Грандиозная игра - Дженнифер Линн Барнс
Саванна потянулась к своей густой светлой косе и достала из нее пару игральных костей.
– Та же история. – Только ее кости были не красные, а белые, но тоже стеклянные на вид. – Пойду первой.
Ну а как иначе! Рохан с улыбкой наблюдал, как она бросает кости.
– Пять и три.
– Восемь. – Саванна переместила свою корону с жемчужинками на восемь квадратиков вперед и оказалась на островке с надписью «Сено». Впрочем, так на этой нехитрой доске были подписаны почти все квадратики.
Рохан тоже бросил кости.
– Шесть и два – опять восемь. – Он поставил свою корону рядом с фишкой Саванны. – Твой черед, Савви. Мои кости или твои?
Саванна снова кинула свои белые кости.
– Снова пять и три.
Рохан не стал ждать, пока она сделает ход, а поспешил бросить кости. У него они тоже выдали прежнее число. Он перебросил их, чтобы перепроверить.
– Они всегда приземлятся одинаково. Наверное, что-то намудрили с весом.
Выходит, число очков – это подсказка? К этой комнате? Или к другой?
Саванна передвинула свою фишку на восемь пунктов вперед, а потом еще – и жемчужная корона оказалась в одном из двух квадратиков, на которых было написано не просто «Сено», а «Стог сена». Та же надпись была и на карточках, размещенных по центру поля. Саванна взяла себе одну.
– Пустая! – Она прищурилась и взяла следующую. – И эта тоже! И эта…
Рохан снял карту с ближайшей стопки и ловко перевернул с ее помощью всю колоду, а потом сделал то же самое с колодой Саванны, разложив все карты в аккуратный ряд.
Пустыми оказались все, кроме одной. На ней черным маркером было выведено пять слов: «Это вовсе не ваша подсказка».
Глава 54
Лира
– Омега. – Голос Лиры вдруг стал хриплым, но тело наполнилось внезапным, непривычным спокойствием. Пальцы Грэйсона по-прежнему лежали у нее на шее. Лоб соприкасался с ее лбом. Она точно знала, что он услышит ее вопрос, и нет нужды говорить громче. – Тебе это о чем-нибудь говорит?
– Нет. – Грэйсон отстранился, но совсем чуть-чуть – просто чтобы можно было повернуть голову, – и с пристальностью снайпера уставился на Одетту. – А вам, госпожа Моралес?
Лире опять вспомнились записки на деревьях, имена отца. Получалось, что список подозреваемых не так уж и велик.
Томас, Томас, Томмазо, Томаш.
Он умер пятнадцать лет назад. Кто еще на острове мог знать об этом, кроме Одетты, учитывая возраст всех участников и устроителей?
– Омега – это конец. – Пожилая женщина поднесла два пальца ко лбу и перекрестилась. – «Yo soy el Alfa y la Omega, el principio y el fin, el primero y el ultimo»[16]. Это из испанского перевода «Откровения» – «Апокалипсиса».
– Вы католичка? – спросила Лира, внимательно вглядываясь в лицо Одетты, выискивая хоть какие-то признаки лжи – или искренности.
– Куда уместнее спросить, был ли твой отец религиозным человеком, – подметила Одетта.
– Этого я не знаю. – Лира и правда так мало знала о смутной тени, подарившей ей половину ДНК. Знаю, что его кровь была теплой. Что наступила в нее. Что он нарисовал на стене этот символ.
– А других ассоциаций со словом омега у вас нет, госпожа Моралес? – Грэйсон убрал руки с шеи Лиры и сделал пару шагов к Одетте. – Может быть, с этим символом связано что-то еще?
– Единственное место, где я его встречала, – это у алтаря церквушки, в которую ходила в детстве, – спокойно произнесла Одетта. – Но я не переступала ее порога и не была в Мексике с семнадцатого дня рождения, который заодно стал днем моей свадьбы с человеком, который был гораздо старше. Однажды он увидел меня и воспылал страстью, а потом убедил моего отца-музыканта, что якобы сумеет сделать из него звезду.
Чувствовалось, что слова Одетты искренни, но ведь Грэйсон спросил совсем не об этом.
Он не спрашивал, когда она видела омегу в последний раз. Его интересовало, что у нее связано с этим символом. И на этот вопрос она не ответила.
– Госпожа Моралес, подскажите, за долгие годы работы дорогостоящим адвокатом, – Грэйсон склонил голову набок – ни дать ни взять тигр, который вот-вот набросится на свою жертву, – вы случайно не сотрудничали с фирмой «Макнамара, Ортега и Джонс»?
Одетта хранила молчание.
– Ну вот и ответ, – сказал Грэйсон и покосился на Лиру, – «Макнамара, Ортега и Джонс» – это личная юридическая фирма моего деда. Он был ее единственным клиентом.
Одетта работала на Тобиаса Хоторна. У Лиры на пару секунд перехватило дыхание. «Разве кто-нибудь знает больше секретов, чем адвокаты?» – подумалось ей.
«А Хоторн – вот кто всему виной».
– Одетта, пожалуйста, если вам что-то известно… – умоляющим голосом начала она.
– Когда моя младшая внучка была подростком, она обожала одну игру, – сказала Одетта таким тоном, будто вовсе не поменяла тему на сто восемьдесят градусов, – «Две правды и ложь». Я немного усовершенствую ее и скажу три правды. Первая: Лира, я ничего не знаю о твоем отце. – Она перевела взгляд на Грэйсона: – Вторая: твой дедушка был лучшим и худшим человеком из всех, кого я встречала в жизни.
Как-то не похоже на заявление адвоката, подумала Лира. Ей вспомнилось, как Одетта аж дважды говорила, что Грэйсон – истинный Хоторн.
Насколько близко вы были знакомы с миллиардером, а, Одетта?
– И третий правдивый факт совершенно бесплатно: я играю в «Грандиозную игру» и так рвусь к победе, потому что умираю, – сухо, даже с легким раздражением, сообщила она, будто смерть – это так, мизерное неудобство, и гордость не позволяет ей думать иначе.
Лира была уверена, что пожилая дама говорит правду.
– Ну что, мистер Хоторн, скажите, солгала ли я хоть в чем-нибудь? – Женщина смерила его взглядом.
Грэйсон покосился на Лиру.
– Нет.
– Тогда позвольте напомнить вам обоим, что с моими условиями вы уже знакомы. Если хотите, чтобы я рассказала, откуда знаю Тобиаса Хоторна и как попала в его список с большой буквы «С», знайте, это случится лишь при соблюдении главного условия: если к рассвету мы будем у нужного причала. Хочу подчеркнуть, что времени осталось не так уж много.
– Не стоит доверять тому, кто произносит слово «если» трижды в одном предложении, – сказал Грэйсон Лире, – особенно юристу.
– Вам нужны ответы, – парировала Одетта, – а мне – наследство, которое я оставлю семье, поэтому мы в этой игре. Я готова победить любой ценой.
Интересно, подумала Лира, сколько еще ей осталось.
Высоко подняв голову, Одетта медленно, грациозно и царственно направилась к проектору и вручную перемотала
