Тик-так - Александр Руж

Дикарь добежал до штурвала, загородил его собой и вытряхнул из футляра еще порцию стрел.

— Джимба, отойди! — потребовал Рамос, держась от него на расстоянии футов двадцати. — Мне надо проверить курс. Видишь, уже темнеет. Опять на что-нибудь напоремся…

Вечерело. Был час, когда так называемые гражданские сумерки переходили в навигационные. Солнце уже скрылось за горизонтом, на небе показались звезды, но очертания предметов в сгущающейся мари все еще были различимы.

Джимба держал духовую трубку наготове, еще и кинжал достал из-под накидки левой рукой. Он определенно намеревался стоять на страже штурвала и никого не подпускать.

— Чего ты добиваешься? — взывал к нему Рамос. — От кого из нас хочешь избавиться?

— От корабля, — прошамкал Джимба ртом, набитым стрелами. — Я сказал: он проклят… И он сейчас остановится. Замрет посреди моря! Так будет по воле великого Вонамби!

— Совсем ополоумел! — Максимов, стоя позади Рамоса, прищелкнул языком и с дубиной в руке стал сдвигаться вправо.

Он понадеялся, что в надвигавшейся тьме Джимба упустит из виду этот тактический экивок, и тогда удастся зайти во фланг.

Внезапно Джимба вскинул обе длани вверх, выпалил переполненную согласными тарабарщину, и шхуна замерла на месте. Нет, она не столкнулась с рифом или блуждающим по морю брошенным судном. Никто не ощутил толчка, не услышал стука, разве что киль скрипнул обо что-то твердое. И — полная неподвижность, прекратилась даже качка.

Анита на миг уверовала в то, что австралийский бог наделил Джимбу могуществом, способным останавливать течение вод и движение кораблей.

Максимов, так и не завершивший свою вылазку в обход, замер с поднятой дубиной. Застыло как будто все на шхуне и вокруг нее. Джимба посмотрел через борт, его губы раздвинулись в победительной улыбке, отравленные иглы просыпались на палубу, но он не стал подбирать их, а взял да и махнул куда-то вниз.

— Что с ним? — поразился Алекс. — Решил акулам провизии подбросить?

Хотел еще добавить, что так было бы лучше, меньше хлопот, но Рамос добежал до перерубленного бушприта и провозгласил:

— Мы на что-то сели!

Анита подошла к нему и глянула за борт. Там, в воде, тускло подсвеченной последними отблесками вечерней зари, виднелось каменное ложе. Шхуна с разбега наползла на него, потому и остановилась. Оно было гладким, без выбоин и выступов, это позволило избежать столкновения и, надо полагать, повреждений.

— Мель посреди моря? — Максимов прислонил ставшую ненужной дубинку к нактоузу и тоже оглядел нежданно возникшее препятствие.

— Это возможно, — ответил Рамос. — Капитан говорил, что в Центральной Америке много этих… сейсмических зон. Произошло подводное извержение, вот скала и поднялась к поверхности моря. Наше счастье, что она плоская, как стол.

Анита приоткрыла люк.

— Вероника! Эй, ты в трюме? Глянь-ка, не протекает ли корабль!

— Тут глаз выколи, Анна Сергевна! — донеслось снизу. — Ни бельмеса не видать… А на слух… не журчит вроде…

— Я сам проверю! — Рамос загрохотал сапогами по ступенькам.

Анита вновь повернулась к скале, застопорившей ход «Избавителя». Вода покрывала каменную плоскость дюймов на десять. В угасавшем свете определить точную площадь мели не представлялось возможным. Приблизительно в полутора десятках саженей от носа шхуны Анита различила выступавшую над водой глыбу с замысловатыми контурами. Туда, к этой глыбе, спешил Джимба, вздымая тысячи брызг.

Анита поделилась с Алексом пришедшими на ум опасениями:

— А ведь мы застряли намертво! Вытащить нас некому.

Максимов посоветовал ей не унывать:

— Подумаешь! Шхуна цела… ну, почти. А снять ее с мели — пустяк! Бросим якорь, зацепимся за дно и сдернем ее, как пушинку!

Столько бравады было в его тоне, что Анита безошибочно определила: он и сам не верит в легкость осуществления своей задумки.

Из трюма вылез Рамос, Вероника за ним несла зажженный факел. Яркий огонь, раздуваемый ветром, засиял над палубой, по ней растеклись бледно-желтые отсветы, и только теперь стало понятно, что уже совсем стемнело, и шхуну окружила самая настоящая ночь. А ведь капитанские часы не прозвонили еще и восьми вечера.

— Новых пробоин нет, — отчитался Рамос. — На старой немного отошла заплатка, я поправил.

Алекс немедля высказал ему идею касательно снятия судна с мели посредством якоря. Мексиканец отнесся к ней скептически.

— Учтите, что у нас нет кабестана, его разбило пиратским ядром. А стягивать шхуну со скалы вручную малыми силами… Удастся ли?

— Надо пробовать! Не век же нам тут торчать!

Энергия Максимова передалась Рамосу, и он более не перечил. Вдвоем они перенесли тяжеленный якорь на корму и забросили как можно дальше. Будь на шхуне шлюпка, его бы полагалось отвезти в море на всю длину имеющейся цепи, но, как мы помним, единственная лодчонка — четырехвесельный ялик — погибла вместе с капитаном Руэдой при взрыве неприятельского брига.

Женщинам было поручено обеспечить подсветку. Анита и Вероника встали у обводов кормы, каждая с факелом. Якорь ушел на дно. Рамос подергал цепь, она висела дрябло.

— Давайте еще раз!

Анита то и дело озиралась — ожидала, что Джимба, прогулявшись по скале, которая не должна была простираться слишком далеко, вернется на судно, причем незнамо в каком настроении. Вдруг он раздумает миндальничать и перестреляет всех из своей трубки как кроликов?

Но Джимба не появлялся и не давал о себе знать ни малейшим звуком. Это тоже настораживало.

Якорь забросили вторично, и цепь туго натянулась. Максимов и Рамос ухватились за нее и уперлись ногами в пол, как на соревнованиях по перетягиванию каната. Шхуна, однако, не сдвинулась ни на миллиметр. Анита воткнула факел в расщепленный борт и крикнула Веронике:

— Помогай!

Они выстроились как герои русской народной сказки. Дернули — раз, другой. Максимов запел «Дубинушку», Рамос — что-то ободряющее мексиканское. Корабль покачнулся, казалось, он вот-вот сойдет со своего постамента. Но силенок явно не хватало.

Тянули, пока не выдохлись. Вероника первой разжала руки и села, обмахиваясь ладонью и приговаривая: «Ой, мамочки, ой, божечки!» Прочие повалились кто куда.

— Ерунда! — упрямствовал Максимов и яростно лохматил слипшиеся от пота волосы. — Отдохнем и начнем сызнова.

Рамос отговорил его, сославшись на то, что сейчас в этой местности — время низкой воды. Говоря иначе — отлив. Для повторной попытки вернее будет дождаться глубокой ночи, когда море поднимется и достигнет наивысшей точки. Правда, предупредил:

— Приливы здесь невелики, больше чем на пятнадцать дюймов можем не рассчитывать. Но и то хлеб…

Таким образом, выходило, что какие-либо усилия по вызволению шхуны из плена в данный момент бесполезны — следовало ждать. Алекс был недоволен и не скрывал этого. Во-первых,