Мария Жукова-Гладкова - Марш Мендельсона на бис
Я грустно покачала головой. Уезжать сейчас мне было никак нельзя. По многим соображениям. Во-первых, мое бегство могло навести разных людей на разные мысли, во-вторых, следовало разобраться с происходящим и уже случившимся – ради себя лично, потом найти Артема Александровича, если он еще жив, конечно, а также помочь бывшим мужьям. Если это возможно. Но я должна сделать все от меня зависящее, чтобы потом не корить себя всю жизнь, что могла, а не сделала.
Глава 17
Ленинградская область. 15 апреля, четверг
На работе вопросы удалось утрясти довольно быстро, начальник службы безопасности опять предлагал свою помощь, я ответила, что надеюсь справиться сама, и уехала на «Шевроле» вместе с Игорем и Вовой. Слава богу, к зданию, занимаемому «Русским кредитом», не подъехала целая кавалькада. И на том спасибо Илье Михайловичу, к которому мы присоединились на выезде из города.
Как я поняла, нас сопровождала часть тех молодцев, которые брали штурмом мою квартиру, чтобы захватить обосновавшуюся у меня троицу незваных гостей. Я поинтересовалась самочувствием троицы и вообще тем, кто они такие, а главное, кем были посланы.
– Независимая наемная бригада, – сказал Игорюня. – Получили заказ. Но выполнить не смогли. Им было дано определенное указание – взять меня и отвезти в конкретное место. Место они показали. Но там, естественно, никого не оказалось. Умный человек стоит за всей этой историей. И хитрый…
Причем наемной бригаде было сказано, что брать Игоря лучше всего у меня дома, где он обязательно появится в обозримом будущем. Они и следили за моим парадным. За которым также, в свою очередь, следили люди Глазкова. И обнаружили конкурентов, которых и взяли тепленькими в моей квартире.
– А парни не врут? Не вешают лапшу на уши? Или, может, просто выложили не всю информацию?
Игорюня пояснил мне, наивной, что в наши времена технического и химического прогресса скрыть что-либо от желающих узнать не так-то просто, в особенности если желающие имеют доступ ко всем новинкам этих самых прогрессов. Я заткнулась и в ужасе подумала, что же могу выдать я сама, если и мою скромную персону Глазков и компания вдруг решат сделать подопытным кроликом… Нет, лучше сотрудничать добровольно и надеяться на благосклонность господ-товарищей.
Нужный поворот я нашла со второго раза.
Для начала Илья Михайлович осмотрел деревню на пару со Степаном Петровичем Петрушкиным, также к нам присоединившимся. Молодцы в камуфляже из автобуса сопровождения прогуливались по грунтовой дорожке, разминая ноги и тихо переговариваясь. Мы с Вовой остались в джипе, и я воспользовалась возможностью расспросить его о детстве и юности, каковые, как выяснилось, прошли в занятиях спортом и разъездах по сборам и соревнованиям. Что и следовало ожидать, судя по его внешнему виду. После фактического развала советского спорта и налаженной системы, а также происшедших в обществе перемен Вова подался в телохранители, одним видом своих накачанных мышц наводя ужас на врагов босса. А я почему-то подумала, что мне придется покупать для Вовы новую кровать – у моей ножки не выдержат. Потом себя одернула: не говори «гоп», пока не перепрыгнешь.
Игорюня тем временем разговаривал еще с какими-то типами в штатском на «Жигулях». Следственная бригада, что ли? В нашей кавалькаде также имелась и труповозка, и «Форд» Глазкова. В общем, прибыли на место расширенным составом.
К дому наш «Шевроле» вначале не подпустили. Как пояснил Вова, ребята в камуфляже первыми должны проверить, нет ли внутри кого живого – мало ли, вдруг устроили засаду или кто-то из грузинских родственников в гости приехал. В общем, ребята в камуфляже брали дом по всем правилам. «Как раз потренируются заодно», – подумала я.
Но когда мы вошли внутрь, у меня от удивления челюсть поползла вниз.
Все было перевернуто вверх дном. Там явно что-то искали.
Илья Михайлович подскочил ко мне, взял под локоток и в дальнейшем, во время всего нашего пребывания в доме, не отступал ни на шаг, внимательно за мной наблюдая. Проверял реакции? Но я была в самом деле шокирована.
