Галина Куликова - Французская вдова
– То есть ты убил их на всякий пожарный? – уточнил Федор, поражаясь такому цинизму. – А с Оксаной разделался ради французской вдовы?
– Ну да. Богатая французская вдова однозначно привлекательнее беременной истерички. Самое смешное, что, когда я позже избавился от Лесниковой, вторая актрисуля ко мне за помощью пришла. Представляешь? Вы, говорит, занимаетесь стрессами и все такое… Помогите мне обрести душевное равновесие. Ну не потеха?
– Так вот почему она не побоялась пойти с тобой на крышу. Ты что-нибудь ей наплел… Воспользовался своей известностью…
– Но ведь грех было не воспользоваться! Конечно, она меня не боялась. Я обещал показать ей город с высоты птичьего полета, чтобы она расправила крылья… Ну и всякое такое.
– Когда мы в первый раз встретились в театре – помнишь, Тарасов еще принялся над тобой подтрунивать, а Аделаида тебя защищала? За тобой тогда впорхнула стайка девиц, ты принялся перед ними хвост распушать. А когда уходил, сказал им, что твои курсы переезжают. Так вот, я позже выяснил, что до недавнего времени ты вел курсы в помещении неподалеку от театра. А потом неожиданно снялся с места. И было это сразу после убийства Оксаны. К тому же помещение ты искал настойчиво, посетил множество офисных центров. Когда я стал рассматривать твою кандидатуру на роль убийцы, то вдруг подумал – а не побывал ли ты в свое время в том самом здании, с крыши которого сбросили Ларису? Если побывал, то позже вполне мог выбрать его в качестве места очередного убийства. А что, очень удобно – и не захолустье какое-нибудь, куда нормальную девушку просто так не заманишь, но в то же время никакой посторонней публики. И ориентируешься ты тут неплохо. Вот я и приехал сюда, чтобы порасспросить администратора или кого-то из рабочих, например. Вдруг тебя кто-нибудь вспомнил бы. Сам же говоришь – ты личность приметная.
Глаза Сударева как-то странно сверкнули. Федор почувствовал, что убийце начинает надоедать их разговор. Надо было срочно подбросить ему что-нибудь интересное, и он поспешно сказал:
– Знаешь, где ты перегнул палку?
– Где? – Сударев подбросил на ладони монетку, которую достал из кармана.
– Ты начал внезапно ухаживать за Анной Забеленской. Вот именно – внезапно. Срочно подгонял базу под свою щедрость. Дескать, все из-за женщины. Иначе объяснить эти твои кофемашины было никак невозможно. А вот влюбленностью объяснить можно все что угодно. Это меня и насторожило. Сначала ты даришь люстру, не обращая на Забеленскую никакого внимания. А ведь женщина обычно нравится сразу. Ну хоть как-то ты должен был показать свою заинтересованность – подарить цветы, завести разговор. Но нет – сначала Забеленская была тебе совершенно неинтересна. Ни одна сплетница в театре даже в голове не держала, что меценат на кого-то из актрис глаз положил. И только когда убили Валерьяныча и следователи начали рыть носом землю в три раза усерднее, чем прежде, ты вдруг суетливо начинаешь нарезать круги вокруг Забеленской. Даже выбор твой мне понятен – она девушка видная, за ней Зубов ухаживал, Актюбенко… Тебе, выходит, сам бог велел. Я сегодня приезжал в театр, как раз чтобы поговорить с Забеленской. Хотел узнать, сразу ли ты начал оказывать ей знаки внимания или не сразу.
Сударев лишь передернул плечами. Вероятно, Федор попал в точку.
– А вот как ты пробрался в квартиру Виктора, я так и не смог разгадать. Ну, допустим, у тебя есть лекарство, имитирующее сердечный приступ…
– У меня есть женщины, готовые ради меня достать любое лекарство, – самодовольно поправил Сударев. – Виктор – это инвалид, да? Когда я прикончил Лесникову, то услышал звонок мобильника прямо у себя под боком, из-за двери, выходившей на лестничную площадку. Ясное дело, я подумал, что в квартире остался свидетель, который все слышал. Мог, если вдруг обстоятельства сложатся неблагоприятно, опознать меня по голосу. Пытался попасть к нему под разными предлогами, но эта сволочь не открывала. И замки у него были что надо. Тогда я разузнал о нем кое-что и подсунул под дверь свою визитку. Дескать, помогаю выйти из душевного кризиса, обрести себя… Он сам мне позвонил! Было очень забавно наблюдать за ним, когда он все наконец понял. Но к тому моменту руки-ноги уже не шевелились… Если тебя это утешит, он не мучился.
Федор увидел, что Сударев снова сунул руку в карман и зашуршал пакетом. Глаза убийцы наполнились ласковой жалостью, и Федор понял, что надеяться больше не на что.
