Владимир Дугин - Рондо смерти
Нужную мне ветку я заметил сразу - такие мы в детстве использовали для изготовления рогаток. Я срезал ее, только на этот раз оставил очень длинную ручку, сантиметров пятьдесят-шестьдесят. Вернувшись к машине, примерил рогатку, пришлось ее немного укоротить, чтобы приспособление действовало так, как было задумано. Я включил первую передачу, вставил педаль газа в развилку срезанной палки и зафиксировал акселератор, уперев рукоятку рогатки в переднюю кромку водительского сидения. Теперь мотор работал на высоких оборотах даже тогда, когда я снял ногу с педали. Можно было добиться того же, отрегулировав карбюратор, но так быстрее и кроме того, когда рогатка выскочит, не останется никаких следов специальной подготовки, никаких улик. Даже если кто-то обратит на рогатку внимание, то скорее всего, решит, что ее потерял какой-нибудь мальчишка.
Я осторожно отпустил сцепление, машина покатилась вперед, затем я распахнул дверцу и в группировке выкатился из кабины. "Мустанг" хорошо держал дорогу и уверенно двигался дальше - прямо к повороту. Но сворачивать самостоятельно он не умел. Вот передние колеса сбили ограждение и сорвались с края обрыва, вот задние взметнулись вверх... И мой верный Боливар со всей своей замечательной начинкой, грохоча по выступам скал, обрушился вниз. Спустя несколько секунд рванули еще не израсходованные баки, залитые бензином высшего сорта, и густой черный дым, пронизанный искрами, повалил из ущелья. Через десять минут я услышал сирену приближающейся патрульной машины.
- Он пролетел мимо меня на скорости не меньше ста, - объяснял я инспектору, пытавшемуся разглядеть, что делается на дне пропасти. Очевидно, не справился с управлением. А может, просто зазевался и не заметил поворота.
Инспектор по рации сообщил о происшедшем и вызвал аварийку и "Скорую помощь". "Мустанг" они, конечно, найдут, а вот с поисками трупа водителя может случиться заминка... Он мог вывалиться из машины и зацепиться за какую-нибудь скалу или куст, его могла унести быстрая горная речка, которая протекала по дну ущелья. Слухи на Востоке распространяются со скоростью электромагнитных волн, и я надеялся, что успокоительная весть о моей гибели вовремя достигнет ушей руководителей Организации.
Раскрыв свое служебное удостоверение перед вытянувшимся по стойке "смирно" инспектором, я попросил его подбросить меня в Управление. А когда мы туда прибыли, проявил черную неблагодарность, распорядившись изолировать его на пару дней. Мне необходимо было обеспечить его молчание, а поручиться, что он не делится особо интересными происшествиями со своей женой или любимой девушкой, я не мог.
В семнадцать двадцать пять я "повис" на телефоне, спиной и затылком ощущая напряженную атмосферу, царившую в Управлении. Здесь уже получили кое-какую информацию, все наличные силы были приведены в готовность и в любую минуту могли быть подняты по тревоге. Выражаясь фигурально, они дрожали от нетерпения, готовые немедленно броситься в бой или погоню.
Пришлось охлаждать горячие южные головы. Объяснять им весь замысел, все подробности операции я пока не мог, поскольку среди них, возможно, был человек Организации, и малейшая утечка информации привела бы к тому, что ударный отряд рассеялся бы, бросил броневики и небольшими группками в два-три человека ушел бы по горным тропам. Важно было до самого последнего момента сохранять у бандитов иллюзию возможности успешного осуществления так много обещающего и так долго лелеемого плана. Пусть думают, что я бросил их, струсив в последнюю минуту, и погиб в аварии, не успев сообщить всего, что знал, а только наспех договорившись о засаде. Легко веришь тому, что совпадает с твоими желаниями! Я рассчитывал на это и молился всем существующим и выдуманным богам: "Лишь бы они не передумали, лишь бы не испугались раньше времени!"
Небо услыхало мои молитвы. В семь часов вечера поступило сообщение, что колонна втянулась на перевал, а еще через полтора часа все было кончено. Компьютер сыграл свою роль, и они попались в расставленную ловушку.
Утром мы добрались на вертолете до места в горах, где, выражаясь словами Библии, оказалось "сокрушено волосатое темя закосневших в своем беззаконии" [псал. 67, стих 22]. Еще на подлете я заметил несколько столбов дыма - до сих пор тлела резина подбитых броневиков. Нас встретил капитан, руководивший одним из подразделений засады и оставшийся с частью своих людей охранять трофеи.
- Есть жертвы с нашей стороны? - спросил я, желая получить подтверждение тому, что операция прошла без больших потерь, из уст непосредственного участника событий.
- Трое раненых, один тяжело, но врач говорит, что будет жить, ответил он.
- Всех взяли?
