Елена Михалкова - Рыцарь нашего времени

– Сначала я хотел вас кое о чем спросить. Если вы не против, конечно.

Томша, пожав плечами, указала на стулья, а сама, не дожидаясь, пока они сядут, опустилась на пол, приняв непринужденную позу. Излишне непринужденную, как показалось Сергею: на скульпторше была мужская фланелевая рубашка, доходившая невысокой Томше до колен, и когда она села, полы рубашки распахнулись, обнажив полные смуглые ноги, которые Мария Сергеевна поджала под себя по-турецки. Они лоснились, словно их намазали маслом, и, уловив еле слышный запах сандала и каких-то незнакомых ему восточных пряностей, Сергей подумал, что так оно и есть.

Сегодня ее глаза в щелочках опухших век казались еще меньше, как будто она не выспалась. Волосы по-прежнему висели неаккуратными прядями вдоль лица, пухлые губы блестели, словно их смазали чем-то жирным, и Бабкин вспомнил про плов на кухне. Он не мог объяснить себе, в чем притягательность этой женщины – она скорее отталкивала его, но в ее развязной непринужденности, полном пренебрежении к внешности и в бесстыдном внимании к мужчинам было что-то влекущее.

Макар подумал, что так мог бы выглядеть божок сластолюбия. Но в следующую секунду Томша перевела взгляд с Сергея на него, и то, что он прочитал в этом взгляде, заставило его прибавить «и гордыни». Старый Чешкин был прав.

Не пытаясь выдавать себя и Бабкина за покупателей, Илюшин рассказал, чем вызван их визит, упомянув в качестве причины рассказ Полины Чешкиной. Услышав о девушке, Мария Сергеевна раздвинула толстые губы в довольной улыбке.

– Помню эту дурочку, – насмешливо протянула она. – Приходила, бедненькая, зубками у меня стучала – то ли от страха, то ли от холода, уж не знаю. Не поверила Димке Силотскому, красавчику моему, решила сама спросить у Маши, правду ли ей сказали.

– И вы ей подтвердили слова Силотского, – утвердительно произнес Макар.

– Не подтвердила, – поправила его Томша, – а рассказала то, что было. Может, мой рассказ с Димочкиным и не во всем совпал – он фантазер был тот еще, мог и придумать ерунды для красоты сюжета. Я ведь не в курсе, что он ей плел.

Она потянулась нарочито медленным движением, исполненным звериной грации, зевнула. Несмотря на нелепое телосложение, двигалась она пластично, как танцовщица.

– Дениска Крапивин хотел, чтобы я его друга выманила из дома, – равнодушно проговорила она. – Мне что, жалко, что ли? Во-первых, не чужой человек попросил, а во-вторых, он мне за такое развлечение заплатить обещал.

– Заплатил?

– А как же! Дениска мальчик не бедный, ему мелочиться незачем.

– А вы знали, чем вызвана его просьба? – спросил Сергей, стараясь скрыть неприязнь.

– Зачем мне об этом знать? Он сам не говорил, а я не спрашивала. Может, Дениска хотел другу подарок сделать?

Мария снова призывно улыбнулась Сергею.

– Подарок получился на славу, – промурлыкала она с довольным видом. – Димка примчался, как будто его за ниточку потянули. Мы ведь с ним до этого расстались – надоел он мне немножко, решила отдохнуть от мальчика...

В том, что она называла тридцатипятилетнего мужчину мальчиком, тоже было что-то дразнящее и одновременно противное.

– А тут и самой стало любопытно! Я его по-хорошему встретила: белую сорочку надела, с эдакими прорезями... вот тут и вот тут, – она показала, где именно были прорези, откровенно потешаясь над сыщиками. – Очень она Димочке пришлась по вкусу. Я его не с пустыми руками встретила, а за вином спустилась, конфет-фруктов прикупила, и пока ходила, он и примчался, сокол мой. Вот удивился-то, что ему не открывают! – она рассмеялась от воспоминаний. – А тут я поднимаюсь, с вином и фруктами. В пальто. А под пальто у меня... – она подмигнула Бабкину, – только та самая белая сорочка. Знала я, что Димочка оценит! Жаль, конечно, что потом ему нелегко пришлось, друзья-то совсем от него отвернулись. Дениска Крапивин, хитрец такой, и руку ему перестал подавать при встрече, и Сеньку-Швейцарца на это подговорил. Димку я жалела, да...

– А ведь вы были знакомы и с Николаем Чешкиным, – не задумываясь, заметил Бабкин. – Его вам совсем не жалко?

Лицо Томши неуловимо изменилось. Исчезла веселость, глаза помрачнели, и ее улыбка стала похожа на гримасу.

– Не тогда, так на день позже, – отрезала она. – Хотите, чтобы я причитала, как остальные: «Ах, какой талантливый мальчик погиб»? Не смешите меня! Видела я их талантливого мальчика – больной он был, законченный шизофреник. Его бы лечить надо, а вместо этого с ним возились, как с недоношенным. А уж как старый дурак над ним трясся – смотреть смешно было.