* * *Как только Тарасов прочитал сообщение Федора, с него мгновенно слетел романтический флер. Другое дело, что прочитал он его не сразу.
«Раскрыл убийство еду улики», – вслух повторил Тарасов, чувствуя, как по спине побежали мурашки. До него наконец-то дошло, что его приятель пустился в какую-то опасную авантюру, после чего растворился в мировом пространстве, исчез…
Хозяйка индийского ресторана с изумлением наблюдала за тем, как ее всего минуту назад пылкий любовник скачет на одной ноге вокруг кровати, натягивая штаны, и матерится, застегивая рубашку. Глаза его сверкали безумным огнем, словно в него вселились демоны. Напоследок он вместо нее страстно поцеловал подушку и вылетел за дверь.
Сначала Тарасов метнулся в театр, где быстро выяснил, что Буколев побывал здесь около часа назад, но потом куда-то уехал. Никто не знал – куда именно. Тогда режиссер помчался в магазин Федора и навел там шороху, с пристрастием допрашивая перепуганных продавщиц. Несчастная Верочка, которая из его воплей не поняла ничего, кроме того, что Федору угрожает опасность, принялась звонить по всем доступным ей телефонам, но ситуацию исправить не смогла.
Пометавшись некоторое время по кабинету Федора, Тарасов в итоге придумал позвонить Марине и лишь напугал ее до полусмерти, не получив, естественно, никакой полезной информации. В конце концов он стал названивать Зимину, но тот, как и следовало ожидать, оказался недоступен. И почему так случается, что в пиковых ситуациях все нужные люди буквально проваливаются сквозь землю? Вероятно, режиссер так и продолжал бы летучей мышью носиться по городу, но в этот момент в букинистический магазин вошла незнакомая ему дама и с величественным видом поздоровалась со всеми сразу.
– Надежда Петровна! – Верочка бросилась к ней, вытаращив глаза. – Тут человек… Вот… Разыскивает Федора, а я… А мы…
– Кто вы такая? – не слишком вежливо спросил подскочивший к ней Тарасов, но лицо у него было такое взволнованное, что проигнорировать его вопрос было просто невозможно.
– Я мама Федора, – Надежда Петровна растерялась от неожиданности.
– Слушайте, мама Федора, – режиссер производил впечатление горячечного больного, по какой-то странной случайности выпущенного из отделения для тяжелых пациентов. – Нам срочно нужно выяснить, куда поехал ваш сын. На звонки он не отвечает. Есть какие-нибудь идеи?
Вместо того чтобы начать кудахтать или наброситься на Тарасова с глупыми вопросами, Надежда Петровна сдвинула брови и прикусила губу, крепко задумавшись.
– Автоответчик! – наконец воскликнула она. – У меня есть возможность прослушать его автоответчик. Недавно он оставил на нем странное сообщение… Что-то про охоту на хомяков и исчезающих девушек. Сказал, что записал его на всякий случай… Он и раньше так делал… Да не суйте вы мне в нос свой мобильный, он ничем не поможет!
Она проворно достала из сумочки собственный телефон и набрала номер. Верочка и другие служащие магазина напряженно ждали.
– Вот! – воскликнула Надежда Петровна и протянула свой сотовый Тарасову, который смотрел на нее так, словно собирался в случае получения плохих новостей посадить ее на кол.
Схватив трубку, режиссер внимательно прослушал сообщение и со словами «Ждите известий!» пулей вылетел из магазина, добежал до машины, завел мотор и стартовал с такой скоростью, словно планировал догнать умчавшийся поезд. Одной рукой он держал руль, другой безостановочно набирал номер Зимина.
– Чертовы правоохранительные органы! – ругался он, входя в крутой поворот или совершая рискованный обгон. – Когда людей действительно надо охранять, их хрен дозовешься!
Он подрулил к офисному зданию, о котором говорил Федор, влетел под арку в пустынный внутренний двор, заглушил мотор и выскочил наружу. Что делать дальше, он понятия не имел, поэтому в отчаянии набрал в легкие побольше воздуха и, подняв голову вверх, завопил так, что содрогнулась вся новостройка:
– Буколе-е-ев!!! Федо-о-ор!
В ответ на его тарзаний крик из-за горы шлакоблоков, наваленных поблизости, высунулась голова Зимина и грозно рявкнула:
– Тарасов! Ты совсем ум потерял? Или еще не совсем? А ну-ка, заткнись и иди сюда.
Режиссер совершил тигриный прыжок и в тот же миг тоже оказался под прикрытием шлакоблоков. Кроме Зимина здесь обнаружился еще один оперативник. Расстроенный тем, что в активе нет вооруженного до зубов отряда полиции, Тарасов тем не менее принялся призывать Зимина к немедленному штурму здания, где Сударев наверняка убивает Федора. Или уже убил.