- Да, уйти тут некуда. Удивительно, как они вообще сюда смогли добраться. Водители у них отличные, ничего не скажешь.
В прохладном утреннем воздухе остро пахло гарью. Я обвел глазами небольшую долину, куда сползала с заснеженного перевала узкая дорога. Пленных бандитов, убитых и раненых эвакуировали еще ночью, сейчас для охраны уцелевшей техники, которую собирались вывезти в течение ближайших нескольких дней, здесь оставались лишь несколько наших десантников в точно такой же форме, какая была на головорезах ударного отряда. Мне пришло в голову, что если бы дело дошло до рукопашной, трудно было бы отличить своих от чужих... Такой вероятности я не предусмотрел.
Из рассказа капитана я понял, что серьезного сопротивления бандиты не оказали - настолько неожиданным был удар. Лишь несколько БРДМ, экипажи которых состояли, видно, из тех, кому терять было нечего, попытались пойти на прорыв, но после того, как три броневика загорелись от прямых попаданий кумулятивных гранат, выпущенных из РПГ [ручной противотанковый гранатомет], тоже сдались.
На покрытой инеем земле валялись сорванные взрывами боезапаса башни, сами подбитые машины замерли вразброс: вероятно, уже горящие, водители до того, как потерять сознание, правили наугад, куда попало. Краска на бортах вздулась пузырями и кое-где осыпалась, обнажив серую сталь, броневики стояли накренившись на обгоревших до дисков колесах. Да, теперь не нужно было никаких взяток, чтобы списать их в металлолом!
Остальные стояли целехонькие, только люки были распахнуты настежь, крышки башен откинуты, как бы для того, чтобы показать, что внутри никого нет. Вокруг валялись обрывки бумаг, окровавленные бинты, обгоревшая одежда. Скоро наступит зима, покроет все это снегом, а к весне следы побоища сгниют, перетлеют, и снова здесь будет пустынно и чисто, разве что забредший турист найдет пару проржавевших гильз.
Только один из тех десяти броневиков, на которые мы с Мгером поставили мины с радиовзрывателями, пострадал от огня. Я приказал капитану отвести своих людей метров на двести, снял мины и сложил их в специально привезенный чемоданчик. Теперь они были не нужны, ударный отряд дошел до конечной точки своего маршрута. Собственно говоря, именно для того, чтобы выполнить эту нехитрую процедуру, я и прилетел сюда на "вертушке" инструкция требовала... как бы это поделикатнее выразиться, обеспечить секретность особенностей использования аппаратуры подобного рода. Если бы не этот "секрет Полишинеля", я вполне мог бы не тащиться сюда, а поручить снять мины тому же капитану.
Антон исчез. Позже, из допросов захваченных командиров ударного отряда я узнал, что когда главари после моего бегства обсуждали сложившуюся ситуацию, именно он убедил их, что не все потеряно, и настоял на том, чтобы броневики направились через труднопроходимый перевал. Сказалась-таки авантюристская жилка его характера, которую я принимал во внимание, ставя возле условного обозначения перевала на дисплее два вопросительных знака!
Я был уверен, что как только до руководства Организации дойдет весть о моем "дезертирстве", они сразу же возобновят контроль за моим компьютером в "мустанге", если только они вообще когда-нибудь этот контроль снимали. И вот, узнав из моего разговора с Гришей по радиотелефону, когда я стоял в густых зарослях под бдительным оком коршуна, что на пути к Армавиру их будет ждать засада, увидев мои два вопросительных знака, Антон по-суворовски решил пройти там, где пройти было как будто невозможно...
Случилось именно то, на что я рассчитывал, я его переиграл. Но меня все же удивляло, почему другие поддались его уговорам, почему не решили вообще свернуть всю операцию. Ведь совершенно очевидно было, что если даже отряду удастся вырваться из предгорий Северного Кавказа, до Города ему все равно не добраться, столько заслонов будет поставлено на пути к уже известной нам цели. Неужели они рассчитывали со своими тридцатью броневиками пройти с боями полторы тысячи километров?
Однако, как оказалось, я недооценил стратегические таланты Антона. Он придумал дерзкий маневр, вполне в духе "москитной войны": из прикубанских степей отряд должен был, одним быстрым броском через Сальск, Цимлянск, Морозовск обойдя Ростов-на-Дону, выйти к Миллерово и по отличному шоссе через Богучар и Павловск домчаться до Нововоронежской АЭС... Честно говоря, если бы им посчастливилось обойти нашу засаду, а это непременно случилось бы, если она действительно была бы устроена на дороге, ведущей в Армавир, неожиданный финт Антона мог увенчаться успехом. А тогда, обрушившись всеми силами на ничего не подозревающую охрану, бандиты сломили бы ее сопротивление в считанные минуты... Судьба миллионов людей висела на волоске.