– Под старым дураком вы, надо полагать, подразумеваете Владислава Захаровича? – осведомился Макар.

– Именно так и надо полагать, – передразнила Томша. – Как еще его назвать? Не уберег внука-то, как ни старался.

– Вы тоже сыграли в этом некоторую роль, – не удержался Сергей.

– Бросьте! Не я, так другая баба оказалась бы на моем месте. Димочка был известный ходок, мужской силой его бог не обидел. Да и Дениска Крапивин постарался бы, и не получись у него в тот раз, получилось бы в другой. Он, Дениска, человек упрямый: если что в голову себе вбил, так добьется непременно.

– Кое-что не сходится... – протянул Бабкин. – Если Крапивин все это придумал, так зачем же ему нужно было прекращать общение с Силотским? Раз он сам его подставил?

– Вы что, не знаете, что ли – Димка Силотский на внучку Чешкина глаз положил. А глаз у него был... – Томша хихикнула, – как у жеребца. Если приглядел себе кобылку, так покрыл бы ее, не сомневайтесь. А Денис – мальчик умненький, решил так: раз не получилось, выставим Силотского виноватым. Он всегда оказывался в белом, наш Дениска, что бы ни происходило.

– А что еще происходило? – тут же спросил Макар.

Томша помолчала, без выражения посмотрела на него.

– А мне ведь работать надо, – наконец сказала она, поднимаясь на ноги. – Так что, мальчики мои сладкие, извините, в следующий раз побеседуем.

Илюшин с Бабкиным вынуждены были подняться вслед за ней. У Сергея заиграл телефон в кармане, он достал его и, пристально глядя на экран, нажал на кнопку.

– Да? – произнес он, отходя чуть в сторону от Макара и Томши. – Что? Хорошо, скоро будем.

Он закрыл телефон и вернулся к ним.

– Может, посмотрите что-нибудь? – Томша указала подбородком на скульптуры. – Мало ли... вдруг заинтересуетесь?

Макар кивнул и стал обходить комнату, вглядываясь в безглазых гипсовых сов, в искореженные головы, по воле скульптора приобретшие расплющенную форму, отчего нос наезжал на глаза, а несоразмерно увеличенное ухо закрывало рот, в абстракции, дополненные фрагментами человеческого тела, выпиравшими из куба или шара с вмятинами. Увиденное произвело на него удручающее впечатление. «Пора выбираться из этого мертвого царства. То, зачем мы приезжали, уже сделано».

– Нравится, красивый ты мой? – со смешком спросила сзади Мария Сергеевна. – Или ты в этом ничего не понимаешь?

– Владислав Захарович говорил о ваших... скульптурах, – уклоняясь от прямого ответа, сказал Макар, сделав крошечную паузу перед словом «скульптурах».

Пауза эта не осталась незамеченной. Женщина вскинула голову, губы ее изогнулись, отражая презрение к мнению Чешкина. «Вот кого лепить надо», – подумал Илюшин, обернувшись к ней.

– Анька! – крикнула Томша. – Поди сюда!

Девица вышла из темноты коридора, уставилась на скульпторшу блеклыми глазами.

– Проводи гостей, они все посмотрели, – приказала та и, не прощаясь, ушла из мастерской.

– Зачем ты ее спровоцировал? – негромко сказал Бабкин, когда они спускались по лестнице. – Разозлилась она не на шутку...Тьфу, противная баба!

– Во-первых, потому что она – противная баба, как ты верно заметил. Мне хотелось напоследок вывести ее из себя, и я не мог отказать себе в этом маленьком удовольствии. Во-вторых, я хотел убедиться в том, что она знает, какого мнения о ней и ее скульптурах Чешкин. И я в этом убедился. Знает, знает Мария Сергеевна, что Владислав Захарович называет ее творчество поделками, и ее это очень задевает. Старик был прав.

Они вышли из подъезда, остановились под козырьком, закрытые от желающих посмотреть на них из окон. Сергей достал телефон.

– Успешно? – осведомился Макар, глядя через его плечо на экран.

– Более чем. Хорошая игрушка, надо было раньше такую приобрести.

Он нажал одну за другой несколько кнопок, и маленький фотоаппарат, замаскированный под мобильный телефон, послушно вывел на экран крупную фотографию Марии Сергеевны Томши.

В «Броню» они приехали к обеду, позвонив по дороге нужному им человеку. Начальник службы безопасности встретил их в дверях, проводил в свой кабинет. Сотрудников не было видно – то ли они ушли обедать, то ли постепенно разбегались в поисках новой работы, и в коридорах стояла тишина, нарушаемая негромким женским голосом за одной из дверей, повторявшим, словно заведенный: «Да, я вас слушаю. Да. Да. Я вас слушаю».