебя поселили в той же гостинице, что и по прибытии. Кстати, ты знаешь, что тут журналисты дежурят круглосуточно? Ждут, когда кто выйдет?