Глазков задавал вопросы, я механически отвечала, показала, где мы провели ночь с Тимкой, где в предыдущий вечер сидели с Ромазом Георгиевичем и Анзором. Если подземный этаж остался более или менее в целости и сохранности, то от каминного зала практически ничего не осталось. Все было разворочено, включая камин. Половицы сорваны, стены разбиты топором. Что ж тут искали-то? И нашли ли? Сейчас мы не могли дать ответ, правда, у меня возникли предположения, что раз устроен такой разгром, то поиски не увенчались успехом. Те, кто их проводил, крушили тут все со злостью, а потом явно и с отчаянием. Я лично искать стала бы совсем не так… Ну ладно бы вывернула ящики, но чтобы все вокруг топором… Хорошо хоть дом не сожгли. Или надеялись поискать еще?
Я подумала про красную папку с завязочками, прихваченную мной только потому, что она оказалась в сумке. Я еще не удосужилась изучить ее содержимое. А когда я могла это сделать? Вчера утром было некогда, я спешила на работу, вечером после разговора с Тамаркой просто не осталось сил. Кстати, я ей даже не сказала про нее. Тамарке я рассказывала о происшествиях в общем и целом, на мелкие детали времени не было, да и, откровенно говоря, я делала акцент на своих эмоциях и переживаниях. Потом с трудом добралась до кровати. Ведь в предыдущую ночь не выспалась совершенно, да и сколько переживаний навалилось за последние дни. И голова вчера была не тем забита. А надо бы взглянуть. Если там что-то есть, конечно. Не из-за папочки ли устроили этот разгром? И вообще, что искали?
Я поинтересовалась у Глазкова, не в курсе ли он, чем занимались мои грузинские родственники. Полковник усмехнулся.
– У них было много сфер деятельности, причем все – не очень согласующиеся с законом. Спиртное, сигареты – естественно, не фирменные, а «под фирму», Грузия же вообще всегда славилась подобным, еще в советские времена. У Ромаза и тогда была фабрика. Джинсы шили под Тбилиси, надо отдать должное – шили хорошо, лейблы закупали где-то за границей, лейблы – это единственное, что было фирменного в тех джинсах. Потом привозили их на продажу в Москву и Ленинград. Тогда джинсы были дефицитом. Вы, наверное, не помните.
Оказывается, Глазков в свое время вел дело по джинсам. Фабрику Ромаза Георгиевича прикрыли. Но вскоре открылась новая, в другом месте. Потом семья Абрашидзе еще шила обувь, в дальнейшем перешли на «паленое» спиртное и сигареты. В последние годы активно продавали их не только в России, но вывозили и в другие страны, причем не только бывшие советские республики. Правда, туда шел более качественный товар – там же народ не такой крепкий, как наши бывалые алкоголики. В последние годы у бывших родственничков также появился интерес к оружию.
– Но какое отношение они имели к банкам?! – воскликнула я. – Как вообще Ромаз мог узнать про ограбление? И получить набор фотографий?
Глазков ответил, что про фотографии он, скорее всего, выяснит. У него уже есть одна весьма любопытная мысль на этот счет. А про ограбление… Это уже сложнее. Илья Михайлович вообще считал, что Ромаз мог услышать об этом случайно.
– Каким образом? Про него что, на каждом углу кричали? Западная пресса уже успокоилась, наверное, да Ромаз и говорил-то только на грузинском и русском. А в России в средствах массовой информации вообще, по-моему, ничего не промелькнуло. Банк не из самых крупных, ну ограбили и ограбили. Кто в России мог по каким-то каналам узнать про случившееся и заинтересоваться? Я, например, никому и словом не обмолвилась. Только с подружкой перемыли швейцарцам кости.
Глазков хмыкнул и напомнил мне, что Игорь Казанский – человек в нашем городе известный, а тут еще такое громкое дело развалено, Игорюня выходит на свободу, когда его уже многие схоронили, поделив между собой часть его пирога. Разговоры шли, и новости распространялись с фантастической скоростью. Сам Игорюня не держал язык на замке. Возмущался. Более того, Глазков считал, что это ограбление было организовано кем-то из тех, кто претендовал на место Игорюни – если бы тот остался на долгие годы в каком-нибудь остроге. А потом эта личность запустила информацию о том, что Казанский теперь гол как сокол. Об ограблении известно. Факт.
Я спросила, каким образом кто-то из недругов мог выяснить, в каком банке Игорь арендовал ячейку, сколько денег там хранил – в смысле стоит ли рисковать, как раздобыл ключ? Ведь все это надо было организовать!
Глазков пожал плечами и ответил, что при большом желании можно все, а ему со товарищи еще предстоит долгая и кропотливая работа, и он пока не в состоянии дать мне вразумительные ответы. Но рассчитывает на мою помощь и добровольное сотрудничество. В свою очередь, не исключено, сможет помочь мне.
И тут я задала давно мучивший меня вопрос:
