Четыре крыла - Татьяна Юрьевна Степанова
– Вполне. Теперь нам надо туда, – Клавдий энергично кивнул на забор.
– Шутишь?
– Мы все равно уже здесь. Не бросать же на полдороге.
– Я бы лучше занялся Аней и Васей, Клава, – хмыкнул Макар. – У меня дурное предчувствие.
– Хозяин на том свете, дом убирали, чистили ради сейла. Но за два с половиной месяца его никто не купил. Иначе бы камеры работали. А здесь все отключено – скорее всего, за неуплату. Забор – не Китайская стена, перелезть не проблема, – Клавдий оценивал обстановку. – Они… наши пацаны тоже, возможно, через него перемахнули – где-то в чаще нашли укромное местечко. Перекинули свои вещички. Ну, если все же именно сюда их занесла нелегкая тогда. А насчет чужой собственности… У зумеров все проще, Макар. Тебе кажется дикостью залезть в чужой дом, к тому же такого уровня, судя по масштабу участка и всему антуражу. А зумеру Руслану терзания по барабану – мать сболтнула про заброшенный особняк с джакузи, он и взял на заметку: авось пригодится. Игорек-Адонис старше и опытнее, конечно, и в верхах терся, но он находился в патовой ситуации – без тачки, без квартиры, без бабла почти и в бегах с реальной угрозой для жизни. Поэтому они могли сюда заползти, отыскав щель.
Макар молча развернул внедорожник и двинул прямо в чащу. Они вышли среди леса, направились к забору.
– Гектара два, а то и три территории, – заметил Клавдий. – И ничего не видно, ни крыш, ни дома… Одни елки и сосны.
– Вряд ли они сюда забрались, – Макар не скрывал сомнений. – Мы зря теряем время.
Клавдий вдруг повернулся и с силой ударил в забор ногой. И еще раз, и еще раз!
– Спятил, Клава?
– Проверяю, есть ли собаки сторожевые, – ответил Клавдий, прислушиваясь. – Камеры отключили, а на три гектара поместья запустили алабаев или доберманов. Псы и наших олухов могли на куски разорвать. Внутри.
– Стигийская стая, – Макар содрогнулся.
Они ждали долго, затем снова побрели вдоль забора, стуча по нему. Но стигийские псы не огласили чащу бешеным лаем. Кругом царила тишина.
– Здесь удобно перелезть, даже я с одной рукой сподоблюсь, – Клавдий остановился у кривой березы, ствол ее наклонился к ограде, ветви перевешивались внутрь, образуя хлипкий мост.
Макар, отринув сомнения и колебания, пружинисто прыгнул и уцепился за нижнюю ветку. Перебирая руками, переместился к ограде, подтянулся и перекинул ноги – и вот он уже сидит на верхотуре, наклоняется, чтобы помочь Клавдию. Но Клавдий отошел и сам в два прыжка – взбегая по забору по методике спецназа словно по наклонному мосту, оттолкнулся ногами, взлетел и схватился за ветку березы у самой ограды, подтянулся на одной руке. Макар затащил его к себе. Они перевели дух. Затем Макар, цепко держа Клавдия за здоровую руку – майна! майна! – опустил его вниз. И слез с забора сам.
– И делов-то, братан, – хмыкнул Клавдий, поправляя свою шелковую перевязь.
Очень осторожно, с оглядкой, они зашагали по территории поместья.
Чаща…
Участок либо сильно зарос, либо его никогда до конца не расчищали.
Среди деревьев замаячило строение.
Серый особняк с белыми окнами в георгианском стиле, словно скопированный с декораций «Аббатства Даун-тон».
– Не хило, – усмехнулся Клавдий. – Как в доброй старой Англии где-то в Подмосковье жили в Лакеево, жили в Лайково…
– All the king’s horses and all the king’s men[40], – продолжил Макар. – Никогда не понимал их ажиотажа насчет нашей маленькой Бриташи. Впрочем, меня самого батюшка в тринадцать лет сплавил в английскую школу – по его выражению, «за умом-разумом».
К особняку в георгианском стиле примыкала стеклянная оранжерея. Вид подъездной аллеи и клумб был неприглядным, запущенным – английский газон захватили бурьян, лопухи и дудник, на дороге остался мусор с зимы – валежник, порыжелая хвоя, сгнившая листва.
– И не вложился никто в недвижимость, и не охраняют даже. Сыграл в ящик бывший хозяин – всем до лампочки все стало, – заметил Клавдий. – Избушка в лесу долго стояла следствием опечатанная, да и выглядит она словно режимный объект со стороны, лишь поэтому не разворовали. Устрашились. Сейчас подобные места неблагожелательные элементы за километр обходят. И только наши безбашенные Хвост и Адонис решились…
Он указал на оранжерею – в одной секции отсутствовало стекло. Его осколки валялись в траве. В отверстие легко мог проникнуть человек.
