Холодные тени - Мила Бачурова
– А ты? Ты, между прочим, на местного обитателя тоже не очень-то похож.
– Не похож. Но я, как и этот парень, говорю с жутким акцентом. Понадеялся даже, что он тоже русский, но оказалось – нет… Это, впрочем, нашему разговору не помешало.
– Да что ты ему сказал, в конце-то концов? – Габриэла заглянула Тимофею в глаза. Пообещала: – Клянусь, что унесу твою тайну в могилу!
– Сказал, что я тоже эмигрант. Что от нас с мамой ушел отец и я пытаюсь его найти. Попросил мне помочь.
– И все?
– Все.
– Вот так просто?
– Люди, в большинстве своем, вообще довольно простые существа. – Тимофей помолчал. – Он меня даже сигаретой угостил.
65
Тимофей выскочил в коридор первым, Вероника бежала за ним, чувствуя, как сердце колотится от страха. Но их опередили, кто-то уже распахнул дверь комнаты Брю, и там загорелся свет.
Крик повторился. «Значит, она живая, – подумала Вероника. – Но почему она так кричит?!»
Тимофей остановился в дверях, и Вероника, привстав на цыпочки, заглянула ему через плечо. От увиденной сцены у нее перехватило дыхание, в глазах потемнело. Вероника вцепилась в Тимофея, чтобы не упасть, но тот, похоже, этого даже не заметил.
Разобранная измятая постель была заляпана темно-красными пятнами. В таких же пятнах были ночная рубашка Брю, ее руки и лицо. В последнем она наверняка не отдавала себе отчета. Брю, трясясь как осиновый лист, стояла у подоконника, поджимала то одну босую ногу, то другую, будто пытаясь взлететь, не касаться пола, на котором лежал ключевой элемент сцены.
Лоуренс с торчащей из спины рукоятью ножа.
В комнате уже был Оскар. Он сидел на корточках рядом с Лоуренсом и пытался нащупать пульс на шее.
– Твою мать… – прошептала Вероника.
Лоуренс был в трусах и майке, его одежда вперемешку с одеждой Брю валялась на полу. Кровь была на всем, от запаха желудок у Вероники начал сжиматься, напоминая о неделях, проведенных в больнице.
– Kein puls, – сказал Оскар и встал. Руки его дрожали. – Er ist tot.
Вероника не поняла ни единого слова, но о смысле догадалась. Оскар не суетился, не кричал, не требовал носилки и дефибриллятор.
Мистер Плохой Парень был мертв.
66
Все опять собрались в столовой. Тело Лоуренса отнесли в подвал, положили рядом с Габриэлой. Брю была в душе, с ней оставалась одна из горничных. Все прочие сидели за столом и смотрели друг на друга.
Конрад первым откашлялся и встал.
– Буря должна прекратиться сегодня, в первой половине дня, – сказал он. – Это значит, что через сутки, не позже, следственная бригада будет здесь.
– А у нас – два трупа, – сказал, глядя в стол, водитель. – Запертый невиновный. И – убийца на свободе. Сидит сейчас за этим столом и…
– Хватит! – оборвал его Конрад. – Все всё прекрасно понимают.
Вероника вновь скользила взглядом по строчкам перевода на экране планшета. Прощальный подарок Габриэлы исправно нес свою службу.
– А мне кажется – не все! – Водитель поднял голову и посмотрел на Тимофея. – Мне кажется, тут все пытаются отвернуться от правды! А правда состоит в том, что мы – нормальные люди! Работаем здесь уже не первый год. И всё у нас было прекрасно до тех пор, пока сюда не приехали эти зажравшиеся искатели приключений! – Голос его становился все громче. – Я не знаю, зачем эти психи устроили здесь «Техасскую резню бензопилой» – ради лайков, подписчиков или просто ради острых ощущений, – но мое мнение такое: надо выпустить бедолагу Генриха, а на его место закрыть этих троих. Первой – чокнутую истеричку. И пускай они там, если хотят, выпускают друг другу кишки сколько угодно. А мы спокойно дождемся следователей и…
– …и получим тюремные сроки, – закончил за него Конрад.
– За что?! – аж подпрыгнул водитель.
– За то, о чем ты говоришь. Запереть троих человек, один из которых – убийца, всех вместе, в одном помещении, – не самый мудрый поступок.
– Ни один из нас не убийца, – глядя на водителя, сказал Тимофей. – Теперь это очевидно. Мы с Вероникой были вместе, когда убили Лоуренса.
В голосе его Вероника слышала облегчение. Главное, чтобы Тиша с присущей ему искренностью не ляпнул чего-нибудь вроде «если я и убил Габриэлу, то Лоуренса уж точно не мог».
– И кто это может подтвердить, кроме вас двоих, голубков? – язвительно спросил водитель.
– А кто может подтвердить ваше алиби? – парировал Тимофей. – Или ваше? – Он перевел взгляд на повара с помощником, те обалдело переглянулись.
– А нам-то зачем это нужно? – возмутился водитель.
– Лайки, – пожал плечами Тимофей. – Подписчики. Острые ощущения. Я правильно понимаю, что мы уже миновали стадию цивилизованного решения вопросов и приступаем к той стадии, когда инстинкты берут верх над разумом? Инстинкт заставляет сбиваться в стаи, признак – очевиден: есть вы, и есть мы. Вас – втрое больше, соответственно, вы и победите. При этом, конечно, вопрос «кто убийца?» останется открытым. Но кого это интересует, когда отключается разум…
– Ты меня тупым назвал?! – вскочил водитель.
– Огастес, сядь! – рявкнул Конрад. – Все успокоились, быстро! Не будет никаких инстинктов и стай! Вот как мы поступим. Наши гости будут заперты поодиночке, в своих комнатах…
– Нет! – послышался голос от двери.
Вероника обернулась и увидела Брю с мокрыми волосами, закутанную в теплый халат. Она все еще была бледной, дрожала, но теперь на ней, по крайней мере, не было крови.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Конрад.
– Я не вернусь в свою комнату, – проигнорировав вопрос, заявила Брю. – Вы с ума сошли? Там… Там всё…
Конрад посмотрел на горничную. Та закивала:
– Через час – чисто. Пол, постель – все чисто.
– Не вздумайте там ничего трогать, – сказал Конрад. – Эта комната – место преступления, и она должна остаться такой, как сейчас, до приезда следственной бригады.
– Трогайте что хотите. Я. Туда. Не. Вернусь! – повторила Брю. – Там убили Лоуренса!
Она подошла к столу и села на свободный стул рядом с Вероникой.
– Зато теперь свободна комната Лоуренса, – пробормотал в задумчивости Конрад.
– А что, мы ее не опечатаем? – спросил водитель.
– Да, – мрачно согласился Конрад. – Должны… Есть еще две свободные комнаты. Но их нужно подготовить, разумеется…
Он посмотрел на горничную. Та, кивнув, испарилась.
– Хорошо, – сказал Тимофей. – Прекрасное решение. Что будет дальше?
– Дальше? – переспросил Конрад.
– Да, – кивнул Тимофей. – Когда мы все будем