– А вдруг все же не они, а воры? – вновь усомнился Макар.
– Сейчас проверим. – Крупный плечистый Клавдий первым боком протиснулся в дыру и попал в…
Зимний сад…
Буйная растительность засохла и почернела – в кадках сломанные пальмы, сгнившие лианы, рассыпанная из горшков земля…
Они шли по оранжерее. Некогда оборудованная умной суперпродвинутой электроникой, автополивом, термоконтролем, увлажнителями воздуха, она теперь смахивала на мертвое Царство Флоры. Макар невольно вспомнил картину Никола Пуссена из рассказа Веры Павловны…
Из зимнего сада они попали в спортзал – тренажеры и беговые дорожки его покрывала пыль. Она скопилась и на полу в углах длинного коридора, ведущего в глубь здания. Если здесь и убирались два с половиной месяца назад Роза и ее товарки, то их усилия пошли прахом. В нежилых запертых домах, отмеченных печатью трагедий, грязь словно по волшебству появляется ниоткуда. Электричество и отопление в доме давно отключили. Внутренние электрозамки не работали. В воздухе стоял запах сырости. Плесень ажурной вязью вилась по стенам белого холла с колоннами из настоящего малахита, хрустальными дворцовыми люстрами и огромным количеством зеркал. Те сплошь покрывали и стены домашнего бассейна под стеклянной крышей. Его все еще наполняла вода. В ней плавали дохлые тараканы, сгустки пыли и летние мухи.
Клавдий вглядывался в зеркала. Они удивительно расширяли пространство вокруг бассейна, но населяли сумрачное помещение не светом, нет, дополнительной тьмой. Тенями прошлого. Рядом располагались сауна и джакузи – полный банный комплекс и огромная ванная комната, отделанная мрамором и настоящим ониксом.
Мерцал, поблескивал золотой… нет, конечно же, позолоченный унитаз…
Не хотелось даже уже стебаться по его поводу, насмехаясь над вкусом прежнего хозяина дома. Вокруг царила странная мрачная атмосфера заброшенной роскоши, гибельного великолепия и упадка, разорения, деградации, стертой в прах, развеянной пеплом чьей-то сломанной жизни. Клавдий вспомнил слова уборщицы Розы – мол, возле бассейна и выбил себе мозги из ружья тот, кто жил в особняке. Ушел, скрылся от Следственного комитета и правосудия, кинув последний взгляд в многочисленные зеркала.
– Клава, сюда! – раздался голос Макара, ушедшего вперед по анфиладе комнат.
Это была гостиная с белой кожаной мебелью и грандиозным камином – стиль убранства изменился, дрейфуя от дубайского вновь к английскому. На двух диванах валялись собранные с остальных парчовые подушки и два скомканных шерстяных пледа. А на креслах, на вытертом под старину иранском ковре…
Распакованный багаж.
Две спортивных сумки с открытыми молниями.
Большой рюкзак.
И еще одна дорожная сумка – старая, потрепанная, явно из секонд-хенда, но от Луи Вюиттона.
Клавдий и Макар стояли и смотрели на вещи.
Клавдий шагнул к фирменной сумке – сверху лежали скомканные черные носки. Под ними кашемировый мужской свитер.
Макар поднял с иранского ковра еще один брошенный мужской носок. На подлокотнике кресла валялось мужское худи. Вещи и багаж успела покрыть пыль.
– Они здесь были, Клава, – прошептал Макар. – Точно их скарб! Три сумки, рюкзак… Мы нашли…
– Не трогай ничего, ни к чему не прикасайся, – сразу предупредил его Клавдий. – Рюкзак дешевка, а дорожная кошелка фирменная, и две другие сумки тоже. Они Адонису принадлежат. А рюкзак Руслана… Карамазов тогда ошибся, парень, сбегая из клуба, прихватил свой рюкзак, там наверняка был его ноутбук, гаджеты, а сумку с вещами свою впопыхах он забыл. Они спали на диванах, взяли пледы теплые. И… они топили камин!
– Точно, грелись у камелька. – Макар ногой поворошил остатки обугленных дров и пепел, среди золы валялись несгоревшие обрывки картонных коробок, в них продают навынос еду. Возле камина стояли пустые бутылки из-под газировки.
Клавдий снял перевязь, обмотал здоровую руку шелком, сооружая себе перчатку, до конца расстегнул молнию рюкзака, начал обыскивать его.
Однако ни ноутбука, ни мобильного, ни паспорта, вообще
